— Что вы можете сказать по поводу обвинений в «Бикон-Лайт», Винк? Там есть хоть слово правды?

Тесс фыркнула:

— Ага, как же, вот прямо сейчас он и признается. Во всем.

— Я не могу в данный момент дать какие-либо комментарии по данному вопросу, но в понедельник я представлю вам полную картину сложившейся ситуации, предварительно посоветовавшись со своими консультантами. Ситуация довольно сложная, и я не хочу, чтобы оставались какие-либо недоразумения, но сейчас могу сообщить, что план игры такой. Первое — приобрести команду; второе — привезти ее сюда, и уже только тогда, третье, и последнее: я разберусь с теми, кто ставит мне палки в колеса.

— А информация о ваших, м-м… проступках в юные годы? Как вы можете это объяснить? Некоторые люди считают, что три года в исправительной колонии для несовершеннолетних преступников — слишком большой срок за ограбление.

Тесс с удивлением заметила, что в глазах Винка вдруг блеснули слезы. Он начал было говорить, закашлялся, прочистил горло и продолжил, сильно волнуясь, время от времени его голос срывался на крик.

— Именно поэтому они и сохраняют ваше имя в тайне, когда вы совершаете что-то, будучи ребенком. Это дает возможность начать жизнь сначала, исправиться. И я воспользовался предоставленным мне шансом. Но почему-то выбрали именно меня. Разве это справедливо? Вы можете поднять архивы и посмотреть, сколько парней в этом городе побывали в Монтроз. Я ведь не единственный, и вы это знаете. Я не единственный в этом городе, кто собирался начать жизнь заново.

Тесс и Кроу были так увлечены этой речью, что не заметили, как Эски прокралась к прикроватному столику и схватила кость с тарелки Кроу. В глазах собаки светилось торжество, но оно было недолгим: она начала задыхаться — кость застряла у нее в горле.

Тесс металась по комнате, не зная, что делать, Кроу же хладнокровно засунул руку в собачью пасть и вытащил кость. Эски посмотрела на нее так, словно видела впервые, и снова попыталась ее схватить.

— Ты просто академик Павлов, — хмыкнула Тесс, но ее сердце все еще быстро билось от волнения. — Эта глупая собака не способна запомнить даже самых простых вещей. Она до сих пор хочет слопать эту кость, несмотря на то что минуту назад благодаря ей чуть не задохнулась.

— Ну, не знаю, — протянул Кроу. — У каждого из нас есть что-то, чего мы страстно желаем, хотя и знаем, что это не принесет нам пользы. Разве в твоей жизни таких костей не было?

Вопрос был риторический, но Тесс внезапно вспомнила Джека Стерлинга, его ярко-голубые глаза, странное ощущение, возникшее у нее, когда они обменялись рукопожатием, словно между ними пробежал электрический разряд. Вспыхнув, она уткнулась лицом в шерсть Эски, гладя собаку до тех пор, пока с ее лица не исчезли все признаки волнения.

— У меня уйма дел, которые требуют моего присутствия прямо сейчас, и у меня совершенно нет времени, чтобы еще работать персональным экскурсоводом.

В пятницу утром помощник менеджера Марвин Хейли вел Тесс через отдел новостей. Пытаясь не отстать от Хейли, Тесс старалась не запутаться в этом лабиринте столов, разделенных перегородками и шкафами. Она с любопытством рассматривала старые компьютеры, напичканные всевозможными деталями в попытке продлить их жизнь. На столах громоздились картонные коробки для папок, а старые газеты образовывали целые неустойчивые башни из пожелтевшей бумаги. Похоже, процедура сдачи макулатуры была незнакома сотрудникам «Бикон-Лайт».

— Создается впечатление, что вам не хватает места, — заметила Тесс, чтобы поддержать разговор с неулыбчивым спутником.

— Так и есть, — осторожно произнес он, оглядываясь через плечо.

— Я знаю, что часть выпусков печатается в одном из пригородов, так, может, и все издательство переместится туда?

— Нам необходимо увеличивать тиражи, и то место очень удобно с точки зрения доставки в город, но все остальные отделы останутся в Балтиморе до тех пор, пока мэтр… то есть мистер Пфайфер, не сможет выручить за нынешнее здание достойную сумму.

— Другими словами, навсегда, — подытожила Тесс.

Хейли пробурчал что-то неопределенное.

Часы на стене показывали девять утра, и это был редкий период временного затишья в круглосуточной жизни редакции. Через час дежурившие ночью редакторы начнут готовить вечерний выпуск, отличающийся от утреннего только расположением статей и свежей информацией об очередном ночном нападении на магазин или поножовщине. Большинство столов были пусты. За одним из них сидела темноволосая женщина. Положив ноги на стол, она читала утренний выпуск, одновременно слушая приемник, настроенный на полицейскую волну. Неподалеку буквально разрывался городской телефон, но никто не собирался снимать трубку.

— И это то место, где волшебство становится реальностью, — хмыкнула Тесс.

Марвин Хейли ринулся к телефону, но по дороге сбил стаканчик с давно остывшим кофе, стоявшим на одном из столов. Тесс наблюдала, как он, ругаясь сквозь зубы, пытается оттереть коричневые пятна лежавшей на столе газетой, но тем самым еще больше размазал густую жидкость по столешнице.

— Вот черт, — вздохнул Хейли. Газета полностью впитала кофе, но оставила на его руках черные разводы типографской краски. Он со злостью швырнул газету в ближайшую мусорную корзину, вытер руки о свои мешковатые штаны и уселся за компьютер.

— Мы сделали так, что вы можете пользоваться нашей внутренней сетью. Для этого при входе в систему вы должны набрать «МОНАГАН», вот так. — Даже когда он набирал текст на клавиатуре, его пальцы прыгали, словно Хейли боялся, что кто-то у него за спиной наблюдает за тем, что он делает, и вот-вот найдет ошибку. Весь его облик производил впечатление забитости. На плечах и вороте пиджака лежала перхоть, он постоянно нервно облизывал тонкие бледные губы.

— Сейчас компьютер выдаст сообщение о том, что вы должны ввести пароль. Минимум — четыре символа. Я могу ввести его за вас, но если вы хотите сохранить пароль в тайне…

— Не беспокойтесь, я сама введу пароль. — Тесс придвинула к себе клавиатуру и напечатала первое пришедшее ей в голову слово из четырех букв: «Эски», высветившееся на экране компьютера рядом звездочек. Кто знает, какую информацию она обнаружит. — Что дальше? — повернулась она к Хейли.

— Теперь, я так думаю, вы должны поговорить с сотрудниками. Я составил список людей, бывших в здании той ночью: журналисты, редакторы, обслуживающий персонал, люди, печатавшие выпуск. Вы вполне сможете опросить их всех в течение дня, кроме Фини и Руиз. Они вчера улетели в Джорджию и вряд ли вернутся раньше завтрашнего утра.

— В Джорджию? Это связано со статьей о Винковски?

— Думаю, да, но официально я ничего об этом не знаю, — Хейли горько усмехнулся. — Эта история вызвала много шума, поэтому сейчас ею занимаются исключительно Колин, Мабри и Стерлинг. Думаю, я узнаю обо всем из воскресного выпуска, как и остальные читатели.

— Да не переживай ты так. Меня они тоже ни во что не посвятили, а я все-таки редактор отдела спортивных новостей, — из-за нагромождения столов и шкафов появился широко улыбающийся человек с выпяченной вперед квадратной челюстью. Он протянул Тесс руку, но она отказалась пожать ее. — Гай Уитмен. Я здесь для того, чтобы отвести вас к системному администратору, который объяснит вам, что произошло во вторник ночью. Да, компьютеры тоже находятся в моем ведомстве.

— Что общего имеют компьютеры и спортивный отдел? — спросила Тесс, пока они шли через лабиринт отдела новостей.

— Я также являюсь ответственным за решение «проблемы Миллениума» в «Бикон-Лайт» и за то, как мы будем предоставлять людям информацию в двадцать первом веке.

— А разве мы сейчас этого не делаем?

Уитмен посмотрел на нее так, словно хотел снисходительно потрепать ее по волосам. Тесс отметила, что он довольно красив, и была уверена, что он прекрасно это сознает. Правда, он славился любовью к галстукам самых экзотических расцветок, и на этот раз на нем красовался экземпляр с танцующими эстафетными палочками.