– Мы пришли, как только узнали. – Куртана опустилась на колени и коснулась руки Гамбезона, лежащей под простыней. – Извини, доктор. Ты отдал Рою все. Зря я не приказала тебе беречься.

– Не… вините… себя… – Гамбезон буквально выжимал из себя каждое слово. – Я бы… все равно… не послушался.

– Ничуть не сомневаюсь.

– По крайней мере, сейчас вы в хороших руках, – заметил Кильон.

– Что мне дают? – Гамбезон тяжело вздохнул и на миг закрыл глаза. – Мне не говорят, а ведь я здесь доктор, черт подери!

Этот вопрос Кильон уже задавал ассистенту Гамбезона.

– Агулакс-шестнадцать в качестве антикоагулянта и хонокс-шесть для нормализации сердечного ритма.

– Вы одобряете?

– Да, я лечил бы вас именно так. Эти препараты плюс отдых позволят вам поправить здоровье, – подтвердил Кильон.

– Поправить здоровье, но не выздороветь окончательно. Коллега, вы тщательно подбираете слова.

– Теперь придется беречься, – заявила Куртана. – Если потребуется, поменьше работать… Или вообще на время уйти со службы… Смирись с этим.

– Как дела у Мераи? – спросил Гамбезон. Профессиональный интерес придал ему сил. – Повязку на культе нужно менять каждые три часа, как бы раненая ни жаловалась!

– С Мераи все в порядке, – заверил Кильон. – Теперь вам нужно думать не о ней. Не о других пациентах и не об испытаниях сыворотки.

– Доктор прав, – строго проговорила Куртана. – Отдых есть отдых. Хватит контролировать своих ассистентов, хватит проверять, как они выполняют работу, которой ты их обучал. Если не отнесешься к собственному восстановлению серьезно, закрою тебя в герметизированную каюту.

– Не надо, Куртана. – Гамбезон устало улыбнулся. – Мне нравится суета. Вмешиваться я не стану, обещаю. Да и не понадобится. Мои ассистенты более чем компетентны. Что касается медицинского заключения… – Он на мгновение замолк, чтобы восстановить дыхание. – Вы всегда можете обратиться к Кильону.

– Я готов помогать по мере сил, – заверил Кильон.

– Отлично, – кивнула Куртана. – Только я, конечно, о плохом не думаю. – Она замолчала и снова посмотрела на Гамбезона. – Доктор, я хочу, чтобы ты поправился. Не потому, что ты наш доктор, а потому, что ты мой друг. Даже если ты больше не возьмешься за скальпель, Рой в неоплатном долгу перед тобой. Наших разговоров мне будет не хватать больше, чем твоих медицинских знаний.

У Рикассо в лаборатории борги ерзали от возбуждения – они никогда не находились в состоянии покоя. Они услышали, как открывается дверь, и среагировали на свет – это Кильон с Рикассо вошли в помещение, лишенное иллюминаторов. Борги изменили позы, головомодули следили за посетителями, линзы жужжали и щелкали. При этом раздавался скрежет, – казалось, по свалке волокут металлолом.

– Борг нужно мозг. Дать борг мозг. Сделать борг довольный. Довольный борг делать хороший лекарство, – проскрипел один.

– Перво-наперво я проверяю линии отвода секрета: работают ли, на месте ли трубки, – начал Рикассо. – Осторожность соблюдай максимальную. Слишком близко к клеткам не подходи и не выпускай из рук вот это. – Он взял прислоненный к стене топор с красным топорищем. – Будешь постоянно носить с собой револьвер, я специально для тебя выпишу. Не забывай про топор: вдруг одному из них вздумается затащить тебя в клетку?

Кильон с сомнением глянул на топор:

– Он пробьет боргский металл?

– Нет, зато легко пробьет кость. Не надейся, что они не попытаются. Мышечную ткань, нейроматерию и кости борги не упускают. Появится возможность – оторвут от тебя кусок, потом всего в клетку затащат. Силы им хватит.

– Я не пролезу, прутья слишком частые.

– Так кажется, пока не увидишь, на что способен борг, задавшийся целью. Если попадешься им, лучше пожертвовать кистью, целой рукой, чем жизнью, – объявил Рикассо с убежденностью фаталиста, словно делясь личным опытом.

– Я запомню: револьвер и топор, – отозвался Кильон. – Что-нибудь еще?

– Возникнет проблема – самостоятельно решить не пытайся. Вызывай меня – я сразу приду. Серьезно, доктор. Я с этими тварями знаком не понаслышке и то раза три в месяц от страха обделываюсь. Ты не должен решать проблемы, тебе с анализом сыворотки забот хватит.

Место, где Кильону предстояло заниматься опытами, находилось на безопасном отдалении от боргов. Разумеется, они будут в одной лаборатории, только постоянно контролировать их незачем. Борги станут наблюдать за ним – внимательно, неусыпно.

– Почему бы не отсечь им все конечности? – предложил Кильон.

– Я пробовал, но тогда они хуже выделяют секрет. Дело здесь в общей массе тела. Ну или во вредности, если борги способны вредничать. – Рикассо ободряюще похлопал Кильона по спине. – Ты только не слишком беспокойся. На крайностях я заостряю внимание, чтобы ты четко уяснил, сколь опасны борги. Если не подходить к клеткам близко и надолго, бояться нечего.

– С учетом предосторожностей вы даете мне зеленый свет на очищение сыворотки-пятнадцать и опыты с ней?

– Делай, что нужно: я доверяю твоей компетенции. Большинство реагентов и препаратов тебе наверняка знакомы, вот только концентрация может оказаться не такой, как ты привык. Отличаться могут и названия, но к заметкам Гамбезона я приложил список самых распространенных вариаций. Надеюсь, для начала достаточно. Боюсь, сыворотку-пятнадцать в ее базовом виде синтезировать больше не удастся, так что оставь побольше для медицинских целей.

– Оставлю. Вы уверены, что мне стоит продолжать работу Гамбезона?

– Гамбезон не в состоянии проводить опыты. Он занимался ими, лишь когда мне не хватало времени. Его не хватает и сейчас, тем более скоро наверняка возникнут сложности с навигацией. – Рикассо остановился у зеленого вертикального пульта с индикаторами в верхней части. Он отрегулировал рычажок – аппарат негромко щелкнул и зажужжал.

Кильон подумал о работе, которую проделал здесь Рикассо, о долгих неблагодарных часах бесчисленных экспериментов. Обо всех обескураживающих провалах, об окрыляющих улыбках удачи, многие из которых оказались миражами. Как будто изнуряющий труд пропитал воздух этой комнаты, въелся в стены и мебель. Если провести каждого ройщика через эту лабораторию и заставить почувствовать железную дисциплину и самоотдачу, которую проявляет здесь Рикассо, никто больше не усомнится в его преданности Рою.

– Вы оказываете мне доверие, – негромко проговорил Кильон. – Я очень это ценю.

– Нам нужна сыворотка-пятнадцать; ты, доктор, можешь над ней работать. Если честно, у нас просто нет выбора.

Кильон горестно улыбнулся:

– Я сам не раз бывал в таком положении. Почти привык.

– Тогда ты знаешь, каково это. – Проверив клетки, Рикассо повесил тяжелый топор на стену. Зеленый пульт снова щелкнул и зажужжал. – Ладно, признаюсь, я в тебе сомневался. Долго сомневался. Ты обманывал нас, и я гадал, маска передо мной или твое истинное лицо. Сомнения отпали, едва ты рассказал мне об угрозах Спаты.

– С записной книжкой пока ничего нового. Не понимаю, чего именно добивается Спата.

– Просто выжидает. Как змея, копит свой яд. Думаю, нам с тобой нужно остерегаться. Атака последует непременно. Вопрос только – когда и где. – Рикассо огляделся и вздохнул. – Впрочем, сейчас у нас обоих есть дела. Я оставлю тебя здесь и займусь своими, ладно? Позабочусь, чтобы тебе поскорее выдали револьвер. Линии отвода секрета проверять пока не надо, я их уже проверил.

– Нет проблем, я справлюсь, – отозвался Кильон.

За Рикассо захлопнулась дверь, и Кильон почувствовал, что борги наблюдают за ним, следя за его движениями с невозмутимой внимательностью котов.

Рой летел медленно: экономил топливо, осторожно огибал западный край Напасти. Граница необитаемой зоны – кратчайший путь к Клинку, но авиаторов одолевало дурное предчувствие. Граница Напасти скрывалась за горизонтом, но они боялись ее, как в древности моряки боялись отдельных участков океана, якобы кишевших водоворотами, сиренами и морскими чудищами. Инструменты проверялись с двойным усердием: вдруг границы Напасти сдвинулись? Двигатели обслуживали с особой заботой: ходкость кораблей – единственный ответ Роя капризам ветров, которые без зазрения совести дули на Напасть.