От смущения у меня вспыхнули щеки, но я не сдалась и не положила книгу.
— Тристен, я же с тобой всем поделилась. — Ну, почти всем…
Тристен подошел ко мне еще ближе и мягко, но уверенно вытащил книгу у меня из пальцев.
— Джилл, — сказал он, и я заметила, насколько он бледен. — Мне кажется, что будет лучше, если всего обо мне ты не узнаешь.
Я посмотрела на него и покачала головой:
— Тристен, это нечестно. Ты не можешь решать за меня.
У него был какой-то секрет. Страшный.
Ужасные тайны в моей жизни чем-то напоминали пятна крови. Я была уже настолько хорошо знакома с Тристеном, что узнавала многое издалека. Бегающий и затравленный его взгляд выдал все, что мне было нужно, за исключением самой правды.
— Тристен, что произошло? — настойчиво повторила я. — Я имею право это знать.
Мы только что вместе лежали в постели. Благодаря мне он обрел ключ к изгнанию собственных демонов, я была с ним рядом, когда он чуть не погиб. Я заслужила правду. Он должен был объяснить мне, что написано в этом странном посвящении… и откуда взялось кровавое пятно.
— Джилл, — сказал он, с легкостью сдаваясь, словно ждал возможности кому-то довериться. Он положил книгу и провел здоровой рукой по волосам. Холодка в его глазах больше не было. Наоборот, стало казаться, что его мучают вина и горе. — Не знаю, как тебе сказать, — начал он. — Я до недавнего времени даже не был уверен в том, что все это правда. Я надеялся, что это не так, пытался убедить себя…
— Тристен, все в порядке, — уверила его я. Но я боялась. — Рассказывай.
Он побледнел еще больше, губы побелели, но смотрел он прямо мне в глаза.
— Джилл, я убил своего деда.
Глава 58 Джилл
— Что? — Я хотела, чтобы он сказал это еще раз, надеясь, что услышала что-то не так. — Тристен, повтори.
— Я убил своего деда, — снова сказал он. — Точнее, это сделало чудовище — моими руками.
Мы стояли лицом друг к другу, мне хотелось убежать, но он перегородил мне выход.
— Как? — спросила я. Голос мой звучал сдавленно. — Что ты…
— Ножом. — Он скривился так, словно его самого опять резанули. — Похоже, зверю предпочтителен этот способ.
Я понимала, что на самом деле Тристен не может нести ответственности за то, что случилось с его дедом. Рассудком я понимала, что не его в этом надо винить. Я видела, как он менялся, и знала, что зверь и мой любимый — не одно и то же. Но я все же смотрела на его руки — вонзившие лезвие в собственного родственника. В человека, которого он любил… который подарил ему музыку, научил сочинять. У Тристена в руках был нож…
В моем больном воображении эти образы смешались с фантазиями об убийстве моего собственного отца, которому тоже перерезали горло.
— Тристен, нет! — воскликнула я, качая головой. — Не верю, что это сделал ты!
— Джилл, я этого и не делал, — сказал он. Но голос его звучал не очень уверенно. — То есть само действо было произведено моим телом. Но это был не я. Ты же помнишь, как я той ночью переменился…
Я его слышала и понимала, что он прав, но страх и ужас все равно побеждали рассудок. Я лежала рядом с убийцей. Не с потенциальным убийцей — ведь Тристен этого боялся, — а с настоящим. С человеком, пролившим чью-то кровь. Я все еще качала головой и пятилась от него. Он только что этими же пальцами касался меня…
— Тристен, нет.
Он сделал шаг вперед, протягивая ко мне руку, он говорил поспешно, признание лилось из него.
— Прошу тебя. Попытайся понять. Дед умолял помочь ему уйти из этого мира. Он помнил все те ужасы, которые совершил он сам, и он больше не мог так жить. Он уже был прикован к постели, почти парализован, и днем и ночью его терзали воспоминания, которые раньше как-то удавалось подавлять. Он упрашивал меня украсть у отца смертельную дозу таблеток, но этого я сделать не мог. Я слишком сильно его любил, чтобы потерять его навсегда. Я был эгоистом, таким эгоистом, что не мог покончить с его страданиями.
— Тристен… — Я отошла от него еще дальше и уперлась в стену. Уже начало темнеть. Уже, в общем-то, совсем стемнело. — Перестань!
Он шел за мной, пытаясь меня подбодрить, но я чувствовала себя как в ловушке.
— Джилл, пойми. Дед каким-то образом пробудил во мне зверя, вызвал его по собственному желанию. Он говорил колкости, называл меня трусом и ничтожеством… он сказал, что я слишком слаб, чтобы посмотреть в лицо правде о нашем семействе. Он рассказывал, какой это кайф — убивать, он обращался непосредственно к чудовищу, пытаясь заставить его перехватить власть надо мной, взять нож и впервые вкусить это удовольствие, вонзив лезвие в его плоть. Я умолял его замолчать…
Хотя Тристен рассказывал все это совершенно ровным голосом, по его щеке побежала слеза, но у меня внутри все настолько похолодело, что сочувствия я не испытывала. Я вообще ничего не чувствовала.
— Больше я ничего не помню, — добавил он. — В себя я пришел уже дома, с чистыми руками, и тут как раз приехали полицейские и сообщили, что деда нашла сиделка — он лежал в кровати с перерезанными запястьями. Они решили, что он покончил с собой. — Тристен бросил взгляд на «Странную Историю…». — Но у меня осталась эта окровавленная книга с подписью. Я пытался убедить себя в том, что в худшем случае зверь подал ему нож. Но это был самообман. Дед и писать-то еле мог, а одна рука была перерезана вообще до кости …
Тристен закрыл глаза, может быть, он старался и избавиться от видений, а может, он наказывал себя, стуча переломанной рукой по голове.
— Я это впервые вслух произношу. Господи, Джилл…
Он мучился. Но я не пошла ему навстречу.
Пока он стоял с закрытыми глазами, я воспользовалась моментом и кинулась через весь дом, резко распахнула входную дверь, вылетела на крыльцо и влезла в машину. У меня так тряслись руки, что я целую вечность не могла закрыть дверцу. Потом еле вставила ключ и резко надавила на газ, я в отчаянии съехала с дорожки и, пробуксовывая, понеслась по траве, чтобы убраться от него подальше.
Я лишь однажды посмотрела в зеркало заднего вида на уменьшавшийся вдалеке домик Тристена.
Как он вышел на крыльцо, я не видела.
Я даже не думала, что он побежал за мной.
Глава 59 Джилл
Мне давно уже не требовалось маминой поддержки, когда я плакала. Даже когда умер отец, я понимала, что у нее самой не было сил, чтобы помочь мне. Но по пути домой от Тристена я думала лишь об одном: хочу к маме.
Заводя машину в гараж, я заметила, что в ее комнате горит свет, и поспешила домой, бегом поднялась по лестнице, постучала в ее закрытую дверь:
— Мам?
— Заходи!
Я распахнула дверь, готовая кинуться в ее объятии. Я понимала, что о Тристене ей рассказывать нельзя — ни о том, что между нами чуть не произошло, ни о том, что он сделал, когда жил еще в Англии. Я собиралась сказать ей, что в школе был тяжелый день, и мне хотелось, чтобы она меня обняла.
Но увидев ее, я застыла на месте:
— Мам?
Невероятно, но на ней было платье.
— Джилл, как я выгляжу? — Она разгладила подол, как будто не была уверена в себе. — Нормально?
— Отлично, — сказала я, ничего не понимая. Это было черное платье, которое она надевала, когда отец приглашал ее в хорошие рестораны. — Ты куда-то собираешься?
— Да, с друзьями, — сказала она, отвернувшись от меня к зеркалу. — С работы.
— А… — Я так и осталась стоять в дверях, не зная, что делать. Мне все еще хотелось броситься к ней. Но она казалась… чуть ли не счастливой. Имела ли я право портить ей настроение?
Мама, похоже, мою реакцию расценила неправильно, потому что она добавила, не оборачиваясь:
— Надеюсь, ты не против. Я понимаю, что, поскольку мне стало лучше, надо побольше работать. Но Фредерик считает, что мне и развлекаться тоже нужно.
Фредерик. Чудовище, которое спасло мою мать, когда она была на грани потери рассудка. Он вылечил мою мать, но он был опасен и склонен к насилию … как и Тристен.
