— Они не могли тебя уволить. — В «Бикон-Лайт» существовал профсоюз, благодаря которому процедура увольнения сотрудников крайне затруднялась, хотя, если редакторы были настроены решительно, с мнением профсоюза не особо считались. Но ведь Фини действительно хороший репортер, профессионал в своем деле. Даже если его и собирались уволить, надо было найти для этого серьезные основания, и одного дня на это вряд ли хватит. Если только он сам не дал им повода, нарушив указания редакционного совета. Согласно уставу газеты неподчинение руководству является достаточным основанием для увольнения, минуя профсоюз и бюрократические проволочки.

— Представь, что ты раздобыла историю, которой суждено стать сенсацией. — Фини наклонился к ней, и Тесс почувствовала смешанный запах джина и табака. «Странно, — подумала она, — ведь он бросил курить много лет назад. Неужели все действительно настолько серьезно?». — Такая история, о которой можно только мечтать! История, где полным-полно достоверных источников! А теперь представь, что эти трусливые придурки отказались ее опубликовать!

— Эта история как-то связана со вчерашним баскетбольным шоу, верно? Ты делал какие-то таинственные намеки, но тогда рассказывать не стал.

Не глядя на Тесс, Фини взял вилку и принялся возить по тарелке давно остывшие равиоли.

— Теперь уже я могу тебе все рассказать. Похоже, остался единственный способ донести до людей то, что я узнал, — рассказать им. Может, мне стоит встать на перекрестке и предлагать всем, заплатив один доллар, послушать мою сенсационную историю?

— Насколько интересно то, что ты «накопал»? И много ли у тебя материала?

Фини снова вернулся к поэтическому тону, словно продолжал читать стихи:

— Джеральд Винковски — средоточие всех надежд жителей Балтимора, обещающий вернуть в город баскетбольную команду. — И тут же снова сбился на деловой и ироничный тон: — Так вот, у нашего всеми уважаемого Винка есть несколько тайн, связанных с его прошлым, и он предпочел бы, что они не стали достоянием общественности, а в особенности НБА. Его компания — это карточный домик, того и гляди она развалится. Возможно, он уже на грани банкротства. Так что если у него и хватит средств на приобретение команды, то их точно не хватит, чтоб содержать ее.

— Но тогда зачем Винку покупать команду, если это, скорее всего, разорит его?

— Хороший вопрос. И на него есть два ответа. Первый: он дурак, каких поискать, — хотя это весьма сомнительно. Либо он планирует избавиться от команды, как только город построит новый спортивный комплекс. Ведь это повысит изначальную стоимость команды как минимум в два раза, и тогда ее можно будет очень выгодно продать.

— Звучит не очень-то правдоподобно.

— Помнишь Эла Якобса? В восьмидесятом он приобрел команду «Иволги» за семьдесят миллионов долларов, а когда разорился, то продал ребят уже за сто семьдесят миллионов. Стоимость же команды увеличилась благодаря стадиону, построенному для ее тренировок. В общем, если Винк еще пару лет продержится на плаву и успеет продать команду до того, как к нему придут кредиторы, то он явно не будет в проигрыше… — Фини помолчал и мрачно спросил: — Но, может быть, за всем этим кроется что-то еще?

— Да нет, похоже, что нет, — ответила Тесс. — Ты собрал вместе кусочки, и теперь я могу видеть всю картину.

— И тем не менее оно есть. И гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Мрачные тайны прошлого. Неудачный первый брак. Пагубные привычки, несовместимые с понятием «профессиональный спорт». Сколько бы ты заплатила за такую историю? Сорок долларов? Пятьдесят? Шестьдесят? А может, бросим монетку? Например, «решка», и забираешь всю информацию совершенно бесплатно? — Фини истерически засмеялся, но тут же оборвал себя: — Поверь мне, Тесс, это крепкая история, хотел бы я, чтоб мой дом стоял на таком же прочном фундаменте.

— Тогда почему же газета отказалась ее публиковать?

— О, они нашли массу причин! Сказали, что статья не вызовет того интереса, на который они рассчитывают, что это проявление расизма — с такой агрессией освещать это баскетбольное мероприятие, тогда как футболу оказывается всяческая поддержка, а ведь основные футбольные болельщики — белые. Они сказали, что в нашей истории слишком много неназванных источников информации, Тесс, и это, видите ли, вызывает сомнения в ее достоверности. Но некоторые из тех, кто делился со мной информацией, до сих пор работают в компании Винковски, и я просто не имею права называть их имена. У них есть очень веские причины оставаться в тени. Сегодня редакторы «Блайт» объявили нам, что если мы хотим, чтобы статья была напечатана, то должны указать имена всех наших осведомителей. Но они же знали, что я не смогу пойти на это. Ведь это журналистская этика, Тесс! А редакторы воспользовались этим, чтобы не публиковать историю, — ведь это все равно, что уничтожить ее, — потому что не доверяют нам.

— Нам?

— Мне и Рози. Ты видела ее вчера. Для новичка она работает очень даже неплохо. Ты бы видела, какой материал она накопала про первый брак Винка!

— Так, может быть, они не доверяют ей, потому что она новичок и еще очень молода?

Фини отрицательно покачал головой.

— «Новый и молодой» — это гораздо лучше, чем «старый и старый». По крайней мере, так сейчас считают в «Бикон-Лайт». Ей или мне. Нам обоим не доверяют. Я уже ничего не понимаю, и мне уже все равно. Я устал, Тесс. Я так устал, а это такая хорошая история, и все, чего я хочу, — это уснуть прямо здесь, за столом, а проснувшись, узнать, что они ее все-таки опубликовали.

— Фини, я уверена, что все будет в порядке. «Блайт» опубликует твою сенсационную статью, и ты получишь отличный гонорар, — Тесс пододвинула поближе к приятелю стакан с водой, надеясь этим отвлечь его. «Похоже, он начинает понемногу успокаиваться, — подумала она. — Может быть, вечер еще можно спасти».

Внезапно Фини вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. Бокал мартини он все так же крепко сжимал в руке.

— Ты не понимаешь! Дело не во мне! И тем более не в гонораре! — закричал он. Люди в зале стали удивленно оборачиваться в их сторону.

— Ну, хорошо, дело во мне, — он наклонился к Тесс, чтобы только она слышала его. Он был очень пьян и нетвердо держался на ногах, но речь его по-прежнему оставалась четкой и ясной. — На кон поставлена моя карьера или то, что от нее осталось. Но здесь еще играет роль политика газеты. Ну, ты понимаешь: все эти высокие слова о правде, справедливости. Ведь мы — четвертая власть!

— Фини, что ты хочешь, чтобы я предприняла в связи с этим? — Тесс была не лучшим слушателем, когда начинали рассуждать о высоких принципах журналистской работы.

— Ну, ты можешь выпить за конец моей карьеры! — захохотал он, поворачиваясь к залу и поднимая уже пустой бокал, словно предлагая тост. Посетители, в большинстве завсегдатаи, подняли бокалы в ответ. Они узнали Фини и решили, что тот разыгрывает очередной спектакль для публики.

— В чем причина такого счастья? — поинтересовался блондин, сидевший у барной стойки.

— Разве я счастлив? Разве я свободен? Нелепый вопрос! Но на сей раз я создал лучшую статью в своей жизни!

Фини схватил со стола бейсболку мышиного цвета и бегом направился к выходу, все еще сжимая в руке давно опустевший бокал для мартини. Кисти его клетчатого шарфа воинственно развевались. Тесс осталась в компании недопитого мартини и пачки сигарет, забытой Фини на столе. Слова приятеля: «Разве я счастлив? Разве я свободен?» — показались Тесс очень знакомыми, но у нее никак не получалось вспомнить, где она могла их слышать.

Она сидела в одиночестве в баре и только сейчас почувствовала, как сильно проголодалась. Но Тесс не любила обедать или ужинать в ресторане, если не было никого, кто мог бы составить ей компанию. Она допила мартини, оплатила внушительный счет Фини и вышла на улицу. Можно, конечно, зайти в магазин и купить замороженных продуктов, а заодно какой-нибудь глупый журнал, чтобы почитать в ванной. Черт бы побрал этого Фини! Благодаря ему отличный свободный вечер превратился в выпитый в одиночестве мартини и замороженную лазанью, которую придется есть дома.