– Где Малкин?

– Я выслала его вперед. С меня не убудет, а Малкин хоть пулеметы зарядит. Они наверняка пригодятся. – Мерока остановилась. – Э-э-э… не могу не заметить, что вас только двое.

– Фрей и Нимча решили задержаться, – ответил Кильон.

Пояснений не потребовалось. Мерока взглянула на него и поняла все сама.

– У них получилось?

– Думаю, да, время покажет. – Кильон понял, что держит Калис за руку. – Это хорошо. Нам ведь еще нужно привезти и распространить сыворотку-пятнадцать. Закройся сейчас Метка, было бы страшнее, чем при шторме. Полагаю, эта опасность ненадолго миновала. Мы должны набраться сил.

– Нас ждет работа, – громко и четко проговорила Калис, повторяя сказанное Фреем Нимче. – Каждого из нас.

Они выбрались из скрытого выхода в туннель у огромной, безмолвной, как могила, Второй газоэлектрической подстанции. Ветер хлестал в лицо. Кильон понял: направление ветра то же, что накануне. Ему казалось, прошло много часов, но день только клонился к вечеру. Улицы пустовали, но чуть ниже по пологому склону выступа послышалась короткая перестрелка. Завязался бой. Кильон не знал, кто контролирует этот район, ангелы или милиция Тальвара, но очень надеялся, что скоро это не будет иметь значения.

– Можно вернуться в купальню, – предложила Мерока. – Я знаю достаточно лазеек и проулков, где относительно спокойно. Легкой прогулки не получится, но добраться сможем.

– Разве мы не должны сначала подать сигнал? – уточнил Кильон.

– Давайте верить в лучшее и надеяться, что мы сделаем это потом. Кстати, мне кажется, с крыши купальни роскошный вид.

– Ты ведь не намерена врываться туда, строча из пулемета? Этак мы дальше гардеробной не проникнем.

– Такую горячку не стал бы пороть даже Фрей, – заметила Мерока. – К тому же зачем нам горы невинных жертв? И что нам делать? Просто подойти и попросить разрешения войти в купальню? Вежливо так? А Тальвару достаточно пальцем шевельнуть, и нам конец.

– Нет, – проговорил Кильон, – это нам ни к чему. Если повезет и «Хохлатка ольховая» не разгружена до конца, способ проникнуть в купальню есть.

– Мясник, а можно еще раз специально для меня? – прищурившись, попросил Малкин.

Кильон объяснил еще раз, а когда закончил, у них созрел план. Больше всего его порадовало, что план одобрила Мерока.

– Ставьте сюда, – велел Тальвар милиционерам, которые, обливаясь потом и кряхтя, таскали ящики.

Эти три – остатки груза, выпавшего с корабля, как бы он ни назывался. Пока не прилетят другие корабли – если они вообще прилетят, – новых партий препарата клиношникам не видать. Тальвар оглядел полную пара комнату и расколотые ящики, гадая, какая часть лекарств уцелела. Препарат очень пригодится – без него город в узде не удержишь, – но для Тальвара это был типичный пример случая «чем меньше, тем лучше». Удивительно, как легко Кильон и остальные поверили байке о том, что груз ему нужно досмотреть лично: вдруг, мол, препарат заражен или испорчен черепами. На деле чистота препарата не особо волновала Тальвара. Куда важнее для него было, чтобы на Клинок не попало слишком много сыворотки-15. Разумеется, милиционерам нужны лекарства, чтобы сдерживать черепов, а вот транжирить остальное на больных и нуждающихся совершенно не обязательно. Нет, со временем препарат получат и они, но только когда это понадобится Тальвару, а не им. Пока он решил складировать уцелевшие фляги в купальне и ждать удачного момента для распространения препарата. Груз выпал с корабля ройщиков, значит им отследить его будет сложнее, а для Тальвара это неожиданная удача. Порой в жизни так получается. Вопреки всем бедам, вопреки тому, что его лишили половины человеческой ипостаси, Тальвар считал себя удачливым. Удачу каждый хватает за хвост сам. Фрей это так и не просек, дурень убогий.

– Можете идти, – сказал Тальвар милиционерам. – Кочегару велите вернуться через двадцать минут.

– Вы продержитесь? – спросил милиционер.

– Давление в норме, справлюсь.

Едва закрылись тяжелые двери, Тальвар придвинулся к первому ящику. Кабель натянулся, каллиопа поползла следом. Тальвар проверил датчики у себя на животе. Повторяющиеся мелодии приелись настолько, что он едва их замечал. Если доживет до тишины, она покажется пустотой, которую прежде заполняла музыка.

Тальвар откинул крышку и, порывшись в соломе, нащупал стекло. Вытащил бутыль и осмотрел прозрачную жидкость, наполняющую емкость до самой пробки. Он держал в руках человеческие жизни, причем в самом буквальном смысле. Тальвар хотел отставить бутыль в сторону – что с ней делать, он решит потом, – но, поддавшись порыву, разбил ее о ящик. Препарат потек меж деревянными пальцами. Уничтожать сыворотку-15 оказалось не очень приятно, хотя значимость своего поступка Тальвар чувствовал.

Из соломы кто-то вылез.

Отреагировать Тальвар не успел. Фигура выпрямилась в полный рост, еще с головы до ног в соломе, но вполне узнаваемая.

– По-моему, мы с тобой не закончили, – проговорила Мерока.

Она вскинула ружье и выстрелила в датчик давления пара. Потом выстрелила еще и еще, каждый раз целясь в разные части Тальвара. Тот отшатнулся, натяжение кабеля ослабло. Из живота вырвалась струйка горячего белого пара, хотя в комнате пара и так хватало.

– Первые три пули за Фрея, – заявила Мерока, затем выбралась из ящика и вытащила второе ружье, бросив первое. – Остальные – от меня лично.

Прицелившись из чего-то черного, полуавтоматического, она открыла огонь. Теперь Тальвар пускал пар из шести-семи дыр и свистел, как закипающий чайник. Он попытался заслониться деревянной рукой, но Мерока вмиг превратила ее в беспалый обрубок. Тальвар рухнул на свой толстый кабель.

Двойные двери распахнулись. Со своего места Тальвар разглядел: на шум в комнату примчались несколько милиционеров. Глаза у него слезились, четко он ничего не видел. Один милиционер отгонял пар от лица, второй – слепо прицелился в него, потом в Мероку.

– Стреляй! – крикнул Тальвар.

Милиционер – Тальвар не знал его ни по имени, ни в лицо – успел выстрелить лишь раз. Мерока быстро обезвредила и его, и тех, кто вернулся вместе с ним. Трупы – Тальвар насчитал три – повалились на пол, ружья загрохотали по деревянному настилу.

– Фрей мертв, – объявил Тальвар, харкая кровью.

В трахее забулькало.

– Нет, – возразила Мерока, остановившись, чтобы сменить магазин. – Фрей переквалифицировался в няньки. При нашей последней встрече у него было все пучком. Вот непруха, да? Не такую новость ты хотел услышать на смертном одре.

Она подошла к дверям, пинком захлопнула их и тщательно заперла изнутри. Потом снова принялась стрелять, на этот раз по ногам Тальвара.

В одном его глазу застрял осколок, из другого бил пар, оба дико болели, но Тальвар разглядел, как открываются еще два ящика. Из них вылезали двое тощих мужчин. Обоих Тальвар знал и обоих не рассчитывал увидеть живыми. Первым оказался Малкин, вторым – Кильон.

– Нет! – завопил Тальвар, размахивая в воздухе уцелевшей рукой, словно отгоняя кошмарное видение.

Малкин вытащил из соломы винтовку с массивным стволом. Прямо из ящика он прицелился в каллиопу и выстрелил сквозь туман. Нарочито медленно снова взвел курок, прицелился и выстрелил. Пар так и валил из Тальвара. С музыкой творилось неладное: мелодии теперь звучали быстрее. Потеря давления или выстрелы Малкина вывели из строя регулятор каллиопы.

Кильон выпрямился и, перебирая длинными ногами, соскочил с края ящика на пол. Похоже, он один был безоружным.

– Довольно! – скомандовал он, перекрикивая зачастившую мелодию.

– Мясник, ты в своем амплуа. Веселье нам портишь, – посетовала Мерока, но демонстративно убрала свой полуавтомат, сунув его под куртку.

Малкин стоял у нее за спиной, держа винтовку стволом вверх.

Кильон медленно подошел к Тальвару и опустился на колени, выбрав место так, чтобы на него не валил пар.