Жорж-Альбер улыбался во весь рот. Он прекрасно устроился в складках платья дочери султана. «Ну вот, — думал он, — меня опять ни о чем не спрашивают!»

— Поспешим, принцесса! Вы не боитесь? — прошептал молодой человек, увлекая девушку за собой.

— Нет, друг мой, я предпочту тысячу раз умереть, нежели соединить свою судьбу с Галдан-ханом.

Маленькая Мышка взмахнула рукой. Женщины разложили змеев по краю расселины и взяли в руки веревки, крепившие их к земле.

— Быстрей, ложитесь, — прошипел Флорис, бросая Грегуара лицом на землю.

— Цепляйтесь, — скомандовала Маленькая Мышка.

Действительно, дородная монголка была права. На тропинке, ведущей к обрыву, показались солдаты.

С помощью товарок Маленькой Мышки беглецы закрепились каждый на своем змее и прыгнули в бездну.

Грегуар подвывал от ужаса. Змеи повисли над расселиной.

— Отпускайте веревки, — не теряя присутствия духа, воскликнул Адриан. Женщины тотчас же повиновались.

— Пленники исчезли!

— Бобо Нуур, хватай их, — вопил Великий Могол, привлеченный на террасу громкими криками и начинавший понимать, что же, собственно говоря, происходит.

Воздушные змеи кувыркались, гонимые потоками воздуха. Они вертелись, поднимаясь над дворцом. Флорис открыл глаза и обозрел представшую перед ним картину. Шесть огромных крылатых чудовищ поднимались в небо. На земле монголы стреляли из луков, однако ни одна стрела не достигла своей цели.

— Принцесса… принцесса, — рычал. Галдан-хан, падая на руки Бобо Нууру.

Флорис и Адриан расхохотались. Они поднимались все выше и выше, люди внизу казались им маленькими красными и желтыми точками. Ветер гнал змеев на юг.

Бумажные сооружения содрогались под порывами ветра, их постоянно несло ввысь. С головокружительной высоты беглецы видели под собой страшные ущелья и овраги, белесые от бегущих по ним пенистых горных рек. Вдали, словно золотая монета, в лучах заходящего солнца блестело озеро. Внезапно воздушное течение, поднимавшее их все выше и выше, пропало. Флорис почувствовал страшный толчок, затем была пустота…

В небе кружились стаи диких гусей и уток. Флорис открыл глаза и, пошатываясь, встал, оглушенный падением с головокружительной высоты. Удивляясь, почему он все же остался жив, он огляделся и понял: он упал в торфяное болото, смягчившее падение. Следующая его мысль была о товарищах:

— Эгей!.. Адриан… Адриан… где ты?.. Федор… Ли Кан… эй!.. друзья мои… Господи, только бы они остались живы… э-э-й!..

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь резкими криками птиц.

Флорис попытался определить, где же он находится. Вдали, на севере высилась остроконечная гора, откуда они только что по известным причинам вынуждены были бежать. На востоке и на западе виднелись желтоватые плато. Повернувшись на юг, он горестно застонал.

— Какой ужас, ветер наверняка занес всех туда, и они разбились об острые камни.

В самом деле, в той стороне раскинулась долина, усеянная острыми обломками скал; постепенно сужаясь, она переходила в узкое и темное ущелье. Флорис решил направить свои стопы именно туда, но внезапно услышал нечленораздельные ругательства. Из грязи торчали чья-то нога и рука. Юноша побежал так быстро, как только позволяла ему болотистая почва; к счастью, невдалеке он заметил еще одного человека, наполовину погруженного в ил. Друзья упали неподалеку, в радиусе не более, чем полверсты.

— Ах, черт побери, дьявол и весь его ад, что за чудесное приключение! Мой юный друг, если мне еще раз представится такая возможность, я ни за что не откажусь от нее! — восклицал отец дю Бокаж; ему принадлежали вышеупомянутые конечности. Флорис помог преподобному отцу выбраться из ила, решив подождать более благоприятных обстоятельств, дабы уточнить, к чему относятся его восторги — к полету на воздушном змее или к монгольским женщинам.

— Ах ты, черт рогатый, — ругался Федор, упавший поодаль и теперь пытавшийся выбраться из-под воздушного змея, надевшегося ему на голову. Флорис оставил отца дю Бокажа, который тотчас же вновь шлепнулся в грязь, и бросился на помощь украинцу.

— Эй, старина, надеюсь, ничего серьезного? — взволнованно спросил Флорис, отбрасывая последние кусочки бамбуковых и еловых планок, сломавшихся об оказавшуюся весьма прочной голову казака.

— Нет, барчук. А знаешь, вот мы, наконец, и совершили путешествие на крыльях дракона, о котором этот сумасшедший Ли Кан твердил нам с самого твоего рождения, — заявил Федор, прищуривая свой единственный глаз и счищая с головы налипшую на нее грязь. Флорис уже собрался оставить его и отправиться на поиски остальных, но казак удержал его за полы разодранного перепачканного платья:

— Не видел ли ты Маленькую Мышку, барчук? — спросил украинец, порозовев от смущения.

Флорис огляделся. Ему показалось, что недалеко от них бултыхалось нечто, весьма смахивавшее на гиппопотама. Он пальцем указал на сей объект трепетному влюбленному, и тот с громким воплем: «Ай… яй… яй… я иду… держись, Мышоночек!» — устремился в указанном направлении.

Однако весь пыл, вложенный Федором в его клич, отнюдь не спасал положения. Рухнув всем своим огромным телом в болото, Маленькая Мышка тотчас же по пояс погрузилась в ил, к сожалению, вниз головой… И теперь она медленно захлебывалась в мутной жиже. На поверхности еще виднелся ее восхитительный зад, круглый, словно луна в полнолуние, и желтый, словно солнечный диск; он судорожно подергивался. Федор обхватил монголку, однако несмотря на свою поистине геркулесову силу, не смог ни перевернуть ее, ни высвободить из тины. Флорис и отец дю Бокаж поспешили ему на помощь.

— Какой роскошный вид, — восхищенно воскликнул иезуит; непонятно было, к чему относился его возглас — к окрестному пейзажу или к могучим формам Маленькой Мышки.

— Давай… тяни… ох… тяни… — командовал Флорис процедурой спасения, отнюдь не напоминавшей романтическое вызволение юной невесты. Последнее усилие, и Маленькая Мышка, вся в липкой болотной грязи, бросилась в объятия достойного Федора, счастливого, что вновь обрел женщину своей жизни. Флорис тут же покинул влюбленных и помчался к покрытой грязью мумии, издававшей время от времени жалобные стоны:

— На помощь, ко мне, я умер. О, Господин аббат, я хочу исповедаться!

— Да нет, глупый старик, ты очень даже жив, — с улыбкой произнес Флорис, ибо понимал, что за судьбу Грегуара больше беспокоиться нечего. Гораздо больше его тревожило отсутствие Адриана, равно как принцессы и Жоржа-Альбера, хотя, казалось, они должны были бы приземлиться где-нибудь неподалеку. Не находя их, Флорис волновался все больше и больше. Именно в эту минуту из болота поднялся Ли Кан: вид у него был очень странный. Он смеялся как сумасшедший, зачерпывал руками грязь, возносил ее к небу и выливал на себя. Флорис решил, что китаец опасно ударился головой. Бросившись к нему, он схватил его за руки:

— Ли Кан, успокойся, все в порядке, мы на земле.

— Да-да, Майский Цветок, Бог Фу-Хи своим горячим дыханием акулы перенес нас на землю сынов Поднебесной.

— О чем ты говоришь, разве мы уже в Китае?

— Открой глаза, Майский Цветок, вон там проход Нан-Ку, — торжественно отвечал китаец, указывая на мрачное ущелье. — Надо идти за Ли Кан Юном, и мы скоро найдем старого дракона, чей хвост обитает как раз в этих краях. Быстрей обернись, Майский Цветок, время не ждет.

Флорис обернулся и подозвал своих товарищей. По остроконечной горе двигались сотни маленьких горящих точек. Великий Могол приказал своим солдатам взять факелы и отправиться на поиски беглецов.

— Я не уйду отсюда, пока не найду Адриана и принцессу, — упрямо произнес Флорис.

— И ты прав, барчук, если надо, мы переворошим все болото, — отозвался Федор, обнимавший — если это можно так назвать — за талию Маленькую Мышку.

— Хи… хи… хи… богиня Ниу-Куа, благороднейшая супруга бога Фу-Хи, протянула свою нежную руку, дабы поддержать Счастье Дня и Розовую Лилию.