– Мы подцепили четвертую волну, – сообщил Аграф. – Один корабль сбит, капитан. Пятая волна по-прежнему в воздухе.

– Шестая волна оторвалась от земли и набирает высоту, – доложил оператор перископа. – Думаю, это все, капитан. Остальное пушки уничтожили.

– Сколько шаров сейчас в воздухе? – спросила Куртана.

– В общей сложности девять: шесть из пятой и шестой волн, три из третьей и четвертой.

– Это значит – пятьдесят четыре черепа, при условии, что ни один при взлете не нарвался на снаряд.

Внезапный рывок вверх свидетельствовал о том, что сбросили мертвый двигатель. Куртана регулировала триммеры, когда с балок сорвались еще два. Освобожденный от тонн ненужного металла, корабль взмыл в небо.

– Выиграем немного времени, – подытожила Куртана, когда демонтировали четвертый двигатель. – Я ничуть не против пологого снижения. В последний момент можно стравить газ и сесть резко. Только я не позволю этим мразям сбить нас гаубицами. Что там с последним шаром третьей волны?

– Боковое орудие палит во всю мощь, – ответил Аграф.

В этот самый миг воцарилась страшная гулкая тишина. Боковые и надфюзеляжные орудия замолчали.

– Пожалуйста, скажите, что они просто перезаряжаются! – взмолилась Куртана.

Одно из орудий – Кильон не понял которое – вернулось к смертоносной огнестрельной работе. Другие по-прежнему молчали. Кильон подумал, что артиллерия упустила свой шанс. Они не смогли сбить шары, когда те были вровень с «Репейницей», а теперь, когда они поднялись выше, сделать это станет еще сложнее.

– Как черепа выживают на такой высоте? – удивился Кильон. – Гондолы-то у них не герметизированы.

– Долго не выживают, – ответила Куртана. – А им долго и не надо. Они быстро взмывают в небо, так же быстро садятся. На большой высоте проводят считаные минуты. Что с того, что потеряют пару пальцев, заработают пару новых шрамов от обморожений? Разве испугает это того, кто сам страшен как смертный грех?

– Все равно не понимаю, что это им дает.

– Корректировщик с надфюзеляжной турели сообщает, что бандиты спускаются с шара третьей волны, – передал Аграф, оторвавшись от трубки переговорного устройства. – Шесть отрядов, стандартный боевой порядок для атаки.

Куртана снова схватила трубку переговорника.

– Всем постам! Бандиты наступают. Повторяю, бандиты наступают! Всем приготовиться к ближнему бою! Не желаю, чтобы гады вонзали когти в мой корабль!

– Пахнет кровопролитием? – спросил Кильон.

Куртана мрачно кивнула.

– Очень надеюсь, что да. Ты как, настроен помогать?

– Если вы о первой помощи раненым, то конечно.

– Вообще-то я не об этом. Нам нужны помощники у надфюзеляжного орудия. Ты к высоте привык, так ведь? – Куртана повернулась к своему помощнику. – Поатраль, отведи доктора в арсенал и подбери ему что-нибудь полезное. Доктор, если пожелаешь кокнуть парочку черепов, не стесняйся.

– Пойдем со мной, – велел Поатраль.

Они отправились в арсенал. Поатраль взял четыре ружья, похожие на винтовки. Одно из них он повесил Кильону на плечо, а второе сунул ему в руки. Потом оба зашагали вверх по узкой винтовой лестнице, от гондолы к гулким сводам воздушного корабля, где маячили емкости обеспечения плавучести, огромные и хрупкие, как драконовы яйца.

Лестница привела к надфюзеляжной турели, еще живой и обслуживаемой. В воздухе не чувствовалось ни дуновения ветерка, «Репейница» словно попала в полосу штиля. На полпути к турели два авиатора дежурили у пулеметов, установленных на огороженной платформе. Дежурили, но не стреляли. Вероятно, те пулеметы не обладали дальнобойностью орудийной спарки и их планировали ввести в дело, когда черепа приблизятся.

Турельная установка поливала небо смертоносным огнем. Шум двигателей уже не заглушал грохот двуствольного орудия, и тот был невыносим. Горячие стволы двигались в бешеном темпе. Сквозь брешь в задней стенке турели Кильон видел двух стрелков в очках и масках и корректировщика с биноклем, вращающего маховики рулевого механизма. Стволы поднимались и опускались относительно легко, а вот вращать турель стало трудно. Пока это не имело особого значения: бандиты были еще слишком далеко, чтобы стрелять по ним как по неподвижной мишени. Кильон увидел врагов собственными глазами – плотный пучок тонких как лезвие крыльев, стаю тощих птиц, поднявшихся на большую высоту. Чуть дальше шар, с которого спрыгнули черепа, летел с опустевшей корзиной. Немного ближе, почти вровень с «Репейницей», два шара, оставшиеся от четвертой волны, поднимали в небо свой груз. Шары пятой и шестой волн – сколько их там уцелело – с «Репейницей» еще не поравнялись.

На первый взгляд казалось, что бандитам не выдержать продолжительного обстрела, но они демонстрировали обратное. Кильон вспомнил, что у снаряда параболическая траектория, на его полет влияет деривация и вместе со скоростью он теряет энергию. Если вокруг корабля скорость ветра стабильна, пролетев поллиги, снаряд отклонится незначительно. Но бандиты наверняка летели не кучно, а рассредоточились куда сильнее, чем казалось издали.

– Следуй за мной, – велел Поатраль, ведя Кильона мимо турели.

По узкому огороженному трапу вдоль фюзеляжа они прошли половину пути до выпуклого киля, скрывавшего из вида сам хвост. Здесь трап расширялся и вмещал еще одну платформу, на которой стояла пара пулеметов с двуручными рукоятками.

– Дело простое, – начал Поатраль, перекрикивая грохот орудия на турели, – целишься и жмешь на гашетку. Черепа приближаются быстро, так что стрелять придется с упреждением. Бей туда, где они появятся, а не туда, где находятся сейчас. Пусть они летят на твою очередь.

– На что рассчитывают черепа?

– Сесть на нас. – Поатраль снял правый пулемет с предохранителя. – А потом захватить корабль и перебить весь экипаж, включая тебя. Они на это способны, не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь.

– Секунд через двадцать черепа окажутся в зоне досягаемости. Первым огонь открою я, ты присоединяйся.

Кильон взялся за рукоятку и развернул пулемет так, чтобы шесть подлетающих бандитов оказались в сетке прицела. Они стали заметно больше, чем считаные секунды назад, и неслись к «Репейнице» под небольшим углом. Постепенно Кильон разглядел черепов, эдаких бумажных ангелов со складками, жесткими хребтами и черными, как у летучих мышей, крыльями. Сами летуны напоминали сгустки мрака в броне.

Поатраль еще не открыл огонь из левого пулемета, когда пушечный снаряд попал в цель и разорвал одного из летевших на фланге. Крылья превратились в темные трепещущие клочья, когда осколки пробили каркасные жилы и связки-манипуляторы, а сам летун – в облако раздробленных доспехов, раскрошенных костей и алой крови. Словно среди бела дня устроили убогий салют.

Погибший череп полетел вниз, но уцелевшие пять быстро сомкнули ряды. Казалось, стволы спарки и дальше будут палить синхронно, однако звук изменился, и Кильон понял, что стреляет только один ствол. Зона порабощала «Репейницу», лишая всех преимуществ над врагом.

Поатраль открыл огонь, Кильон присоединился к нему секундой позже. Пулеметы стояли на прочных станках, но отдача оказалась на удивление сильной. Если Кильон не отпускал гашетку, пламя, вылетающее из вытяжных каналов, скрывало бандитов из вида. Опытный Поатраль стрелял непрерывно. Уцелевший ствол турельной установки снова попал в цель. Еще один бандит по пологой дуге полетел прочь от товарищей, а когда смялись крылья – камнем к земле. Тут спарка заглохла окончательно, оставив ройщикам лишь боковые пулеметы. Четыре уцелевших бандита разделились на две группы и рванули к правому и левому борту – у Кильона и Поатраля появились быстро движущиеся мишени. Черепа приблизились настолько, что Кильон видел элементы их снаряжения. Крылья управлялись обеими руками, то есть стрелять из ружей или пистолетов черепа не могли. Зато к животам у них крепились мортирки, нацеленные чуть ниже горизонтали.