— Флорис, ты мой рыцарь… — прошептала Елизавета, прижимаясь, к юноше. Флорис вздрогнул. Но тут жаркий шепот молодых людей внезапно был прерван.

— Смерть Христова, однако лестницы в Версале гораздо удобней, — выругался Тротти, погружаясь с головой в сугроб.

Флорис помог маркизу выбраться; парик и шляпу посла сдуло ветром, однако несмотря на свой весьма плачевный внешний вид и явное отсутствие опыта спуска по веревкам, он сумел сохранить свою непобедимую самоуверенность.

Следом спустился Лесток, за ним Жорж-Альбер: он явно чувствовал себя лучше всех. Наконец, поддерживая Клемана, как Флорис поддерживал царевну, спустился Адриан. Как вы догадываетесь, его задача была гораздо менее приятной. Бедный кучер, стуча зубами от страха и холода, со стоном свалился в снег.

— Ах, клянусь святой Евлалией, вот теперь уж точно можно сказать: проклятая страна.

— Мэтр Клеман, не время стенать: главные испытания еще впереди, — холодно оборвал его Адриан.

— Ох, — вздохнул бедняга, — вы всегда умеете приободрить, господин граф.

Маленький отряд стал огибать замок в направлении, противоположном маршруту дозора, чтобы добраться до кустов, где скрывался Федор с мушкетами. Проходя под стенами караулки, они услышали, как один из солдат кричал:

— Эй, Игорь, ну где там твои поляки с рыбой?

— Сейчас я пойду к озеру и надеру им задницы.

Флорис и Адриан вздрогнули: если этот человек поднимет тревогу… Им оставалось только уповать на сообразительность Федора, не раз находившего выход из подобных обстоятельств. Солдат, посвистывая, прошел мимо. Они прижались к земле, не решаясь ползти дальше. Флорис взял холодную руку принцессы и поднес к губам. Адриан беспокойно взглянул на брата и подумал: «Я был не прав, необходимо ему все рассказать, и побыстрее».

Внезапно все стихло, слышался только свист ветра. Флорис и Адриан одобрительно закивали головами. Федор не утратил своей привычной силы и ловкости. Через несколько секунд они присоединились к Федору. Солдат-чревоугодник спал в снегу, возможно, вечным сном. Адриан укоризненно посмотрел на казака, но тот запротестовал:

— Что вы, барин, я легонько его стукнул!

Беглецы прислушались. В крепости все было тихо. Их бегства пока никто не обнаружил. Флорис поднял голову:

— Проклятая погода!

Снег снова прекратился, тусклый свет луны озарял мощные стены цитадели: со своей высоты, они, казалось, пренебрежительно взирали на беглецов, копошащихся на льду, словно крохотные насекомые.

— Подождем, когда луна скроется за облаками, — произнес Адриан, — и будем переходить озеро, держа направление к западному берегу истока Невы. Придется пробежать без остановки около версты, это наш единственный шанс… иначе, как только луна выглянет снова, они заметят нас.

Тротти и Лесток поежились.

— Приготовтесь, — приказал Флорис. — Ты взял мушкеты, Федор?

— Да, барчук.

— Я берусь подгонять Клемана, — заявил Адриан.

Узнав, что его ожидает, кучер тяжело вздохнул; разумеется, граф де Карамей был гораздо разумнее своего безрассудного братца, но он также не терпел неповиновения.

— О-ля-ля, бедная дама, что за история! — тем не менее посочувствовал он принцессе.

— Пора, — прошептал Флорис.

Жорж-Альбер, снова сидевший в тепле за пазухой у хозяина, выглянул, осмотрелся, и снова спрятался: «Бр-р-р, предпочитаю этого не видеть».

Огромное облако заволокло светлый диск луны. Шлиссельбург растворился в темноте. Флорис взял царевну за руку. Адриан, как и обещал, потащил Клемана. Федор, несмотря на два мушкета, нашел способ подталкивать утомленных спуском Лестока и Тротти.

Маленький отряд пустился бежать что было духу. Темная ночь отчасти препятствовала беглецам, ибо лед на озере отнюдь не являл собой гладкой поверхности. Он был бугрист, кое-где выщерблен, местами покрыт снежными сугробами. Когда кто-нибудь падал, товарищи тут же бросались помогать ему. Но Флорис и Адриан неуклонно продвигались вперед: природное хладнокровие, присущее братьям с самого детства, всегда помогало им в минуту опасности. Временами их спутникам даже казалось, что они, как кошки, видят в темноте.

— Поспешим, — обернувшись, возвысил голос Адриан.

В самом деле, гонимая ветрам туча быстро неслась по небу, приближая момент, когда они окажутся залитыми лунным светом на самой середине озера. Беглецы еще ускорили шаг, хотя Тротти, Лестоку и Клеману, не привыкшим к подобного рода упражнениям, казалось, что сердце вот-вот выскочит у них из груди. До берега оставалось не больше тридцати метров, когда насмешница-луна вновь осветила сцену побега.

— О! Боже мой!

Принцесса споткнулась о кусок льда, и хотя Флорис мгновенно поддержал ее, вывихнула щиколотку. Она попыталась встать, но снова упала:

— Беги, Флорис, бегите все, оставьте меня.

На стенах Шлиссельбурга уже зажигали факелы. Беглецы поняли, что их побег обнаружен. Отчаяние удвоило силы Флориса, он подхватил принцессу на руки и побежал; однако драгоценные секунды были потеряны. Раздались мушкетные выстрелы, Федор обернулся, и, потрясая кулаком, крикнул:

— Проклятые собаки, нам не страшны ваши пули!

В крепости, несомненно, услышали его, потому что следом раздался резкий свист. Флорис и Адриан в изумлении отпрыгнули назад. У их ног забил фонтан воды. Из цитадели стреляли из пушек, желая разбить перед ними лед и не дать перебраться на западный берег.

— А-ха-ха! — хохотал герр Граубен, стоя позади канониров. — Не уйдете, голубчики. Ишь, вздумали смеяться над папашей Граубеном. Вперед, Бузов, прикажи открыть ворота. По коням, гренадеры, обложим их со всех сторон, как мышей в погребе, — и конфидент коварной Менгден принялся удовлетворенно потирать руки. Вот она, месть! Беглецы бросились в разные стороны, пытаясь преодолеть преграду из воды и кусков расколотого льда. Между ними и берегом, неуклонно удлиняясь, образовался настоящий канал.

Раздался конский топот.

— Майский Цветок, сюда, я лечу, словно крылатый змей, — кричал Ли Кан Юн, чья развевающаяся на ветру коса делала его похожим на пятиголового дракона, которого китаец особенно почитал. Издавая жуткие вопли, он неумолимо погонял лошадей, испуганных пушечной канонадой, свистом ядер и треском лопающегося льда. Флорис и Адриан воспряли духом и, желая обойти полынью, повлекли друзей за собой; тут два ядра, упавшие одно за другим, сразили несчастных животных, и они свалились прямо в озеро. Ли Кан, потеряв равновесие, также упал в воду, но, несмотря на холод, удержался на поверхности. Адриан и Федор устремились к нему на выручку и быстро вытащили из ледяной купели, едва не ставшей для него роковой.

— Спасибо, мой храбрый Ли Кан, ты спешил к нам на помощь, и не твоя вина, что ты не успел, — утешал Адриан маленького китайца.

— В следующий раз не советую крылатым змеям залетать так высоко, — пробурчал Федор; он любил своего друга, однако никогда не упускал случая подшутить над ним. Ли Кан покачал своей обледенелой косой и назидательно произнес:

— О, Острый Клинок! Лис никогда не наступит дважды на свой хвост. С помощью Будды в следующий раз Ли Кан сделает все гораздо лучше.

— Да, если этот раз настанет, — спокойно прибавил Адриан и бросил тревожный взор в сторону Шлиссельбурга.

Начинало светать, канонада кончилась.

Разбрызгивая во все стороны ледяную крошку, к ним мчались четыре десятка гренадеров. Во главе их скакал Граубен. Флорис прижал к себе принцессу и прокричал:

— Мушкеты, живо!

— Порох намок, барчук! — в отчаянии отвечал Федор.

Флорис и Адриан бессильно переглянулись. Товарищи их были бледны и подавлены. Четверо способных сражаться мужчин, вооруженных одним лишь холодным оружием, не смогут долго сопротивляться надвигавшемуся на них отряду, а ведь есть еще крепостной гарнизон, насчитывающий не менее двух сотен воинов.

— Господи! — не разжимая губ, прошептал Флорис. — Это несправедливо, неужели мы проиграли?

— Заряжайте мушкеты, гренадеры, и цельтесь женщине прямо в сердце, — по-русски крикнул Граубен, затем повернулся к беглецам и со смехом продолжил уже по-французски: