— Да ладно, Тристен, — взмолилась я, протягивая к нему руки, — не будем терять время!

Он схватил меня за запястье:

— Нет. Не сейчас, Джилл. У нас выдалась тяжелая ночь. Ты, по-моему, несколько не в себе.

Да, не в себе. Он распалил меня до безумия. Но разве это ненормально?

— Уже поздно, — вставая, добавил Тристен. Он протянул руку, чтобы помочь подняться и мне. — Мне надо приготовить еще раствор, а потом я отвезу тебя домой.

Ах, раствор. Я снова облизнулась, отвлекаясь от мыслей о сексе.

— Еще?

— Да, — сказал Тристен, подходя к столу. Он, похоже, начал нервничать. И скрытничать — он больше не смотрел мне в глаза. — Вдруг понадобится еще.

— Я помогу, — вызвалась я. Помогу и поучусь.

— Не надо, — слишком уж поспешно ответил он. — Сам справлюсь.

Он что-то от меня скрывает? Он действовал быстро, расставляя пробирки и мензурки, а я с подозрением смотрела на него,

— Мне не сложно, — снова попробовала я.

Боль в животе стихла, просто слегка ныло, в голове начало проясняться. Чувствовала я себя странно — похоже, желание, из-за которого я только что обнаглела настолько, что самой стало стыдно, начало утихать.

— Ты, наверное, могла бы тут прибраться, — предложил Тристен. — Не возражаешь? Тогда сможем уйти побыстрее.

Я бы не хотела становиться его личной уборщицей, но мне вдруг стало так неловко из-за того, как я на него только что кидалась, поэтому пришлось согласиться:

— Конечно.

— Положишь мои вещи в сумку? — попросил Тристен, кивая на кипу бумаг и книг, параллельно переливая что-то — я не поняла, что — в чистую колбу. Смесь начала бурлить.

Вкуснятина. Я покачала головой, не понимая, почему мне вдруг в голову пришло это странное слово, и подошла к Тристену. Я собрала разбросанные по столу бумаги в стопку — похоже, он настолько торопился изготовить питье, что вывалил все содержимое сумки на стол. Взяв уже изрядно помятое лабораторное руководство, я заметила книгу, которую в прошлый раз Тристен мне в руки не дал.

Я открыла ее и увидела чью-то подпись.

Тристену…

Вдруг «Странная история» резко закрылась в моих руках, я аж подпрыгнула и уронила книгу на стол, Тристен сгреб ее и убрал от меня подальше.

— Джилл, она нам больше не нужна, — сказа он. — Я с этим покончил.

Я посмотрела на Тристена и увидела, что с ним что-то происходит. Зверя я больше не замечала, но его определенно что-то мучило.

Он нервно сунул книгу в сумку и бумаги тоже принялся убирать сам.

— Я уже все приготовил, — сказал он. — Ты не перельешь раствор в пузырьки поменьше? Я только что понял, насколько я устал, и хочу поскорее отсюда убраться.

Мне тоже хотелось домой. С того момента, как Тристен спихнул меня со своих колен, меня все больше и больше охватывал стыд, Я как-то совсем слетела с катушек. Обезумела настолько, что ему пришлось меня остановить. Хоть с кем-то еще во всей вселенной такое случалось? И о чем я вообще тогда думала? Неужели я и вправду отдалась бы ему? На полу?

Нет. Ни за что. Я бы остановилась. Конечно, остановилась бы.

— Да, пойдем, — согласилась я, найдя четыре пузырька поменьше и разлив препарат. Мне хотелось поскорее добраться до дома и лечь спать. Тристен был прав. Слишком многое за эту ночь произошло. И у меня крыша поехала. — Я себя как-то не очень хорошо чувствую, — сказала я, вытерев рукой лоб — он показался горячим.

— Я сейчас быстро… и провожу тебя, — сказал он, обеспокоенно посмотрев на меня. — У тебя, наверное, температура поднялась.

— Может, я все же пойду одна? — спросила я. — Меня, правда, подташнивает.

Тристен колебался — ему хотелось проявить галантность, но не убрать в классе было нельзя. Там царил ужасный беспорядок.

— Ты точно подождать не можешь?

— Я сама дойду, правда, — уверила его я.

Тристен, похоже, просто разрывался.

— Ну, если ты уверена, что дойдешь…

— Уверена, — ответила я. направляясь к двери.

Я не поцеловала его на прощание, потому что не знала, стоит ли это делать и хотел ли этого сам Тристен. Так что я вышла через другой проход между рядами столов. Но у двери я остановилась.

— Тристен, я… рада за тебя, — сказала я. Мне показалось, что прозвучало это как-то неубедительно, но ничего больше в голову не приходило. — Очень рада.

Тристен посмотрел на меня, он, кажется, был разочарован окончанием сегодняшнего вечера. Поблагодарил он меня с какой-то грустью в голосе:

— Спасибо, Джилл. Спасибо за все.

— Спокойной ночи, — сказала я и вышла в темный коридор.

Но задумалась о том, почему Тристен так помрачнел, далеко не сразу. По дороге домой я была слишком занята мыслями о самой себе. Все время пыталась понять, почему же, наполнив изготовленным Тристеном препаратом четыре пузырька, я… оставила ему только три.

Да, ночка выдалась действительно паршивой.

Я вбежала в свою спальню, встала около кровати и из-под майки на матрас выпал четвертый пузырек, который я украла у Тристена.

Если бы не эти раздумья о собственном поведении, я, может быть, догадалась бы, почему так помрачнел Тристен.

Может, догадалась бы, что он собирался сделать. Возможно, я задумалась бы и о том, что заметила в книге до того, как Тристен выхватил ее у меня из рук.

Кровавое пятно под его именем.

Я проснулся рано. Мне приснился сон, не такой жуткий, как раньше, но все же тревожный. Новый кошмар, в котором я — но не в образе безликой девочки — сам испытывал боль и умирал. Наконец встало солнце, и в комнате стало светлее, но уверенности мне это не добавило. В утреннем свете призраки — предвестники — прошлой ночи проступили еще явственнее.

Сколько раз за жизнь мне еще предстоит смотреть в лицо смерти — может быть, даже убивать или быть убитым? А за неделю? Не то чтобы я жаловался, но разве я не заслужил хотя бы день-другой отдохнуть от мыслей об убийствах? Не заслужил нормального свидания с Джилл?

Что случилось прошлой ночью? Я-то думал, что эта милая скромная девушка позволит мне засунуть руку под ее кружевную блузку только через несколько месяцев поцелуев, а она сама буквально накинулась на меня. Может, ее просто стишком взволновало случившееся — ведь со стороны это, наверное, выглядело так, будто я вернулся с того света. Сам себя я чувствовал именно так. Или у нее совсем нет опыта, она просто не знала, как вести себя в такой ситуации?

Этот вариант казался мне более правдоподобным.

Я посмотрел на потолок над кроватью — и вдруг кое-что понял, что-то более важное на данный момент, чем действия Джилл. Толстая длинная трещина, которая всегда казалась мне линейкой на нотном стане, где я в воображении записывал ноты, сочиняя мрачные мелодии в полумраке своей спальни, стала просто трещиной, которую требовалось заделать. Мелодия не придумывалась — и это показалось мне зловещим признаком.

Получается, что, изгнав зверя, я покончил не только со своими ужасными желаниями?

Услышав, как скрипнул матрас в спальне отца, я резко подскочил, думая, что времени на бессмысленное волнение почти нет.

Я — тюрьма для чудовища. И мне предстояло дальнейшее кровопролитие.

Надев толстовку, я тихонько вышел из комнаты и направился в кухню, насыпал в фильтр три ложки кофе, налил воды и включил машину. Вскоре воздух наполнился сильным ароматом заваривающегося кофе, из-за которого слабый запах раствора, приличную дозу которого я вылил в отцовскую кружку, стал совсем незаметен. Я постоянно оглядывался, опасаясь, что зверь мог тихонько пробраться в кухню и увидеть, что я собираюсь его убить.

Тогда будет фигово.

— Тристен, рановато ты.

Я как раз только успел спрятать пустой пузырек повыше в шкаф и еще стоял с протянутой к дверце рукой.

— Да, у меня сегодня экзамен, — сказал я. — Пойду пораньше, позанимаюсь,

Тристен, не отворачивайся от него. Веди себя естественно.