Дрожа от ярости, девушка постояла возле ступеней, не сводя глаз с облака пыли, которое повисло над дорогой после того, как по ней промчался красный «ягуар» Роуэна. Неужели он не сомневается в ее послушании? И ждет, что она, как школьница, будет дожидаться его в вагончике, пока он сам разъезжает где ему вздумается?

Черта с два! Она по горло сыта этим несносным человеком.

Убедившись, что «ягуар» скрылся из виду, Карен направилась к хребту.

Ей нужно хорошенько размяться.

Карен целеустремленно шагала по тропинке, пока не убедилась в том, что с участка ее уже не заметят. Пройдя еще минут двадцать, она остановилась, чтобы осмотреться, и обнаружила, что стоит на узкой тропинке неподалеку от дамбы. На противоположном берегу к воде спускались хмурые утесы из песчаника; слева зияла пропасть, разверзшаяся между хребтом и возвышавшимся над ним пиком Грейт-Гейбл. Впереди виднелись суровые вершины; лучи заходящего солнца окрасили их в сине-лиловые тона. Легкий ветерок перегонял по небу стайки облаков, стремительно унося их вдаль.

Карен двинулась дальше, карабкаясь все выше по сужающейся тропинке, огибавшей окруженное скалами озеро. В зеркальной поверхности воды отражались голые гранитные стены, возносившиеся высоко в небо. Местность напоминала изрытый кратерами лунный пейзаж, погружавшийся в сверхъестественную тьму, когда солнце заходило за облака, а в следующее мгновение отливавший серебром. Охваченная благоговейным восторгом, Карен замедлила шаг, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

Постояв, она снова зашагала вперед. Теперь идти было легче, потому что тропинка начала спускаться в соседнюю долину. Под ногами пружинил мягкий, как губка, мох, а мокрая трава обвивалась вокруг щиколоток. На склонах вспыхивали золотом лиственницы и пламенели ягоды дикой горной рябины. Стояла тишина, которую нарушало только доносившееся снизу слабое журчание потока. В конце концов у Карен заныли ноги, но она убедилась, что ее волнение наконец улеглось. Еще немного, и можно будет поворачивать обратно.

Тропинка раздвоилась. Справа начиналась местность, усеянная плоскими камнями, и Карен решительно свернула. Ей нужно передохнуть. Она присела на камень, привалившись спиной к другому, и склонила голову на колени. В голове теснилось множество мыслей, от которых ее не избавила даже прогулка. Слишком много накопилось вопросов, на которые она не могла найти ответа.

Обхватив себя руками, Карен задумалась. Почему Роуэн бывает так резок с ней? Чем она заслужила такую язвительность с его стороны? Завтра же она потребует у него объяснений. И поговорит с ним о Джеффе. Она отвечает за проект. А Джефф Эллис может быть только ее ассистентом.

Однако не следовало забывать и об Афине. Карен вздохнула. Ее мать выходит замуж за Леонарда. Может быть, несмотря на независимость, она чувствовала себя одинокой? Тем не менее Карен не могла не признать, что они с Леонардом будут хорошей парой. Он не баловал Афину так, как это делал в свое время отец Карен. Леонард просто служил для нее источником сил, когда она в этом нуждалась.

Карен прикусила сорванную травинку. Оказывается, до последнего времени она мало о чем задумывалась всерьез. Не одинока ли она сама? До своего приезда в Англию она никогда не думала об этом, да и находясь здесь, в первое время была слишком загружена работой, чтобы обращать на это внимание. Все свои силы Карен тратила на то, чтобы доказать Роуэну, чего она стоит.

Но теперь, оказавшись взаперти в маленьком вагончике, где нет других развлечений, кроме чтения и размышлений, Карен чувствовала нарастающее беспокойство. Что касается работы, то с этим все было в порядке. Однако корпение над техническими заданиями не очень-то согревает в долгие зимние вечера. К тому же завершенные задания не оставляют по себе теплых воспоминаний. Как вышло, что в ее жизни не было ничего, кроме книг и расчетов? Неожиданно Карен поняла, что работа — неблагодарный любовник.

Может быть, она неосознанно тосковала по чему-то большему? Может быть, ей хотелось… Боже, разве такое возможно? Неужели ее тоска вызвана мужчиной? Роуэном? Она шумно выдохнула и оцепенела, уставившись на траву.

Судьба жестоко подшутила над ней. Сколько лет она жила одна и только благодаря собственным силам сумела добиться успеха, и вот теперь встретила мужчину, от которого потеряла голову. И надо же такому случиться — он оказался самым яростным женоненавистником, какого только можно себе представить. Порой Роуэн вел себя так, будто она даже не нравилась ему! И все же Карен не сомневалась в том, что он хочет ее.

Черт побери, да ведь и она тоже хочет его! Она хочет его больше всего на свете.

Ни разу в жизни Карен не ощущала себя во власти магнетизма, исходящего от другого человека. Роуэн очаровал ее, покорил силой характера. Ей по душе его страстное убеждение в том, что человеку необходимо участвовать в созидательной работе. Его идеи совпадали с ее собственными.

И что же? По причинам, которые Роуэн предпочитал держать при себе, он не собирался дать волю своим чувствам. Это-то и выводило Карен из душевного равновесия и представляло собой еще одну проблему, впрочем, с этим она завтра разберется.

Карен поудобнее оперлась на камень, откинула голову назад и, закрыв глаза, глубоко и с облегчением вздохнула. Еще несколько минут, и она двинется в обратный путь.

Карен подняла голову, и это движение болезненно отозвалось в затекшей шее. Сумерки окутали ее серой пеленой; в кронах раскачивающихся деревьев свистел и завывал ветер. Она протерла глаза и огляделась. Сколько же она спала? Свитер и джинсы промокли от измороси. Она совсем замерзла.

И тут небеса разверзлись, и начался настоящий потоп.

Карен вскочила и бросилась под деревья, надеясь выйти на тропинку, почти неразличимую сквозь пелену воды.

Ветки хлестали ее по лицу, острый сучок оцарапал щеку. Очередной порыв ветра с воем швырнул ей за воротник целый поток. Струйки дождя стекали под свитер, мокрые волосы облепили лицо, мешая смотреть.

Пригнувшись, Карен упорно шла вперед. Темнота сгущалась с каждой минутой, а она по-прежнему не представляла, где находится, и — что было еще хуже — никто не знал о том, что она покинула лагерь. Ей следовало подумать о каком-нибудь укрытии, чтобы не замерзнуть насмерть.

Паника придала ей сил. Карен бросилась бежать, но тут же упала, споткнувшись о сучок, лежавший поперек тропинки. Резкая боль пронзила ее насквозь.

Содрогаясь от рыданий, она попыталась стряхнуть с одежды грязь и мокрые листья, после чего занялась осмотром порезов и ушибов. От макушки до лба быстро распространялась боль, от которой кружилась голова, и плечо начало пульсировать.

Карен неуверенно поднялась на ноги и решительно припустила по направлению к лагерю, пригибаясь от порывов ветра и остерегаясь наткнуться на сломанные ветки, усеявшие тропинку. Вскоре ей пришлось замедлить шаг.

Голова гудела, как будто череп раскололи молотом, а на губах ощущался солоноватый привкус крови. Разряд молнии разорвал небо, и сухое дерево, стоявшее у нее на пути, раскололось надвое. Карен отскочила, и дерево рухнуло на землю, не задев ее. Обогнув его, она снова остановилась. Берег должен был находиться справа, но его там не было. Его вообще не было видно. Должно быть, она пошла не по той тропинке. Господи, она заблудилась!

Мокрый свитер давил на плечи. Внезапно Карен обуял страх. Она замерзла — никогда в жизни ей не было так холодно. Она дрожала всем телом. В такую погоду можно замерзнуть насмерть. Даже если бы в лагере знали, куда она ушла, в темноте они ни за что ее не найдут. Нужно что-то делать. Но что?

Боже, почему она такая упрямая? Эти склоны предназначены для опытных туристов, а не для любителей. Она ничего не знает о капризах местной погоды, а между тем здесь, в Озерном крае, ветра мгновенно достигают силы настоящего урагана. Роуэн был прав, ей нельзя уходить без сопровождения. Он знал, что может случиться.