Глупенькая? Интересно, что у нее в стаканчике.

— Это значит, что мы идем гулять. Ты должна быть счастлива, что хоть на какое-то время уйдешь из этого жуткого места.

Она оглядывается.

— Джеймс, а ты счастлив?

Я чувствую укол ревности. Она спрашивает у Джеймса не только, счастлив ли он, что выходит, она спрашивает, счастлив ли он со мной. Джеймс оглядывает ее, пытаясь оценить ситуацию.

— Ну да, — пренебрежительно говорит он, — а что это такое, этот клуб самоубийц?

Уверенный голос Джеймса стирает улыбку с лица Даллас. Вместо этого она поворачивается ко мне и ставит стаканчик на стол, а ее поза говорит о ее раздражении.

— Помнишь Велнесс Центр? — спрашивает она. — А тут наоборот. Это место для тех из нас, кто не хочет носить рубашки поло и хаки. Для тех, кто хочет порадоваться тому, что могут выбрать — выбрать самоубийство, если мы так, блин, возжелаем.

Она пожимает плечами.

— Мы не хотим умирать, но просто интересно исследовать свою темную сторону, когда остальной мир твердо намерен похоронить ее.

— Это самая идиотская вещь, о которой я слышал, — говорит Джеймс, — и звучит опасно.

Даллас качает головой.

— Совсем нет. На самом деле, там безопаснее всего, если говорить о влиянии Программы. Ты можешь побыть самим собой, Джеймс. Когда в последний раз ты мог быть самим собой?

— Отвали, — бормочет он, разглядывая ноготь большого пальца. Я вижу, что ее слова задели его, и это выводит меня из себя. Джеймс всегда был сам собой. Может, он и не помнит свою жизнь, но его не изменили. Он — это все еще он сам. По крайней мере, я верю в это.

— Думаю, мы это пропустим, — говорю я, беря Джеймса под локоть. — Но все равно спасибо.

— Вы пойдете, — говорит Даллас, потом ее голос смягчается. — Вам нужно пойти. Это отличное место, чтобы искать новых членов. Там я и Каса встретила.

Она смотрит на него.

— Ты был таким красавчиком, — дразнит она, — эти большие карие глаза, длинные волосы… Я думаю, что привела бы тебя, даже если бы ты был в депрессии.

— Давай пока не раскрывать все наши секреты… — отвечает Кас, смущенно улыбаясь. Не знаю, было ли у них что-то или нет, да если честно, мне все равно.

— Так что, мы в бегах, скрываемся от Программы, но мы идем в клуб? — спрашивает Джеймс, указывая на очевидный недостаток в плане. — Почему бы просто не позвонить обработчикам и не попросить их подождать нас там?

— Ты такой забавный, — говорит Даллас с фальшивой усмешкой. — Конечно, в клубе самоубийц есть риски, но владельцы осторожны. Он никогда не появляется в одном и том же месте дважды — это полностью подпольное заведение. Только те из нас, кто в теме, слышат о встрече, да и то только за день. Не то чтобы они рекламируют себя.

Даллас облокачивается на стол.

— Не все хотят все время вести себя хорошо, так что они просто идут в клуб самоубийц, чтобы немного расслабиться. А когда речь идет о мятежниках, это лучшее место, чтобы найти их. Мы увидим, какие они на самом деле. Надо только отсеять по-настоящему больных и найти бойцов. Ведь и Риэлм нашел тебя так же, Слоан? Из-за твоего плохого поведения?

Когда она упоминает Риэлма, и я, и Джеймс настороженно смотрим на нее. Я не клюю на наживку Даллас. Предназначены ли ее слова для того, чобы задеть меня или встать между мной и Джеймсом, я не дам ей еще больше шансов, чем те, за которые она уже пытается ухватиться. Хотя, она и правда задевает меня, и я стараюсь запрятать поглубже воспоминания о Майкле Риэлме и то, как ужасно я скучаю по нему и волнуюсь из-за него. Даллас довольно смотрит — та девушка, которая поделилась со мной своими секретами, спрятана за макияжем и той выпивкой в ее стаканчике. Наше молчание она принимает за согласие.

— Через час мы уезжаем, — говорит она, — Слоан, я найду тебе что-нибудь подходящее из одежды и пошлю в твою комнату. Они нас не пустят, если ты будешь такой скучной. Джеймс, — она улыбается, — ты и так хорошо выглядишь.

Мы с Джеймсом стоим там как два идиота, смотрим на нее, а Даллас смеется и пьет в другими мятежниками, как будто нас вовсе нет.

* * *

Джеймс скептически смотрит на меня.

— И что, предполагается, что я соглашусь, чтобы ты пошла в таком виде? — спрашивает он, потирая подбородок и описывая круги вокруг меня. — По-моему, я могу разглядеть твою матку.

— Да нет же, — смеюсь я и поворачиваюсь, чтобы он оглядел меня.

Он с сомнением смотрит на меня.

— Короткая.

— Не такая уж и короткая. А сапоги ничего, крутые.

Я поднимаю ногу, рассматриваю черные кожаные сапоги с шипами, которые прислала Даллас. Они немного велики, но я надеюсь, что поэтому они не будут слишком натирать.

Ни я, ни Джеймс не заинтересованы в том, чтобы выходить, но теперь, когда я одела эту короткую черную юбку с порванной футболкой, и на мне столько макияжа, что моя семья не узнает меня, я чувствую себя… хорошо. Как будто сегодня вечером я могу побыть другим человеком.

— Если ты будешь так одета, все кончится тем, что я подерусь с кем-нибудь, — говорит он.

— Я знаю, — я улыбаюсь. — Даллас с остальными ждут в основном помещении, так что нам, наверное, лучше поторопиться, пока она не разозлилась еще больше.

— А это возможно? — говорит он и подходит к тумбочке. Вытаскивает из вещмешка футболку и поворачивается ко мне. Он не брился, и на щеках у него щетина, а под глазами круги.

— Слоан, — спрашивает он, — ты уверена, что это хорошая мысль?

Что-то беспокойно шевелится у меня в животе.

— Я уверена, что это ужасная мысль, — говорю я, — но я не знаю, что еще делать. Мы можем отказаться, даже сбежать вместе с Лейси — но правда в том, что нам некуда бежать. Мы не можем уйти, не получив ответов, или все кончится тем, что мы будем беззащитны, и нас заберут в Программу.

Джеймс замирает, думает над моими словами, но у него, видимо, нет лучшего плана, потому что он снимает футболку и надевает через голову чистую. Я жду у двери, но потом замечаю, что на мне еще надето кольцо, то самое пластиковое кольцо, которое Джеймс подарил мне у реки. По сравнению с одеждой для взрослых, которую я ношу, оно выглядит по-детски, так что я снимаю его и кладу на тумбочку. Джеймс вопросительно поднимает одну бровь.

— Оно слишком милое, — говорю я и улыбаюсь. Джеймс снова смотрит на мою одежду и, тяжело вздохнув, соглашается. Сегодня вечером я — другой человек.

* * *

Я вижу, что все собрались в общей комнате, и выглядят они настолько нелепо, что я начинаю думать: у меня галлюцинации. Даллас, вся в черном и красном, похожа на готичное привидение. Кас стоит рядом с ней, его длинные волосы закрывают лицо, глаза подведены. Все, включая меня, выглядят так, как будто вышли из какой-то любительской пародии на «Семейку Адамс».

— Одежда у меня не свосем подходящая, — говорит Джеймс.

— Да нет же, — говорит Даллас и улыбается. — С тобой все отлично. Я наделась, что сегодня вечером ты поведешь. Нам нужно, чтобы за рулем был кто-то, кто прилично выглядит. Ты не можешь быть еще более незаметным.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь. Говорить ей, чтобы она не обращала внимания на моего парня, кажется как-то по детски, и я хочу верить, что выше этого. Но если она сделает это снова, я, может, ей глаза выцарапаю.

— И где это место? — спрашивает Джеймс.

— Клуб на улице Келси, в двадцати минутах отсюда. Я покажу.

Джеймс кивает, но потом замечает что-то. Я смотрю в ту сторону и вижу Лейси, которая стоит в дверях. Она не одета как для клуба самоубийц. Наоборот, на ней мешковатые штаны и футболка, которая ей велика, и на которой написано OREGON DUCKS.

— Я неважно себя чувствую, — говорит она. Ее лицо без макияжа резко выделяется на фоне накрашенных лиц. — Поеду в следующий раз.

Кас сразу подходит к Лейси, касается ее руки. Он что-то шепчет ей на ухо, и через секунду Лейси смотрит на него и медленно кивает. Я хочу знать, что сказал Кас, что такого он знает о Лейси, чего не знаю я. Она мой друг — а он просто парень, которому она сломала нос. Кас кладет ей руку на плечо и хочет увести ее, но я быстро выбегаю за ними в коридор.