— Серёга, млять, держись позади! — одёрнул я норовящего обогнать меня нашего героического увальня, — Срубят на хрен — на глаза не показывайся!
— Ты сам-то тоже лихачеством не увлекайся! — хохотнул Бенат, обгоняя меня с другого бока, — Ты командуй, тут есть кому рубиться!
— Млять! Мне хоть кого-нибудь оставь! — кельтиберу ведь если дать волю, так он службу знает, а его служба — оберегать мою жопу от всяческих опасностей, и хрен я тогда с кем мечом позвеню, не говоря уже о том, чтобы его окровавить, как и было уже в прошлом году при Оссонобе в ходе операции «Ублюдок». И хрен ли это я тогда буду за префект союзной кавалерийской алы, если сам ни одной веттонской сволочи за весь бой не срублю? Мы здесь друзья и союзники Рима или так, погулять вышли?
Бенат есть Бенат, да и Тарх, вырвавшийся вперёд следом за ним — в общем, оба друг друга стоят. А оттого, что считают себя крупно мне обязанными — за своих баб — их служебное рвение удваивается. Их мечи так и мелькают впереди, расчищая мне дорогу — млять, ведь просил же по человечески! Ага, вспомнили наконец-то! Этруск выбил одному из рук фалькату, звезданул его по башке плашмя и шлёпнул его коня по крупу, направляя полуоглушённого седока под мой удар.
— Серёга! Этот — твой! — пусть потренируется, раз уж так личными подвигами отметиться рвётся, а то ведь наскочит сдуру неподготовленным на рубаку типа Бената, а он нам живым нужен и по возможности здоровым. За ним, правда, Володя приглядывает, но мало ли чего приключиться может? Мы ведь на войне, а на ней иногда и убивают…
Кельтибер сработал тоньше — обезоруживать очередного веттона, да ещё и достаточно представительного с виду, не стал, а просто добротно расквасил ему морду набалдашником рукояти и придал ускорение ко мне. Вот это — уже совсем другое дело! Я вскинул Мавра на дыбы, привстал в стременах и по всем правилам искусства — с оттяжкой — отмахнул полуослепшему, но имевшему достаточно грозный вид бедолаге башку. Тарх, успевший скосить взгляд и заценить моё упражнение, даже одобрительно ухмыльнулся.
Потом мы, вырубив уже успевших броситься на прорыв, врезались в скопление бестолково мечущихся, и тут уж работы хватило всем. Один замахнулся на меня копьём, но оно так и продолжило движение назад — вместе с отрубленной Бенатом рукой. Самого же калеку, некстати оказавшегося на пути, снова взмывший на дыбы Мавр сшиб наземь передним копытом, а я воспользовался этим моментом, чтобы достать его соседа, только что лишившегося меча и тянувшегося за секирой. Даже Серёге попался под удар какой-то насмерть перешуганный оборванец, и тот успел справиться с ним сам, пока к нему на выручку яростно пробивался Володя. А слева проткнул кого-то Васькин, который был с отрядом Тордула, и это значило, что мы плотно сжали оставшихся веттонов, и развязка близка. Так оно и вышло. Я ещё успел всадить клинок почти на половину длины в бочину попавшемуся под руку противнику, а когда он грузно свалился с лошади, нового я так и не обнаружил — передо мной были только наши улыбающиеся пехотинцы, так даже и не обнажившие мечей — всю свою часть работы они выполнили копьями. Вот что значит выучка у матёрых тарквиниевских профессионалов! На гребне, судя по спокойствию выставленных там турм, всё шло без отклонений от плана. Ну, тем лучше — передохнём маленько перед следующим этапом, который будет потруднее…
— Ты уже неплохо освоился, Курий! — я узнал крепкого усача в годах, бывшего с нами в деле у Илипы свежемобилизованным ополченцем, да ещё и босяком из числа тех, кого пришлось потом обувать в снятые с лузитан сапоги, а теперь очень даже неплохо экипированного и стоящего в первой шеренге второй центурии третьей когорты Второго Турдетанского легиона.
— Как видишь, почтенный, — ответил легионер, — Вот только скажи мне как учёный и знающий человек, за чью землю мы воюем ЗДЕСЬ? — и снова с ухмылкой, но уже доброжелательной, без того прежнего подкола.
— Здесь — за ту, которая будет принадлежать нашим внукам и правнукам, — это крестьянин понял без разжёвывания. Семьи ведь в сёлах многодетные, и если детям земли поблизости ещё хватит, то куда более многочисленным внукам может уже и не хватить.
Тогда, у Илипы, когда мы отдыхали после того боя с лузитанами, он всё допытывался, за что же мы всё-таки воюем, если не за севших на их шеи римлян, и я сказал ему, что воюем мы за свободу и землю. Я же не мог тогда, конечно, сказать ему всего, что знал, всё полагалось знать лишь немногим, и на его каверзный вопрос, за чью же всё-таки землю мы воюем в принадлежащей римлянам Бетике, внятно и убедительно ответить ему, естественно, тоже не мог. Пришлось тогда, говоря по-русски, отбояриться общими демагогическими фразами типа союзнического долга и награды, котораая не минует достойных. И это — матёрому и всякого повидавшему за свою жизнь мужику, ни разу не желторотому пацану! Он, конечно, не дерзил, но по его презрительному взгляду было видно, в какие пустобрёхи он меня тогда зачислил. Наверное, хрен бы он пошёл с нами дальше, будь у него выбор. Но выбора у него не оказалось, и он пошёл — скрипя зубами и никому из нас не доверяя, но где-то в глубине души надеясь хоть на какое-то везение. Да и разве один только Курий тогда таким был? Не удивлюсь, если добых две трети шли тогда с нами лишь от лютой безнадёги. А потом операция «Ублюдок» началась и перестала быть секретом, и когда — уже на подходе к Оссонобе — мне снова довелось поболтать с ним на привале у костра, я уже мог сказать ему куда больше — что там, в Бетике, мы воевали за свободу и право на СВОЮ землю, а вот здесь, в южной Лузитании, мы и берём теперь эту землю, которая отныне станет нашей. Вот завоюем, закрепимся, порядок наведём, и все получат свои наделы, которых никто уже у них не отнимет. Не знаю, в какой степени он поверил мне тогда, но глядел уже не презрительно, а задумчиво. Потом меня закрутили дела и поездки, и до того ли мне было, чтобы интересоваться наделением землёй каждого из сопровождавших нас тогда ополченцев? Земля — вот она, завоёвана, и её достаточно, чтобы хватило всем, так что уж всяко должны были дать и Курию. Чем он, спрашивается, хуже других? Дали, конечно — вернувшись незадолго до этого похода из короткого отпуска к семье в Гадес, я видел его мельком в деревне рядом с моей будущей «дачей», и недовольным он не выглядел, но поговорить с ним было недосуг — весь в хлопотах был, как дачных, так и служебных, так что только кивками с ним и обменялись. В походе вот только снова и встретились…
Строго говоря, если одних только основных участников конфликта в расчёт брать и не учитывать их союзников, то война эта не наша и даже не веттонская, и какого хрена мы с ними тут сейчас кровь друг другу пускаем — хрен нас знает. Воюют меж собой номинально римляне с кельтиберским племенем карпетан, которых по-свойски и соседние кельтиберские племена поддерживают — вакцеи, например. Ну и веттоны тоже до кучи за них впряглись, хоть и не входят в кельтиберский союз племён. Римляне, само собой, тоже союзников припахали — как италийских, так и испанских, в числе которых и турдетаны Бетики. Мы, южнолузитанские турдетаны, формально могли бы и отмазаться от участия — не наш сектор ответственности по заключённому и ратифицированному римским сенатом договору. Но я ведь упоминал уже о наших перспективных притязаниях заполучить по честному благородному разделу и земли веттонов? Вот в них-то — для нас — и порылась собака. Побив веттонских союзников карпетан, мы убьём разом нескольких зайцев. И римлянам нелицемерную дружбу продемонстрируем, а нынешний Рим ещё не испорчен и такие вещи ценит, так что это нам при решении вопроса о демаркационной линии очень даже зачтётся. И веттонов в военном отношении заметно ослабим, что облегчит нам в дальнейшем их завоевание. И к пониманию того, что мы сильнее их, задолго до самого завоевания их приучим, что облегчит нам удержание завоёванного. И разницу между собой и римлянами в плане обращения с побеждёнными тоже ненавязчиво им покажем, дабы мотали на ус, делали правильные выводы и принимали правильное решение, когда въедут, что их реальный выбор не из трёх, а всего лишь из двух вариантов — или римская власть, или наша. А заодно и войска свои обучим совместным боевым действиям с вымуштрованным и слаженным дальнеиспанским преторским Пятым легионом — пусть смотрят и учатся действовать так же. Попутно и слабые места римской организации и тактики пусть подмечают и на ус мотают — дайте боги, чтобы никогда не пригодилось, но мало ли что в жизни произойти может?
