— Что будете пить? — спрашивает бабушка по-итальянски.

— Может, возьмем по стаканчику воды с мятой и выйдем на террасу? — предлагаю я и перевожу для Уилла. — Ты не замерзнешь?

— Я нет, а ты?

Он как бы мимоходом проводит по моей руке.

— Возможно, — соглашаюсь я, хотя мои мурашки не имеют никакого отношения к погоде. — Пожалуй, пойду переоденусь.

— Хорошо.

Оставляю его с бабушкой в надежде, что она не станет чересчур усердствовать с английским, и направляюсь в свою комнатушку. Вытаскиваю темно-зеленый джемпер из дорожной сумки, все еще втиснутой на нижнюю полку шкафа — у меня не было ни времени, ни желания разобрать вещи — и меняю черные форменные брюки на джинсы. Волосы весь день были стянуты в высокий пучок, и кожа на голове уже начала болеть, поэтому вынимаю шпильки и позволяю волнистым локонам рассыпаться по спине. В Америке я выпрямляла их утюжком, но теперь редко к нему прибегаю.

Возвращаюсь на кухню и обнаруживаю, что там никого нет. Бабушка с Уиллом уже вышли наружу. Нахожу их в огороде, где бабушка показывает гостю свой маленький загон с козами.

— Потом она заставит тебя их подоить.

Уилл вздрагивает  от звука моего голоса.

— Пойду приготовлю напитки, — говорит бабушка по-итальянски и спешно удаляется.

— Тебе помочь? — кричу я вслед.

— Нет-нет, — уверяет она.

Поворачиваюсь и натыкаюсь на пристальный взгляд Уилла. Он быстро отводит глаза и складывает руки на груди.

— Хочешь на террасу? — спрашиваю я.

— Конечно.

Он жестом предлагает мне показывать дорогу, и я иду, отчетливо ощущая его присутствие за спиной. Добравшись до террасы, вдыхаю кристально чистый воздух и всматриваюсь в горы.

— Разве здесь не красиво?

— М-м-м, — тихо мычит Уилл.

— Вот вы где, детки.

Оборачиваюсь и вижу бабушку, выходящую на террасу. Она пристраивает маленький поднос на массивную каменную ограду и дает нам по стаканчику воды с мятой. Мы садимся на каменную скамейку. Я оказываюсь в центре.

— Давно вы здесь живете? — Уилл наклоняется вперед, общаясь с бабушкой.

Я по привычке начинаю переводить, но она перебивает.

— Я понимаю, — медленно говорит она по-английски. — Пятьдесят два года.

— Пятьдесят два года! — восклицает Уилл. — В два раза больше, чем мне лет.

— И мне, — добавляю я.

— Тебе двадцать шесть? — с интересом спрашивает он.

— Ну да.

— Ха!

— Ты думал, я старше?

— Да нет, просто удивлен, что мы ровесники.

— Когда я узнала, тоже поразилась совпадению.

— Еще одна общая черта.

— Точно. — Мы улыбаемся друг другу. — Ой, извини, бабушка.

Откидываюсь назад, чтобы не загораживать ей обзор, но она вскакивает на ноги.

— Ягненок! — восклицает она по-итальянски и спрашивает: — Уилл останется на ужин?

Я нерешительно поглядываю в его сторону.

— Думаю, ему нужно возвращаться.

— Спроси его, — настаивает бабушка.

— Что такое? — волнуется Уилл.

— Нонна спрашивает, останешься ли ты на ужин? Я сказала, что тебе, вероятно, нужно ехать.

— Мне не нужно.

— Не нужно?

— Нет.

Я поворачиваюсь к бабушке.

— Он остается.

Она расплывается в улыбке и поспешно удаляется на кухню.

Уилл смотрит на меня.

— Если ты не против.

— Конечно нет.

Я вглядываюсь вдаль. Над горными вершинами сгущаются темные тучи.

— Зловеще как-то, — комментирую я.

Уилл согласно кивает, и мы замолкаем. Вскоре нас зовут за стол.

— Все было великолепно, — говорит Уилл после ужина, указывая на пустую тарелку. — Вы фантастическая повариха.

— Да пустяки, — скромно отвечает бабушка, но я-то знаю, как она гордится своим кулинарным мастерством.

Она встает, и я присоединяюсь к ней, помогая убрать со стола.

— Молодежь, идите в гостиную, через минуту я принесу кофе, — командует нонна. — Вперед! — настаивает она, когда я колеблюсь.

В маленькой гостиной только два сидячих места. Одно из них — это небольшой диван, а второе — кресло, так что я присоединяюсь к Уиллу на диване, чтобы оставить кресло хозяйке.

Спустя мгновение слышу его вздох.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Хотелось бы мне отдохнуть здесь несколько дней.

— Ты серьезно? — Я восторженно смотрю на него.

— Ага. Так устал скитаться по гостиницам. А здесь так… уютно.

— По–домашнему, правда?

— Очень.

— Знаю, он маленький, но кажется…

— Правильным, — заканчивает он за меня.

— Да. Точно.

— Как думаешь, мы могли бы убедить твою бабушку пожить в моей квартире в Челси, пока сами побыли бы тут?

Я рассмеялась.

— Было бы чудесно, но ты никогда не уговоришь ее оставить горы.

«И сомневаюсь, что это понравилось бы твоей девушке, — думаю я. — Но не будем о ней».

— Вот, пожалуйста. — Бабушка входит в комнату с маленьким подносом.

Внезапно от каменных стен резонирует ужасный громкий звук.

— Это что, гром? — потрясенно спрашивает Уилл.

— Да, — отвечает бабуля, прислушиваясь к буйству небес. — Сильная гроза. Они непредсказуемы, эти горы, — продолжает она на ломаном английском, ставя свою ношу на журнальный столик и передавая нам крошечные белые чашечки с эспрессо, прежде чем сесть.

— Надеюсь, до завтра все прекратится, — предполагает Уилл.

— Cazzo! Прости, бабушка, — извиняюсь я за свою лексику, видя ее осуждающий взгляд. — Уилл просто сказал, он надеется, что гроза до завтра пройдет, в противном случае они не смогут закончить съемку...

— О нет, только не это! — перебив меня, с тревогой восклицает хозяйка и вскакивает с кресла.

Мы обеспокоенно наблюдаем, как она уходит и возвращается с парой кастрюль.

— Ох уж эти стены, — причитает она.

Вода протекает сквозь трещину в дальней стене.

— И часто такое случается? — спрашивает Уилл, пока мы помогаем затыкать старыми тряпками щели в каменной кладке.

Бабушка отвечает по-итальянски, так что я перевожу.

— Каждый раз, когда она заделывает одну дыру, вода умудряется просочиться где–то в другом месте. Дом целиком нуждается в ремонте. Это дорого? — спрашиваю я у бабули.

— Очень. В моем возрасте овчинка выделки не стоит.

— Бабушка! — возмущаюсь я. — Конечно, стоит. Тебе нельзя жить в таких условиях.

— Все нормально, — настаивает она. — Это не проблема.

— Нет, проблема, в чем мы только что убедились. Я могла бы помочь. Я ведь скопила немного денег.

— Даже не думай, — огрызается она, свирепо глядя на меня. Для восьмидесяти двух лет эта брюзга еще очень даже боевая.

— О чем вы говорите? — вмешивается Уилл.

— Ни о чем, — отвечаю я, оценив бабушкино выражение лица. Она явно не хочет, чтобы Уилл ее жалел…

Мы вытираем оставшуюся воду и расставляем горшки и кастрюльки таким образом, чтобы капающая вода попадала прямиком в них.

Закончив, бабушка поворачивается к Уиллу.

— Ты не должен садиться за руль в такую погоду.

— Да все нормально, — отмахивается Уилл.

— Останешься здесь, ляжешь на диване.

— Нет, что вы, я поеду, — смеется он.

— Это не повод для шуток. — Бабушкин гнев стирает улыбку с лица Уилла. — Мой муж Карло разбился на этих дорогах.

Подождите, я думала, дедушка умер от сердечного приступа?

— О, мне так жаль, — опечаливается Уилл.

— Так что решено, ты остаешься. Поедешь утром, когда гроза утихнет.

Стены дрожат от очередного раската грома.

— Скажи ему ты, — непоколебимо велит мне бабушка.

— Ты же сам говорил, что мог бы провести здесь пару дней. — Я умоляюще смотрю на него.

— И правда. Полагаю, это можно устроить. Вас точно не затруднит? — спрашивает Уилл у бабушки.

— Конечно, нет.

— Тогда нужно позвонить Саймону, рассказать, что к чему. — Он вытаскивает мобильник.

— Боюсь, тут сеть не ловит. Можешь набрать со стационарного. Бабушка, Уилл позвонит?

— Разумеется.

— Хорошо. Не хочу, чтобы он волновался.

Показываю телефон в кухне и возвращаюсь в гостиную, где бабушка уже заканчивает застилать диван простынями и одеялами. Чуть погодя Уилл присоединяется к нам.