По аналогичным соображениям я и туров с тарпанами сохранить хочу. Казалось бы, истреби их на хрен, и не будет проблем у владельцев коров и лошадей. Нет человека — нет проблемы, как якобы говаривал один усатый политик с трубкой. Но я-то ведь давно уж не с трубкой, а с сигариллой, гы-гы! Истребить-то недолго, если целью такой задаться, но кем тогда породы домашней скотины оздоровлять будем, когда вырождаться начнут? Да и зубр тоже пригодится — его вон у нас с коровой тоже скрещивали для получения быстрорастущей и неприхотливой к пастбищам мясной породы, а в Америке с бизоном такую же хрень замутили и породу таки вывели — бивал называется. Нам тут такая порода разве помешает? И лошади нам тут здоровые нужны, а не изнеженные и болеющие от любого чиха. Те крупные азиатские кони, которых мы планируем завезти и разводить в качестве тяжеловозов для тяжёлой панцирной кавалерии — они ведь только на фоне мелких средиземноморских лошадок тяжеловозами будут выглядеть, а так, по делу и по нашим современным меркам — хрен ли это за тяжеловозы? Предок лёгкого и тонконогого туркменского ахалтекинца — вот кто он есть, этот крупный конь селевкидских и будущих парфянских катафрактов. Прибавить в размерах он нашим местным породам поможет, но стати нам нужны те, что к местным поближе. Вот тарпана бы нам эдакого таких размеров — крепкого, коренастого, неприхотливого в уходе, с твёрдыми копытами и стоячей гривой. И чья конница тогда устоит перед такой? Да и крестьянам нашим разве помешают в поле рабочие лошади-тяжеловозы, пашущие в разы быстрее сильных, но медлительных волов?

Ну а слоны — это, конечно, особый разговор. На традицию тут хрен сошлёшься — хоть и были в Испании слоны в том плейстоцене, но до прихода кроманьонцев едва ли дожили, и не факт, что даже неандертальцы их живыми тут застали. Вот хомо эректусы — да, эти на них поохотиться определённо успели. Но то эректусы питекантропообразные, а из нынешнего испанского населения никто ни о каких испанских слонах и не слыхивал, а знают только о североафриканских слонах Баркидов, а теперь — римских, Масиниссой им подаренных. Но нам насрать на традиции, нет в Испании слонов — значит будут. В самой Северной Африке кончатся, а у нас — останутся, и будут опосля наши потомки говорить, что Испания — родина слонов. И быть их первой испанской родине — примерно в этих вот местах, у захолустной и мало кому известной Лакобриги…

Дразнить гусей, то бишь римлян, мы раньше времени не будем. Ещё живы в Риме те, чьих товарищей топтали слоны Ганнибала, как раз из Испании им, кстати, и приведённые. При жизни этих людей десятками обученных и экипированных для войны боевых слонов обзаводиться — это один хрен, что ссать против сильного ветра. Масиниссе можно, он первый друг и союзник Рима, да ещё и его единственный слоновый поставщик. Мавританским царькам за Гибралтаром тоже можно — с их территории и с их слонами в римские владения никто ещё не вторгался и римских легионеров теми слонами не давил. А вот нам в Испании — пока не стоит. Да и не надо нам пока. Для обкатки конницы нам и одного десятка обученных лишь имитации боя цирковых слонов хватит за глаза, а прочие, сколько завезём, пущай себе пасутся и плодятся в Плейстоценовом парке Лакобриги. Не им, а их потомкам предстоит стать «живыми танками» турдетанской армии. Всему своё время…

— Осторожнее, млять! — предостерёг я, когда рабы слишком уж резво принялись наклонять вытащенный из печи большой тигель. Нирул добавил им ценных указаний на турдетанском вперемешку с русским матерным и парой подзатыльников, предотвратив неудачу, и наконец струя ослепительно белой расплавленной стали полилась в форму. Эх, Трай не видит, гы-гы! Ну и хвала богам, иначе из-за его истовой проримской ориентации пришлось бы опять дебильную показуху устраивать, отложив в долгий ящик настоящую работу. Сколько ж можно, в конце-то концов!

Здоровенный каолиновый тигель примерно на сотню кило расплавленного металла ворочает четвёрка дюжих рабов, от которых кроме силы требуется ещё и немалая согласованность действий — ведь тигель заполнен жидкой сталью почти доверху, так что пролить по неосторожности часть металла мимо формы — нехрен делать. А мне этого не надо, мне вся эта сотня кило в той форме нужна — ведь отливается стальная наковальня под большой механический молот. Два самих молота — второй запасной — и ещё кое-что по мелочи отлиты со второй большой плавки, а эта — уже третья. Присутствовавший на первой плавке Миликон едва на говно не изошёл при виде продукции, даже отдалённо не похожей на обещанное ему в перспективе первоклассное оружие для армии, и урезонивать его, растолковывая необходимость для массового производства хороших инструмента и оснастки, нам пришлось вдвоём с Фабрицием. Производство средств производства, прошу любить и жаловать…

Самое обидное, что не для тутошнего оссонобского производства все эти вкусности предназначены, а для того, дальнего, что у Лакобриги будет развёртываться. Пока там только строительство идёт, да и то — нулевой цикл ещё в основном, а оснастка — вот она, уже полным ходом изготавливается. Пока нет поблизости лишних глаз — можно и здесь её изготовить, не дожидаясь, пока тамошние металлургические мощности в работу включатся. А вот применять её здесь нельзя категорически — увидит какой римский шпиен или просто доброжелатель вроде Трая, как бухает по стальной наковальне стальной же молот, приводимый в движение водяным колесом, да и расскажет, где следует. А там это дело воспроизведут — ага, с каменными наковальней и молотом, которые и расколются на хрен при первых же испытаниях. Хрен бы с ними, да только у римских кузнецов ведь сразу же законный вопрос возникнет, почему у этих турдетанских варваров в Оссонобе подобной хрени не происходит. И вот тут-то окромя толстостей в виде водноколёсного привода обратит ихний шпиен внимание и на тонкости — что молот-то с наковальней ни разу не каменные, а вполне себе железные, да ещё и не очень-то похожие на выкованные из сваренного кузнечной сваркой множества маленьких сыродутных железных криц. А оно нам надо — в продвинутой металлургии римлян просвещать? На хрен, на хрен!

Реально примерно полторы больших штукофенных крицы в большой тигель на переплавку идут, а остатки металла собираем для очередной плавки. С первой же — отчего наш царёк так и бесновался — отлили пять малых стальных наковален для обычной ручной ковки, без которой тоже не обойтись. Современного типа, с коническим «рогом» для гибки по дуге и квадратным отверстием для гибки под углом — эти тоже все в Лакобригу вывезем, нехрен тут такими вкусностями римским шпиенам глаза мозолить.

А здесь со следующей плавки отольём наковальни с кувалдометрами попроще, да ещё и следы кузнечной сварки на них изобразим, дабы казались дилетанту из обычных сыродутных криц героически сваренными. Вот такой героический подвиг, которым, как склоняются многие исследователи, и знаменитая Делийская железная колонна в Индии сварганена, пущай повторяют, если решатся на такой труд, и пупок от него не развяжется. Ну, мелкий инструмент типа малых молотов, зубил, пробойников, клещей и напильников с ножовочными полотнами, на которые хватило бы в принципе и маленьких тигельных слитков, полученных известным античному миру архаичным способом, можно и здесь применять. Один хрен он проковываться будет для упрочнения, и следы ковки надёжно замаскируют «неправильное» литьё. Можно использовать возле Оссонобы и нижнебойное водяное колесо, тоже грекам с римлянами известное. Но прятать от них в Лакобриге или маскировать под архаику здесь столько всего приходится, что зло на них берёт! Чтоб им ни дна, ни покрышки, чтоб их тряхануло хорошенько, чтоб у них снова Санторин рванул! Псевдоантичный ампир, как мы давненько уже окрестили всю эту нашу маскировку под античные греко-римские технологии, которые нам приходится имитировать, млять!

На накачание больших воздуходувных мехов для двух штукофенов и для замаскированной под третий штукофен большой тигельной печи хватает, конечно, и этих нижнебойных колёс, но вот ковать рабам приходится врукопашную. Как раз рядом куют литые полуфабрикаты инструментов, а один из самых квалифицированных работяг, вольнонаёмный кузнец из кониевского городка, выполняет специальным зубилом насечку на пока ещё не закалённых заготовках напильников — двойную, крест-накрест, только в Средневековье изобретённого современного типа. Это уж, если судьба римлянам увидеть и слямзить — хрен с ними, не сильно-то это им само по себе производительность повысит. А вот большой машинный напильник, аналогичный машинному ножовочному полотну, я им хрен покажу — обойдутся. Это — только для производства в Лакобриге. Фокус тут в том, что и в реале нормальный фрезерный станок с нормальными фрезами только ближе к середине девятнадцатого века изобретён, хотя пытались безуспешно ещё с Ренессанса, то бишь с практически античной технологической базы. А до того всевозможные плоскости и пазы, где точные размеры и геометрия требовались, по всему промышленно развитому миру высококвалифицированные слесаря напильниками припиливали — пилите, Шура, они золотые. Но исключительно врукопашную напильниками шкрябать — это только тут будем, где лишние глаза с ушами околачиваются, а в Лакобриге и эти слесарные работы по возможности механизируем…