Накануне ветры чудесным образом опустили змеев Адриана и принцессы на вершину дерева. Взяв на руки находившуюся в полуобморочном состоянии принцессу, Адриан с помощью Жоржа-Альбера медленно спустился вниз: обезьянка, прыгая с ветки на ветку, указывала ему дорогу. Опустив бесценную ношу под сень статуи, сначала показавшейся ему небольшим заброшенным храмом, он вновь полез на дерево, чтобы достать шелковых змеев и сделать из них удобную постель для принцессы. Внезапно Жорж-Альбер понял, что его присутствие здесь выглядит весьма нескромным. С ворчанием, ибо он тяжко страдал от голода и жажды, он взгромоздился на голову верблюда, где мы его и обнаружили утром. Увы, более подходящего ложа, нежели мрамор и порфир, вокруг не было.

«Что за собачья жизнь. Ну почему я должен спать на голове верблюда?» — ворчал зверек, устраиваясь на ночлег.

Ясмина нервно дрожала, полет исчерпал ее силы; никому еще не доводилось летать так долго и так высоко. Укутав принцессу плотным шелком, Адриан постарался как можно удобнее устроить ее; затем он вынул из кармана кусочек монгольской лепешки, предусмотрительно захваченной им перед полетом.

— Возьмите, принцесса Ясмина, съешьте, прошу вас, вам надо восстановить свои силы, — проговорил Адриан, взволнованный как никогда в жизни. Для бесстрастного и рассудительного молодого человека женщины всегда являли собой предмет мимолетного увлечения, забавы, к которой в конце примешивалось чувство легкого презрения. Он никогда не понимал внезапные приливы страсти и отчаяния, столь свойственные Флорису. Однако сейчас, когда пальцы его, передавая скудную пищу, коснулись пальцев принцессы, он почувствовал, как сердце его бешено забилось. На него нахлынули те же самые чувства, которые он уже испытал, когда принцесса вытерла кровь с его лица.

— Согласна, только давайте разделим ее с вами, — ответила Ясмина и, разломив лепешку, взяла руку Адриана, дабы вручить ему его половину.

Он быстро отдернул руку.

— Нет, принцесса, я привык к подобной жизни, но вы, такая нежная и изысканная, вряд ли подвергались столь суровым испытаниям. К сожалению, у нас не было иной возможности бежать от Великого Могола.

— О, друг мой! Я тебе уже говорила, что любой исход был для меня гораздо более привлекательным, нежели участь, ожидавшая меня подле этого тирана, и к тому же… теперь я с тобой.

Адриан благоразумно отстранился; прохладный ночной воздух обжигал его.

— Вам надо отдохнуть, набраться сил. Завтра на рассвете мы отправимся на поиски моего брата и наших товарищей. Ах, одному Господу известно, живы ли они и где они сейчас.

— Не беспокойся, Аллах наверняка позаботился о них так же, как он позаботился о нас, — взволнованно произнесла Ясмина, ласково опираясь на руку молодого человека.

Адриан страшно побледнел и порадовался, что вокруг темно и принцесса не может видеть, как то бледнеют, то вспыхивают его щеки.

Он страстно желал эту женщину, однако не мог нарушить взятые на себя обязательства быть ее защитником. Несчастная принцесса обратилась к нему за помощью, и сердце рыцаря не позволяло ему воспользоваться своим превосходством. Ясмина откусила кусочек лепешки и скорчила недовольную гримаску:

— Фу! Что за противная монгольская еда. Друг мой, помнишь ли ты дворец моего отца, его внутренние дворики, залитые солнцем, его сады, спускавшиеся к морю и… лукум, который мы ели вместе с твоим братом?

Адриан мечтательно улыбнулся.

— Да, принцесса, я помню все так хорошо, словно это было вчера. Но мне всегда было грустно, потому что во всех наших играх вы оказывали предпочтение Флорису. Это ему вы подарили Жоржа-Альбера, с которым он с тех пор никогда не расстается. В восемь лет, принцесса Ясмина, вы уже были самой красивой девочкой во всем мире. Я был очарован вами, а вы дразнили меня «христианским псом».

Ясмина вскинула руки и провела ими по золотым кудрям Адриана.

— Ты прав… прав… «христианский пес», — прошептала она.

Адриан холодно отстранился, встал и сделал несколько шагов в сторону.

— Мы слишком много говорим, принцесса, а между тем пора спать. Завтра нас ожидает трудный день.

Глаза Ясмины лучились искристым светом. Тонкая улыбка пробежала по ее губам. Она прекрасно понимала, какая борьба происходит в душе молодого человека. Она тоже встала и неслышно приблизилась к Адриану. Он резко обернулся. Молодая женщина склонила голову ему на грудь. Он вздрогнул, словно его прижгли раскаленным железом.

— Отойдите, принцесса, умоляю вас, — глухо прошептал он, в то время как руки против его воли уже заключили в объятия трепещущее тело Ясмины.

Тесно прижавшись к нему, девушка чувствовала, какая жгучая страсть обуревает его, и как он, всегда благородный и великодушный, старается подавить ее. Внезапно повеял легкий ветерок. Туман окутал их взоры. На своем лице Адриан ощутил прикосновение длинных мягких волос Ясмины. Она тянулась к нему, словно влюбленная голубка, манила его всем своим дрожащим от нетерпения телом. Адриан все еще пытался оторваться от нее; он был готов сто раз вытерпеть пытки Великого Могола, лишь бы не бороться с этим искушением.

— Я так долго ждала тебя, «христианский пес», мне часто снились твои золотые кудри, твои лазурные очи, я всегда помнила о тебе. Наверное, когда я была ребенком, то была несправедлива к тебе, но это только потому, что уже тогда ты мне очень нравился. Когда я неожиданно увидела тебя, твое лицо было испачкано кровью, но я все равно сразу узнала тебя и поняла, что только ты станешь мужчиной моей жизни. Я не боюсь так говорить с тобой, «христианский пес», потому что знаю все, о чем ты думаешь. И за твою деликатность люблю тебя еще больше. Эта ночь принадлежит нам. Хочешь ли ты принять любовь Ясмины?

Адриан дрожал всем телом. Признание девушки прозвучало для него, словно удар грома, ее нежная и достойная откровенность восхитили его. Взволнованный, он склонился к ней, вместо ответа взял на руки и понес на шелковое ложе из крыльев воздушных змеев, расстеленных в тени мавзолея, — поистине королевская постель для влюбленных беглецов.

Изголодавшиеся долгим ожиданием, они наслаждались близостью друг друга. Она сама предлагала ему себя, трепетала от его ласк.

Внезапно Ясмина издала тихий стон. Адриан принялся нежно и страстно целовать ее. К его великому изумлению, у нее еще не было ни одного мужчины. Он был первым. Да, это была она, его принцесса, которую он ждал всю жизнь, — вечная женщина — женщина его мечты. Все те, кто были до нее, не имели никакого значения. Они уснули в объятиях друг друга. На ветке запел маньчжурский соловей. Занималась заря. Жорж-Альбер отправился разыскивать влюбленную парочку.

Бонзы были слишком заняты своими псалмами, чтобы смотреть по сторонам, поэтому они не заметили молодых людей, и тем под шумок удалось ускользнуть. Солнце стояло уже высоко. Своей сильной рукой Адриан сжимал руку Ясмины, не в силах оторвать от нее влюбленного взора:

— Ты так прекрасна… так прекрасна, моя принцесса.

Грациозным движением она прятала лицо у него на плече.

— О, не смотри на меня так, ты же знаешь, что я к этому не привыкла, мое лицо всегда было скрыто от нескромных взоров.

— Ну и пусть, зато теперь я хочу, чтобы весь мир видел, как ты прекрасна, и знал, что ты моя.

Она улыбнулась:

— Я никогда не расстанусь с тобой… Адриан… Адриан, любовь моя…

…Маленький городок Нан-Ку жил за счет проходящих караванов и своих рынков, знаменитых на всю провинцию Пе-Чи-Ли[32]. Он дал свое имя узким воротам в Великой стене, проходившей всего в двух ли[33] от городских стен. Лошади, верблюды, носильщики каждый день толпились на огромных и скользких плитах единственной в городе улицы.

Судя по всему, сегодня случилось нечто необычное. Кули в голубых лохмотьях бросали где попало своих верблюдов, груженных тюками мака, прибывшего из Индии. Крестьяне, приехавшие на рынок продавать рис, выскакивали из своих тележек, запряженных черными мулами, и с криками устремлялись вперед. Женщины из простонародья, чьи ноги не были перевязаны, как ноги знатных дам, бросали свои клубки шерсти и бежали мелко семеня ногами. Ветер сдергивал с крестьян остроконечные соломенные шляпы. Мелькали длинные черные косы. В деревянных клетках квохтали и хлопали крыльями, теряя перья, куропатки, фазаны и каплуны.