Солдаты освободили шестерых пленников от кляпов и настойчиво, но отнюдь не грубо, втолкнули их во «дворец». Внутри он был еще более огромен и просторен, чем снаружи, ибо монголы использовали также естественные пещеры. Гора была изрыта, словно сыр, они обустроили ее и с помощью замысловатых перегородок из ивовых прутьев разделили на множество покоев и залов. Пол был покрыт туркестанским ковром и серебристыми циновками. Медные и позолоченные идолы, украшенные драгоценными камнями, простирали свои многочисленные руки над троном, где восседал мужчина звероподобной наружности. На голове у него была остроконечная шелковая шапка, затканная золотом, а в черной косе блестели алмазы. Его пунцовый халат был распахнут, позволяя видеть висящий на поясе длинный кривой кинжал поистине устрашающей величины. Чувствовалось, что это страшное оружие нередко покидает свои ножны, и, удерживаемое поистине стальной рукой, отсекает головы непокорным.

— С подобным типом разговор наверняка окажется коротким, — шепотом сказал брату Флорис, но тот, казалось, был погружен в собственные мысли и ничего не ответил.

— Gourouna kikou (На колени)! — воскликнул один из стражей трона, в то время как другие стражники мягко, но властно принудили пленников преклонить колени.

«Однако, как им это не надоест», — подумал Флорис, осознав, наконец, что он понимает все, о чем говорят вокруг, с той самой минуты, как их схватили монголы. Достойный Ли Кан оказался весьма предусмотрительным наставником.

— Вы находитесь перед Великим Моголом, — объявил страж, видимо, исполнявший роль церемониймейстера.

Флорис подскочил. Значит, этот таинственный владыка, духовный наследник Чингисхана и Тамерлана, действительно существовал…

— Чужестранцы, вы без разрешения вступили в мои владения, вы должны быть наказаны.

У Великого Могола был визгливый голос. Он смотрел на коленопреклоненных пленников хитрым и одновременно кровожадным взором.

— Светило мира, — запротестовал отец дю Бокаж, — наши намерения были чисты…

— Замолчи, когда говорит Галдан Черен-хан, — заорал один из стражей.

Его окрик вернул витавшего в облаках Адриана на землю. Он был наслышан об этом владыке, прославившемся своей жестокостью и воевавшем со всем миром, пытаясь сохранить свою пришедшую в упадок империю. Галдан Жестокий поднял руку; кольца в форме змей обвивали его пальцы.

— Вы будете преданы смерти в следующее полнолуние. До тех пор вы мои гости. Вас будут держать взаперти до самой казни, однако женщины племени и мои наложницы будут приходить к вам. От вас самих, о чужестранцы, зависит усладить свои последние дни.

— Мы попали в руки сумасшедшего маньяка, — шепнул брату Флорис.

Адриан выпрямился:

— Великий Могол, мы имеем право знать, какая смерть нас ожидает.

— Ты храбр, чужестранец, но сердце твое покроется коркой ужаса, а кровь, бегущая в жилах, позеленеет от страха, — с мрачной усмешкой произнес Галдан Черен-хан; его тяжелый злобный взгляд вполне мог бы обратить в бегство дюжину носорогов. — Мои ламы, весьма сведущие в своем деле, на площади, при большом стечении народа, вырвут вам ногти и глаза специальными золотыми щипчиками, в то время как палач будет полосовать ваши спины десятихвостой плетью со стальными когтями и лить кипящее масло в ваши раны. Ха-ха-ха! А если вы после этого еще останетесь живы, вас посадят на кол и будут вращать, словно пугало, о… хо… хо… хо!

Галдан Жестокий взмахнул рукой. Стража, не переставая кланяться, увела пленников.

Их поместили в одно из плетеных сооружений, жавшееся к скалистой стене и разделенное на шесть довольно удобных клетушек. В них стояли настоящие кровати, покрытые пушистыми шкурами, сундуки, ковры и неизменные идолы. Флорис и Адриан приободрились: до следующего полнолуния было еще немало времени, они наверняка сумеют придумать способ, как бежать отсюда. Прежде чем войти в «тюрьму», Флорис обернулся и окинул взором плетеный город. Каждый камень, каждая тропа, каждое углубление в скале, казалось, были под охраной солдат в красных кожаных рубахах.

— Черт побери, это будет гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд, — прошептал он.

Адриан кивком головы указал на десяток солдат и лам, наблюдавших за их размещением. Их развязали, принесли тазы для умывания, одежду, еду и питье. Адриан взял предложенную ему ламой деревянную чашку, наполненную водкой с молоком, и выпил. Это приободрило его.

— Действительно странно, отчего это они так заботятся о нас, — произнес Адриан.

Грегуар поддержал его размышления:

— О! Господин герцог, у этих монголов странные манеры, а их король совершенно не похож на нашего, но как они гостеприимны!

Флорис и Адриан предпочли умолчать и пока оставить в неведении своего верного слугу относительно намерений Галдан Черен-хана.

Федор, ворча, обошел отведенные ему апартаменты:

— Барин, я тебе верно говорю, нельзя нам здесь долго оставаться, это место не для нас.

Ли Кан, казалось, совершенно забыл об ожидавшей их печальной участи. Он был в восторге вновь оказаться среди «буддистов» и объяснял ошеломленным ламам, каким образом он потерял свою косу.

Отец дю Бокаж на всякий случай принялся читать молитвы.

— In manus tuas Domine commendo spiritum meum (В твои, Господи, руки вручаю я свою душу).

— Ваша молитва несколько преждевременна, преподобный отец, — нарочито оптимистическим тоном произнес Адриан.

Разместившись, Флорис с удовольствием натянул голубую хлопчатобумажную блузу, ибо его собственная рубашка осталась лежать в лощине. Солдаты вышли из комнат и встали на караул перед выходами. Один из лам принес узникам роскошный обед. Очевидно, их хотели приободрить.

— Итак, — заявил Флорис, набрасываясь на жареную змею, сдобренную ароматическими травами, — до следующего полнолуния можно считать Великого Могола очаровательным хозяином. А кстати, сколько у нас времени, чтобы подготовить побег?

— У нас впереди четыре ночи, Майский Цветок.

— Гм, что ты на это скажешь, Адриан?

Как раз в эту минуту старший брат разом проглотил чашку чая с соленым маслом. Скривившись, он поставил ее на пол, но испуганный лама поспешил ее вновь наполнить. Помолчав, Адриан произнес:

— Друзья мои, для побега нам надо раздобыть монгольские костюмы. Четырех дней слишком мало, чтобы завязать полезные знакомства и как следует изучить местность. Похоже, эта гора действительно отрезана от остального мира. Подождите, кажется, этот человек хочет что-то сказать.

Действительно, лама, блаженно улыбаясь, предложил Адриану миску с вареным мясом тигра.

— Кушай, благородный пленник, это очень вкусно и очень полезно для сохранения сил.

— Благодарю тебя, достойный лама, но я больше не голоден, — ответил Адриан.

Казалось, отказ чрезвычайно огорчил ламу.

— Это нехорошо, ты должен сохранить свою силу, чужестранец, до самой смерти.

— Конечно, благородный лама, но мысль о собственной казни несколько огорчает меня.

Отец дю Бокаж открыл было рот, однако Флорис знаком попросил его замолчать. Он гораздо больше доверял брату, нежели речам иезуита.

— О благородный чужестранец, клянусь бесценным лотосом, смерть есть новое рождение, а перед тобой целых четыре дня наслаждений.

— Да, согласен с тобой, благородный лама, целая вечность.

— Ваша смерть будет радостной, будет устроен большой праздник. В этот день Галдан Черен-хан женится на великой султанше.

— О! Это, наверное, та принцесса, которую мы встретили; но разве она мусульманка? — небрежно спросил Адриан, беря, к великому удовольствию ламы, кусочек тигрового мяса.

— Ах, съешь также эти маленькие коготки, обсоси их как следует, почтенный чужестранец, они укрепляют тело и возбуждают кровь. Да, принцесса мусульманка, но она собирается отречься от своей веры в день вашей смерти, — сладко улыбаясь, ответил лама. — Есть ли у вас еще пожелания?..

— Нет, достойный лама, мы благодарим тебя за твою заботу.

— Я удаляюсь, чтобы помолиться божественному лотосу. Отдохните немного, и мы пришлем вам женщин.