В душе Карен соглашалась с ним. Они оба были индивидуалистами, ищущими способ сделать свою жизнь полной и осмысленной. Она по себе знала, что человек, выбравший этот путь, часто остается в одиночестве.

Они молчали. Задумавшись над словами Роуэна, Карен не сводила глаз с дороги. В конце концов Роуэн задумчиво произнес:

— Хочу, чтобы вы поняли меня правильно: я люблю их обоих, так же как люблю это имение; я просто не могу быть созерцателем. — Он посмотрел ей прямо в глаза и, протянув руку, заправил за ухо выбившуюся прядь ее волос. Его пальцы интимно скользнули по подбородку девушки.

По спине Карен пробежал холодок — такие нежности совсем не в его духе. Он снова вывел ее из душевного равновесия. Ощутив на себе проницательный взгляд серых глаз, Карен почувствовала странное беспокойство, но, покосившись на Роуэна, поняла, что он тоже смущен.

Глубоко вздохнув, Карен заставила себя отвернуться к окну, за которым мелькали росшие вдоль шоссе лиственницы, сливавшиеся в сплошную зеленую стену. Наверное, она совершила ошибку, согласившись отправиться с ним в эту поездку.

— Вы сказали моему отцу то, что думаете на самом деле? — поинтересовался Роуэн, и она снова поразилась несвойственной ему мягкости, с которой он произнес эти слова. — Вы тоже не хотели бы жить так, как мои родители?

Закрыв глаза, Карен заставила себя вспомнить, зачем она приехала в Англию, и выбросить из головы всякие мысли об этом высоком англичанине с такими проницательными глазами и опасной улыбкой.

— Да, смысл моей жизни в работе.

— И только?

Карен сама не знала, как ответить на этот вопрос. Он был слишком личным и к тому же затрагивал такую сферу ее жизни, которая открылась ей совсем недавно. Она была хорошим инженером. Уважение, с которым относились к ней Леонард и другие коллеги, и было той движущей силой, которая толкала ее вперед. Работа заменила ей все. Даже Афина понимала, что только благодаря своей работе она чувствует себя состоявшимся человеком, которого оценивают в соответствии с его профессиональными заслугами. Кроме того, Карен влекло к работе еще и потому, что другая, личная сфера ее жизни почему-то не складывалась.

— Да, — наконец, ответила она, — и только.

Он недоверчиво поднял бровь.

Они снова замолчали, Карен осторожно всматривалась в его четкий профиль, и в конце концов решилась задать вопрос, который не давал ей покоя с того момента, когда они вышли из машины в усадьбе:

— Кто такая Клаудиа?

Некоторое время Роуэн молча смотрел прямо перед собой.

— Клаудиа была моей женой, — безразличным тоном ответил он.

У Карен перехватило дыхание.

— Это ее я напомнила вашей матери?

Ответа снова пришлось долго ждать.

— Вы немного на нее похожи.

— Я не знала… она умерла?

— Нет.

— Вы развелись?

Не отрывая взгляда от дороги, он произнес с подчеркнутым равнодушием:

— Если вам так уж хочется знать, она ушла от меня. — У него дернулся мускул на щеке. — Послушайте, нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? Мне не хочется обсуждать этот вопрос. — Он продолжал гнать машину вперед, сосредоточенно глядя на дорогу.

Карен напряженно молчала, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца. Она уже свыклась с мыслью, что он не любит допускать к своей работе женщин. Однако к ней он начал относиться с уважением — во всяком случае, как к специалисту. К тому же, как выяснилось, она похожа на его бывшую жену.

Карен запустила пальцы в волосы. Может быть, он все еще любит ее? Не потому ли он… Это многое объясняло — и его обаяние, и внезапные приступы холодности и раздражения. И то, почему он сначала противился ее появлению на участке. Задумчиво откинувшись на спинку кожаного сиденья, Карен расслабилась. Бог ты мой, какая неразбериха!

Но как объяснить тот вечер в пабе, когда она училась играть в дартс? Или его поцелуй? Что-то подсказывало ей, что всему этому следует искать другое объяснение.

Роуэн сменил кассету в магнитофоне, и разделяющее их пространство заполнил пульсирующий ритм «Жар-птицы» Стравинского. Карен закрыла глаза и попыталась найти решение своей проблемы. Уехать до завершения строительства она не могла. Что же ей делать?

Она отвернулась к окну, ее взгляд скользил по полям, где паслись стада черных овец. Еще несколько недель, и она закончит свою работу. Она сдержит данное Леонарду слово и спасет будущее фирмы, а также и свою собственную карьеру. Она закончит работу, невзирая на то что Роуэн находит ее присутствие на участке нежелательным. Его проблемы с женщинами не имеют никакого отношения к строительству.

Так же как и те непростые отношения, что сложились между ними. Карен расправила плечи. Она справится. Она обязана справиться, невзирая ни на что.

Как бы ей хотелось думать, что он ей безразличен, но это было невозможно — жаркая волна захлестывала ее всякий раз, когда она вспоминала о его существовании. Стоило ему приблизиться к ней, и ее сердце принималось неистово биться, совсем как сейчас. Не говоря уже о тех моментах, когда он случайно прикасался к ней.

Что ж, ладно, он ей небезразличен. Роуэн Марсден — самый опасный и соблазнительный мужчина из всех, кого она встречала в жизни. Но с этого момента Карен будет думать только о работе и не станет отвлекаться ни на что другое.

Стоя на старой деревянной платформе, расположенной на высоте птичьего полета, Карен наблюдала за продвижением бура, вгрызающегося в гранитный щит земли. Сквозь стайки облаков пробивались косые лучи Все еще жаркого августовского солнца, и рабочие обливались потом. Заглушая все звуки, по лагерю разносилось однообразное жужжание бурильной установки.

Из-под желтого защитного шлема на щеку Карен потекла струйка пота, и она рассеянно вытерла ее рукавом своей фланелевой рубашки. Скоро можно будет сделать перерыв. Она чувствовала, как ноют затекшие спина и ноги, и мечтала о душе.

Карен посмотрела на часы. Когда приедет лесовоз, нанятая по контракту бригада сможет приступить к установке форм для вертикальных опор. Ей было нелегко убедить Роуэна в преимуществе трубчатых металлических опорных систем, но она выиграла этот спор, и теперь праздновала победу. На родине ей не раз приходилось выдерживать подобные сражения с самоуверенными инженерами-мужчинами, но ни один из них не мог бы сравниться с Роуэном в упрямстве. А также в силе характера, в чем ей тоже пришлось убедиться. Выслушав аргументы, он совершенно потряс ее тем, что пошел на уступку и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось заказа оборудования. И все равно Карен с раздражением замечала, что даже в той области, где ее компетентность не вызывала сомнения, он автоматически стремился опровергнуть ее точку зрения лишь потому, что она была женщиной.

После поездки в Йорк прошло почти две недели, в течение которых Роуэн держался с ней гораздо приветливее. Пожалуй, его отношение можно было бы назвать доброжелательным. Впрочем, нет, это слишком сильно сказано. Однако он уже не стремился подавить ее своим высокомерием. Как обычно, он весело шутил с коллегами-мужчинами, а с ней держался подчеркнуто вежливо. Кроме того, она дважды имела возможность убедиться, что под непроницаемой оболочкой скрывается человек. Он принял ее сторону в обсуждении технического вопроса, проявив при этом необычную объективность. В конце концов, не исключено, что у него есть сердце!

Неужели Роуэн мужчина, которого она могла бы полюбить? Боже, он представлял бы серьезную угрозу ее отлаженной жизни.

Однако время от времени Карен ловила на себе его пристальный взгляд, и его глаза при этом принимали странное выражение, в котором не было ничего общего с вежливым любопытством. Может быть, все дело в ее внешности? В ее сходстве с его бывшей женой? Или… за своей напускной холодностью он скрывает желание? Как бы там ни было, его интерес внушал ей опасения. Она не могла допустить, чтобы он думал о ней как о женщине. Она только инженер, и ничего больше. По крайней мере сейчас.