Я дважды проверила, взяли ли мы все необходимое. Сконструированный мной стенд, ящик с записями, реактивы, которые понадобятся для презентации, и несколько крыс, продемонстрировавших реакцию на напитки, приготовленные по разным формулам.

— Как ты думаешь, они нормально перенесут дорогу? — спросила я Тристена

— Ехать меньше часа, — сказал он, пожав плечами. — Уверен, что все будет хорошо.

— Может, взять их на переднее сиденье?

— Это же крысы, какая разница, удобно им или нет.

Но я видела, как он их гладил и переживал за них… Ему что, все безразлично стало?

— Джилл, садись уже в машину, — сказал Тристен и, опередив учителя, закрыл багажник. — Прошу тебя.

И я подумала, что он меня, наверное, тоже ненавидит. Или после того, как я об этом сказала, ему стало все равно. Может, он начал относиться ко мне, как к крысе. Решил, что не надо обо мне беспокоиться и учитывать мои интересы.

Я забралась на заднее сиденье, а Тристен с мистером Мессершмидтом сели вперед, и мы направились в Филадельфийский университет естественных наук.

Я смотрела в окно на обгоняющие нас машины. Одну руку я держала в кармане своего лучшего шерстяного пальто, в котором была и на папиных похоронах, поглаживая пальцами пузырек с остатками раствора.

Когда мы добрались до места, в аудитории, спонсированной компанией «Астра-Зенека», было уже полно народу, я оглянулась и, увидев такое количество учеников, учителей и родителей, натащивших с собой пластиковых коробок с материалами для презентаций, ужасно разволновалась.

Мне предстояло подняться на сцену и предстать перед аудиторией, где собрались лучшие ученики страны, в том числе и Дарси Грей, которая непременно посмеется, когда я, как обычно, начну свое выступление дрожащим голосом.

— Давай, Джилл, — сказал Тристен, кивком приглашая меня за собой. Он взял в руки контейнер с крысами. — Идем.

— Я… я… — Я оробела.

— Джилл, вы выступаете вторыми, — напомнил мистер Мессершмидт. — Так что вам, наверное, уже пора идти готовиться.

Я посмотрела на Тристена, мне так хотелось поделиться с ним своим страхом. Прижаться к нему и позаимствовать у него решительности. Но его взгляд совершенно ни о чем мне не говорил, ему не казалось нужным меня подбодрить.

— Иди, — сказала я, — а я сбегаю в туалет.

— Хорошо, — согласился Тристен. — Как скажешь.

И они с мистером Мессершмидтом направились к сцене, проталкиваясь сквозь толпу. Тристен был выше большинства учителей, поэтому следить за ним было нетрудно. И даже совершенно незнакомые люди, похоже, расступались перед Тристеном Хайдом, хотя его раны уже не казались такими страшными. Я думаю, это происходило не потому, что они подсознательно улавливали в нем какую-то угрозу, а потому, что нутром чуяли, что в нем есть что-то особенное.

И как я только могла от него отказаться?

Я отвернулась и принялась искать взглядом туалет. Увидев указатель, я начала свой путь через густеющую толпу, и меня все больше охватывала паника.

Я не выдержу. Дарси безжалостно посмеется надо мной, принимая чек на тридцать тысяч долларов.

Я сжала пузырек потными пальцами.

Но все не обязательно должно кончиться плохо. Я знала, у кого хватит смелости. Кто не боялся красть и ходить по вечеринкам. Может, ей понравится выступать перед аудиторией, когда все будут смотреть только на нее, и она сможет выиграть деньги? Что я теряю, если в последний раз вызову свое альтер эго? Тристен уже не со мной, возможно, на той вечеринке, о которой я ничего не помню, я лишилась и девственности, да и все равно меня ждет унижение. Так что, наверное, будет лучше, если я об этом потом и не вспомню.

Но выпить раствор меня подталкивала не только боязнь сцены. Если говорить начистоту, я просто не могла больше вынести ни секунды наедине с собой.

Я уничтожила свой единственный шанс на взаимную любовь. Да, топор мне вручила Бекка, но в щепки свои отношения с Тристеном разрубила я сама.

А может, мне просто хотелось выпить это зелье. Просто хотелось, а все остальное — лишь поводы.

Я уже входила в кабинку, как услышала чей-то голос:

— Ну и ну, это же половина обреченной на провал команды «Джекел и Хайд»!

— Дарси, что ты тут делаешь? — выпалила я, сжимая пузырек в кармане. Но стоило только это произнести, как стало ясно — вопрос глупый. Естественно, она лишь рассмеялась.

— Я на конкурс приехала. Дурила. — Она закатила глаза и снова повернулась к зеркалу — накладывать румяна. — Надеюсь, твое выступление будет таким же остроумным, — добавила она. — Тогда мне будет раз плюнуть тебя обойти.

— Я бы на твоем месте не была так уверена в победе, — предостерегла ее я. — У нас с Тристеном сильная презентация.

— Я видела твои выступления. — Дарси улыбнулась и бросила румяна в сумочку. — Помнишь твой отчет по книге в седьмом классе? Ты выбежала из зала!

— Мы уже не в седьмом классе, — напомнила ей я.

— Но ты все та же, — ответила Дарси. — Серая мышь, какой была — такой и останешься. Может, ты и спелась с самовлюбленным верзилой, у которого язык хорошо подвешен, но ты-то сама все та же мышь, Джилл. Вот ты кто.

Я понимала, Дарси нарочно старается лишить меня уверенности в себе, чтобы увеличить собственные шансы на победу. Но она всегда была злючкой. Но так оскорбить Тристена!..

Я вынула руку из кармана, подошла к Дарси, разжала пальцы, которыми только что сжимала пузырек с раствором, и ударила ее по лицу — сильно, наказывая ее за все десять лет, что она надо мной глумилась. У нее на щеке остался след от моей ладони, она прижала руку к лицу и молча уставилась на меня, все еще не веря в то, что только что произошло.

— Посмотрю, как ты выступишь, — сказала я. — И не смей больше оскорблять ни меня, ни Тристена.

С этими словами я вышла из туалета, позабыв о растворе. Тристен репетировал за кулисами. Он поднял взгляд от своих записей:

— Наверное, лучше мне произнести речь…

— Нет, — перебила его я. — Эго же моя презентация, так?

Он, похоже, удивился, но передал мне записи:

— Конечно.

— Джекел? Хайд? — К нам подошла женщина со списком. — Ваша очередь.

— Идем, — сказала я, проворно сняв пальто и бросив его рядом с нашими остальными вещами, и повела Тристена на сцену.

— Вы должны собой гордиться, — сказал мистер Мессершмидт, когда мы доехали до шлагбаума у начала платной дороги. — Вы отлично поработали.

— Но не выиграли. — Я сидела на заднем сиденье, сгорбившись.

Тристен повернулся и посмотрел на меня:

— Но ты отлично выступила. Все были в восторге.

Этот комплимент и обрадовал, и огорчил. Все, кроме тебя, Тристен. И благодарить за это следовало только меня.

— Спасибо, — ответила я.

Тристен не отворачивался. Так и смотрел на меня в темноте. Мистер Мессершмидт перестроился в другой ряд, Тристена ненадолго осветили фары встречной машины, и мне показалось, что в его глазах читался некоторый восторг или даже любовь, и я вдруг почти перестала жалеть о том, что мы не выиграли. Зато Тристен хоть немного оттаял.

— Мы и правда, наверное, молодцы, да? — Я даже слегка улыбнулась, вспомнив, как безупречно я, Джилл Джекел, произнесла речь перед огромной аудиторией. — Третье место — это не так плохо.

В темноте сверкнули белые зубы Тристена.

— Особенно с учетом того, что у Дарси пятое.

Некрасиво было радоваться ее проигрышу, но я все же не сдержалась и тоже ухмыльнулась.

Тристен протянул руку и тронул мое колено:

— Я тобой горжусь.

— Спасибо, — повторила я, когда он снова повернулся вперед.

И хотя обогреватель в машине мистера Мессершмидта работал еле-еле, мне вдруг стало теплее. Тристен до меня дотронулся. Это, конечно, не означало, что он меня все еще любит, но все же так было приятнее, чем когда он держал дистанцию. Может, это всего лишь начало.