Голоса доносились из-за занавески. Карен узнала жесткий хрипловатый голос Роуэна, но тот, с кем он разговаривал, был ей незнаком.

— Вы снова пришли, — заметил незнакомый голос с мягким шотландским выговором.

— Я не мог не прийти, доктор.

— Конечно, я понимаю. Судя по вашему виду, вам удалось немного поспать.

— Совсем чуть-чуть, — отрывисто бросил Роуэн. — Я могу ее увидеть?

Значит, она в больнице! И здесь Роуэн. Карен попыталась окликнуть его и не услышала, что ответил ему врач. В горле у нее саднило, а нос отчаянно чесался. Она собралась с силами и подняла руку, но чья-то ладонь пресекла ее попытку.

— Нет, мисс. Вам нельзя этого делать.

Занавески раздвинулись, и перед ней возникло лицо Роуэна.

— Слава Богу, — прошептал он и обратился к медсестре, — не беспокойтесь, я ее не потревожу.

Медсестра встала.

— Хорошо, сэр, но только на несколько минут.

Роуэн склонился над Карен. Она заметила, как потемнели его глаза и натянулась на скулах кожа. Она попыталась заговорить, но не смогла издать ни звука.

— Тебе нельзя разговаривать. Ты в Кесуике, в больнице. Мы привезли тебя сюда после аварии. Ты что-нибудь помнишь?

Карен покачала головой и слабо улыбнулась, увидев, что он присаживается на стул возле ее кровати. Роуэн нежно провел пальцем по ее щеке.

— Еще несколько дней тебе придется потерпеть эти трубки. — Он заставил себя улыбнуться. — У тебя сломаны два ребра и повреждено легкое. А удар опрокинувшейся секции платформы пришелся на ногу. Ты чудом осталась жива. — На мгновение в его глазах что-то блеснуло, и он поспешно отвел взгляд. — Но ты поправишься, Карен, я обещаю. — Он взял ее ладонь в свои и осторожно поднес к губам. Посидев еще минуту, Роуэн поднялся.

Пальцы Карен скользнули по часам у него на запястье.

— Ты хочешь узнать, который час?

Превозмогая пронзительную боль, она покачала головой.

— Хочешь спросить, сколько времени ты здесь пробыла? Три дня. — От нее не укрылось, как дрогнул его голос.

У кровати возникла стройная фигурка медсестры.

— Прошу прощения, сэр, но вам пора уходить.

— Конечно, сестра. Спасибо за то, что разрешили мне ее увидеть.

— Завтра я приду снова, — сказал он, ласково коснувшись пальцем уголка ее губ.

Каждый день Роуэн навещал ее и совсем завалил подарками, и вскоре в палате не осталось свободного места, где не стояли бы цветы — от него и остальных членов бригады. Огромный плюшевый оцелот занимал единственный стул возле кровати, рядом с переплетенным в бордовую кожу томиком стихов Вудсворта. На ночном столике, в большой вазе, присланной в подарок от Марсденов, красовалось две дюжины алых роз.

На пятый день сестра освободила Карен от трубок и разрешила выпить немножко сока и бульона. Потом от руки отсоединили капельницу. На следующий день Энни, тоненькая медицинская сестра, освежила ее губкой. Она осторожно протерла все ее тело, тщательно обходя бинты и гипсовую повязку на ноге. Она расчесала Карен волосы и собрала их в хвостик на макушке.

— Можно мне посмотреть? — попросила Карен.

Энни принесла ей зеркало.

Карен в ужасе уставилась на свое мертвенно-бледное, изможденное лицо и сеточку голубоватых вен, проступившую у нее под кожей на груди, над стягивавшими ее бинтами. Она подтянула одеяло повыше. Огромные шоколадные глаза, смотревшие с исхудавшего лица, придавали ей сходство с узником концентрационного лагеря. Содрогнувшись, она отвернулась.

Энни принесла ей поднос. Придвинув к себе тарелку с водянистым пудингом, Карен проглотила несколько ложек и отставила ее в сторону. Скоро должен был прийти Роуэн.

В четыре часа он заглянул в ее палату.

— Извини, я немного опоздал. На участке весь день работала бригада специалистов. Смотри, — сказал он и сунул ей в руку пакет из коричневой бумаги.

Открыв его, Карен обнаружила еще один подарок — недавно вышедший роман.

— Спасибо, — улыбнулась она и подвинулась, чтобы он мог присесть на краешек кровати.

— Как продвигается работа?

— Отлично. Через две недели мы все восстановим. Я нанял бригаду, которая работает по двадцать часов.

В глубине его глаз вспыхнул огонек.

— Я должен извиниться за то, что поручил Эллису такую ответственную часть проекта.

— Тебя можно понять. — Карен беспокойно шевельнулась под простыней. — Как дела у Джеффа?

— Джефф, — произнес он, многозначительно приподняв свои черные брови, — обратился в клинику, где лечат от алкогольной зависимости. — Роуэн скептически хмыкнул. — С ним все будет в порядке, но к своим проектам я его больше и близко не подпущу. Мне сказали, что сегодня утром ты разговаривала с врачом?

— Да. Он заверил, что через неделю я смогу выдержать поездку. — Несмотря на свинцовую тяжесть в груди, Карен заставила себя улыбнуться. — Вернувшись домой, я сразу же начну сеансы физиотерапии. Мне придется потрудиться, чтобы нога полностью восстановилась.

Она подняла глаза и встретилась взглядом с Роуэном. Лучше бы он оставался таким же циничным, как раньше, видеть его заботливым и внимательным было ей не под силу. Его нежность с новой силой пробудила в ней любовь, над которой она была не властна. Вдруг в ее мозгу вспыхнула яркая картина. Она увидела Роуэна, склонившегося над ее кроватью, услышала его хрипловатый шепот. Он говорит ей о своих чувствах, говорит о том, как она нужна ему. Какая глупость! И все же картина была на редкость реальной, и Карен поспешно сморгнула, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

Встретившись с задумчивым взглядом Роуэна, Карен почувствовала, как в ее сердце разгорается трепещущий огонек. «Берегись», — шепнул ей внутренний голос, и она почувствовала, что теряет контроль над собой.

— Нет никакой необходимости рисковать своим здоровьем или откладывать сеансы физиотерапии, потому что в Йоркшире можно обратиться к самым лучшим специалистам в этой области, — спокойно произнес Роуэн. — Я хочу, чтобы ты пожила в Нэрсборо и прошла курс лечения у доктора Гросса в «Харроугейт».

От удивления Карен открыла рот.

— В Нэрсборо? Но как же…

Роуэн прервал ее возражения:

— Все будет хорошо, я обо всем договорился. — Он улыбнулся и слегка склонил голову. — Завтра утром мы выезжаем.

Оторвавшись от созерцания полей, обнесенных каменными оградами, Карен покосилась на сосредоточенное лицо Роуэна, крепко сжимавшего руль. Одного взгляда на его неподвижную фигуру было достаточно, чтобы понять, как решительно он настроен. В течение последнего часа Карен не раз хотела с ним заговорить, но стеснялась, такую робость ей внушало его мрачное и, судя по всему, сердитое выражение лица.

Прошла еще минута. Набрав полную грудь воздуха, Карен заставила себя открыть рот:

— Зачем ты везешь меня к своим родителям?

Роуэн еще крепче стиснул рулевое колесо.

— Мне казалось, я уже все доходчиво объяснил. — В его голосе снова звучала прежняя горечь.

— Роуэн, ты ничего мне не должен. Это был несчастный случай. Я просто оказалась в неудачный момент в неподходящем месте.

На мгновение он отвлекся от дороги и окинул ее непонимающим взглядом серых потемневших глаз.

— Карен, я делаю это потому… потому что мне так хочется. — Ответ устраивал, но только не том.

Роуэн протянул руку к панели радиоприемника, и новости по каналу Би-би-си надежно заглушили дальнейшие разговоры.

Карен раздражала его нерешительность, а плохо скрытая нервозность порождала в ее душе так хорошо знакомую ей тревожную неуверенность. Что он собирался сказать на самом деле?

Она отвернулась к окну, зная, что он не ответит. В его поведении снова проявлялись знакомые черты — Роуэн снова отгородился от нее.

Поежившись под теплым халатом, Карен пошевелила пальцами правой ноги, опутанной бинтами и скобками и бережно покоившейся на подушке, специально уложенной на пол машины. Нечего было и думать о том, чтобы втиснуться в «ягуар» во всем этом снаряжении. Даже в джипе ее так растрясло, что каждый сустав отзывался пульсирующей болью.