В таких случаях ничего не остается, как пожать руку и оказать: «До свидания». Вова так и сделал.

Из цирка он вышел такой огорченный, что Тимка с Пончиком даже не решились спросить у него о разговоре с дрессировщиком. Зачем опрашивать, если и так все ясно. Домой ехали молча. Только во дворе Вова прервал молчание и сказал:

— Давайте заниматься вместе с завтрашнего дня, а то у меня голова разболелась, — и, не дожидаясь ответа, ушел в свой подъезд.

Глава семнадцатая. Ничего особенного

Помогать рабочим на стройке нравилось всем ребятам. Но больше других этой работой увлеклась Оксана. Ей было приятно наводить порядок в новых, только что отстроенных помещениях. С большой охотой Оксана подбирала по своему вкусу обои для комнат, когда об этом просили девочек маляры, красила фанерные щиты для балконов. И особенно радостно было встречать новоселов. Но Оксане очень хотелось придумать что-то новое, за что похвалили бы ее отряд не только новоселы и строители, а все люди с их улицы. Ведь вот придумали ребята из пятого «Б» приносить старым людям лекарство из аптеки. Их за это даже в дружинной стенгазете отметили. А что такое же хорошее сделать отряду Оксаны — она никак не могла придумать. Отчаявшись, Оксана решила посоветоваться с родителями.

— Пусть каждый ученик вашего класса научится беречь школьную форму, тогда он много радости принесет в дом, — предложила Оксане мама.

— Уж ты окажешь, — отмахнулась Оксана, — такое обязательство и брать неудобно.

— Ай-ай-ай! — укоризненно покачал головой папа. — Как ты разговариваешь с матерью.

Оксана смутилась, а папа внес свое предложение:

— Научитесь-ка вы быть вежливыми. Вежливому человеку все рады.

— Пионеры, папа, должны быть вежливыми и без обязательств, — сказала Оксана и огорчилась: наверное, она так ничего и не придумает.

— Вот мы и скисли, — засмеялся папа, — да любым хорошим делом можно людей обрадовать. А дел таких не пересчитать.

— Ну, назови хоть одно! Назови! — потребовала Оксана. — Я тоже так думала, а за что ни возьмусь, все уже делается.

— Ладно, — сказал папа, — так и быть, жертвую для тебя часом. Пошли на улицу.

Оксана обрадовалась. Папа ее работал в обкоме партии инструктором, часто ездил в командировки и с Оксаной бывал очень редко. Не разлучались они лишь в папин отпуск.

Только вышли из дома, папа предупредил:

— Смотри вокруг внимательно. Если что заметишь — скажи.

Прошла Оксана всего десять шагов, рассмеялась и сказала:

— Я галку на заборе вижу.

Папа улыбнулся и молча зашагал дальше. Через несколько шагов Оксана опять сказала:

— Вон дым из фабричной трубы идет. Ну и что?

Папа опять только улыбнулся. Так молча и прошли всю улицу.

— Смеешься ты надо мной, что ли? — нахмурилась Оксана. — Как не стыдно! Я председатель, а ничего ребятам не предлагаю. Все другие придумывают.

— Значит, кроме галки на заборе и дыма из трубы, ты ничего не заметила? — спросил папа и, посмотрев на часы у трамвайной остановки, предложил: — Время у нас есть, пройдем еще!

Перешли отец и дочь через улицу — сразу перед ними новый жилой корпус вырос. Остановился папа у корпуса и опросил Оксану:

— Ничего тебе в глаза не бросается?

— Бросается, — сказала Оксана, — дом покрасили. Он раньше серый был, а теперь желтый, красивый.

— А еще что примечаешь? — допытывался папа.

Оксана засмеялась:

— Дверь вон поцарапана, человечки какие-то на стене нарисованы. Больше ничего нет.

— И этого достаточно, — сказал папа, — пойдем дальше.

Только за дом свернули, — на углу водопроводная колонка. А из крана струйка воды течет. Кто-то не до конца ручку завернул. Оксана хотела кран закрыть, да никак к колонке подойти не может. Лужа вокруг нее большая, и грязи много.

— Как только до нее добираются, — удивилась она.

— Значит, заметила непорядок, — удовлетворенно сказал папа и направился в их переулок. Вдоль него тянулась аллейка молоденьких тополей. Их ребята всей школой прошлой весной сажали.

— Смотри-ка! — воскликнула Оксана. — Кто-то у двух тополей ветки обломал. Вот безобразие!

— Да уж хорошего мало, — подтвердил папа, — и человечков на домах рисовать не следовало бы, и когда у колонки лужа да грязь — ничего хорошего нет. — Больше папа ни слова не сказал. Да и незачем было. Оксана уже все поняла. Надо не только строителям помогать, а целую улицу под свой пионерский контроль взять. Вот и будут все рады.

Глава восемнадцатая. Тайный план Вовы Чуркина

У Вовы хлопот было не меньше, чем у Оксаны с Олегом. А может, и больше. Главная беда в том, что посоветоваться ему не с кем. Пончик всегда с ним соглашается, а Тимка относится ко всему безразлично. Даже не знаешь, что ему нравится. Живет без забот. Делает, что вздумает, или, как подметил Жора, поступает согласно пословице: «Куда глаз глянет, туда его и тянет!» Скоро контрольная по арифметике, Иван Петрович предупредил. А Тимка даже не вспоминает об этом. Получит двойку, так в первую очередь за него Вове достанется. Конечно, научить Тимку хорошо решать задачки или отвечать без запинки какой-нибудь урок Вова так быстро не мог. На это время нужно и еще способности. Вот он сидел вчера над историей куда меньше Пончика, а ответил Сергею Сергеевичу на пять. Пончику же еле-еле четверку натянули. А Тимка не то что учить, даже читать ничего не любит.

Как жаль, что дрессировщик не взял их в помощники. Тогда бы все по-другому обернулось. Бесстрашным людям и двойки простили бы. А теперь придется Тимку другим путем вытаскивать. А путь этот самый рискованный. Может быть, страшнее, чем в одной клетке с тигром находиться. От мысли, которая пришла Вове в голову, у него даже в животе похолодело. Вова задумал проникнуть поздно вечером в учительскую, завладеть журналом и поставить Тимке четверку по истории. Тогда, если он и получит по этому предмету двойку, в четверти все равно тройка выйдет. И Тимка уже сейчас может налечь на другой предмет, который ему трудно дается, а историю не учить. Все время на этот трудный предмет потратить. И его хорошо знать. Что? Ловко придумано? А поставить в журнал четверку по истории можно. Сергей Сергеевич ужасно рассеянный и забывчивый. Отметки пишет крупными цифрами, во всю клеточку. Такие легко скопировать. Трудно только завладеть классным журналом.

«Как погаснет в учительской свет, так и пойду», — решил Вова, глядя из окон дома на школьное здание.

Но свет в учительской на этот раз не гас очень долго. Наконец ее окна стали темными и бездонными, точно сруб в глубоком колодце. Вова спрятал под куртку за пояс свой дневник — в случае чего скажет, что забыл его в парте и должен взять, — и пошел в школу.

Странное у него было состояние. Ведь вот, кажется, человек добро делает — товарища от двоек спасает, а на душе кошки скребут.

Окна школы были освещены только на первом этаже. Здесь по вечерам занимались всякие кружки. При взгляде на эти окна, Вове очень захотелось вернуться домой. Нет, надо же в конце концов подтягивать новенького. Ему такое поручение дали. Вова вздохнул и вошел в школу.

— Зачем пожаловал, герой? — окликнула его нянечка тетя Нюша.

«Герой», — вздрогнул Вова и пробормотал:

— На этот пожаловал… как его… Евгенья Федоровна здесь?

— Хватился. Ей и так нет от вас покоя, не до ночи же сидеть. Ушла недавно.

— Ушла! Как же мне быть? — притворно захныкал Вова. — У меня дневник в учительской на столе… Евгенья Федоровна оставила. Я без него не знаю, что задали…

— Не хнычь, — сказала тетя Нюша и загремела ключами, — без провожатых сбегаешь?

— Если доверяете… — краснея, пробормотал Вова.

— Беги уж, — махнула ключом нянечка и отдала его Вове.

На третий этаж Вова взлетел, как на ракете. Отпер дверь и сразу чего-то испугался. Никогда еще учительская не казалась ему такой неприветливой. Вова шагнул вперед и тут же отскочил к дверям. В окно от уличного фонаря падал пучок света. Он освещал шкаф с классными журналами и стоящий на нем глобус.