Перебираю коробки у Льва на балконе – и всякий раз от Люси какие-то новые послания. То пакет с фотографиями, подписанный «Марина – красавица». То ее переписка с Лёвой – из роддома Грауэрмана, куда она угодила одна, а вышла вдвоем со мной. Магнитофонные пленки на катушках, которые в те времена и в эфир-то, поди, не пустили – интервью, например, с Окуджавой.
И письма, письма…
VIVAT MARINA!!!
Поздравляю тебя, ЧЕЛОВЕЧИЩЕ!
Наконец-то ты дотянулся до Луны!
Сегодня 21 июля 1969 г. Давай запомним этот день и имена отважных американских парней – Нейла Армстронга, Эдвина Олдрина и Майкла Коллинза.
А в океане Нептун, осерчавший на великолепную семерку под водительством Тура Хейрдала (того самого, с Кон-Тики), в клочья раскатал папирусное судное «Ра».
А в озере Лох-Несс подводные лодки разыскивают неизвестное животное-гиганта, заочно ласково прозванное Несси. И, между прочим, солидные лорды, выступая в английском парламенте, произносят пламенные речи в защиту чуда-юда.
Интересные дела творятся на шарике, правда, Марин?
Веди себя в спортлагере прилично, пиши стихи, играй на гитаре, читай по-английски, не кадрись.
Целую – мама.
13 августа
Москва
Юля – Марине
Дорогая Марина! Не знаю, где вы, в Уваровке или в каком еще уголке Земли, а я на три дня в Москве.
Но самое главное вы, Марина, знаете, что, пусть даже не видя и не слыша вас, я о вас постоянно помню, и вы мне снитесь даже (особенно часто в пять утра, когда туман над озером, и попугай амазон Марсель принимается распевать пиратские песни).
Будьте счастливы!
Огромный привет Лёне, ребятам, Льву Борисовичу и всем близким вам людям.
Ваша Юля.
14 августа
Москва
Марина – Юле
Приветствую тебя в нашем городке! А чтобы удостовериться, что и у нас тут есть радость и свет – можешь прогуляться на выставку к Лёне, которая так и называется «КРУГОМ СВЕТ». Прошвырнешься, и душой отдохнешь. Она посвящена поэту Всеволоду Некрасову.
На каждую выставку к Лёне Тишкову приходил поэт Всеволод Некрасов, не на открытие, а после, в одиночестве, осматривал экспозицию. Однажды он сочинил большое стихотворение о Лёниной луне. На прошлой выставке отметил «Звездное небо в ботинках из-под обуви» – очень ему понравились черные картонные коробки, пронзенные сияющими звездами.
Пришло время новой выставки. Но не сможет прийти на нее особенный редкий зритель, поэт Всеволод Некрасов, по причине понятной, «нельзя остаться вот тут» на лыжне, надо «увидеться с небом». А все-таки Лёня сделал выставку, на которой поэт Всеволод Некрасов снова будет. Не сможет не быть. Вот его лыжи. Вот его луна, которую Лёня сделал специально к его дню рождения. Вот его свет. Кругом свет, и в центре – маленькая точка: небесный лыжник Сева. А вот его стихи.
Это всё.
Всё и больше ничего.
Всё и больше ничего.
И всё очень хорошо.
И всё очень хорошо.
Всё.
17 августа
Москва
Марина – Юле
Целый вечер ходила с твоей лилией, усыпанной пунцовыми бутонами, которые распускались у меня в руках. И забыла в кафе рюкзак. Так что за мной до метро бежала официантка – в фартуке!
Не сегодня-завтра – в Уваровку – ухватить лето за хвостик.
19 августа
Бугрово
Юля – Марине
Дорогая Марина! Сегодня отмечали в деревне Яблочный Спас, напекли пирогов и выставили длинный огромный стол на улицу, а на нем цветы в кувшинах, яблоки печеные с медом на тарелках, и вдруг поняли, что гармони-то нету! (А у нас еще празднуют с гармонью.)
Тогда Воскресенский вскочил на лошадь и помчался в другую деревню, где – гармонь.
Но особенно красиво он вернулся: гармонь висит на плече, меха из-за скачки растянулись…
21 августа
Бугрово
Юля – Марине
А сегодня у меня был день осенних лодок. Мы пустились (редкий и всегда долгожданный случай!) в путешествие на озеро Вехно, и там обнаружили много красивых лодок. Подтопленные, дно в дубовых листьях, припрятанные в осоке, камышах. Что ценное – деревянные и самодельные весла. Кованые уключины. Мне всегда очень дороги эти лодки, тяжелые и неповоротливые в воде, обязательно вода на дне наберется, и консервной банкой ее вычерпываешь. Поснимала их новым фотоаппаратом.
И еще. В Москве маму сводила в планетарий, смотрели звездное небо в телескоп, я решила прочитать книгу, адаптированную для школьников, «Юный астроном». Не поняла ничего!
Будьте здоровы. Ваша Юля.
25 августа
Бугрово
Марина – Юле
Вы, Марина, не думайте: я усидчиво пишу о Михайловском свою эпопею, не плюю в потолок. Я выхожу к компьютеру и белой странице текста (будущего), как Алексей к реке – каждый день. Закидывая блесну. И если вдруг ничего не клюнет и не цапанет, то и не расстраиваюсь. Это ведь не значит: река – плохая. Тогда я просто сижу, перебирая в памяти струны-блесны.
Обязательно вам пришлю что-то. Хотя вы и так постоянно заняты. Поэтому я и не шлю.
29 августа
Уваровка
Марина – Юле
А, понятно. Во всем виновата я.
Это еще что, молодой писатель Марцис Гасунс недавно звонил мне, ругался:
– Я кое-что написал тут за лето, но даже некому показать: все как раз заболели, а один человек даже умер.
2009 год. Осень – начало зимы
Мировосприятие меняется через осознание себя цветком, готовым распуститься на древе космоса. Пробудитесь к радости бытия, и самые удивительные открытия не замедлят явиться.
Сатпрем
3 сентября
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Вы получали письмо про волны красной травы-овсянки и – как будто бы – ныряющую в овраге лису? Когда я переходила реку, и там сидел пастух?
Тогда вот вам еще рассказ.
AT TACHMENT
Про Алексея
Когда мы первый раз встретились – на рысцовской дороге (на рысцовской, потому что раньше там стояла деревня Рысцово, сейчас уже ее нет), первое, что сделал для меня Алексей, это угостил яблоком.
Именно им, тому яблоку и Алексею, я обязана появившимися через какое-то время рассказам «Антоновские рукавицы» и «Яблочный ветер», где главное действующее лицо – яблоки.
Я записывала все, что он говорил, в блокнот. И практически все, о чем я вообще писала, вначале мне рассказывал, показывал, объяснил или научил меня этому Алексей.
Он брал меня с собой на рыбалку (как я радовалась, когда мы выходили на лодке!), и каждый раз объяснял (семь лет!), что новичкам (это я) везет: я ему как рыбаку приношу счастье.
Лодка у него была типа каноэ, и мы скользили на ней мимо роз, так Алексей иногда называл водяные лилии. Все травы знает, все назовет: остролист, сету, сабельник… Рыбу чистит «корчоткой» – специальной щеточкой, и самый пропащий худой карась для него – «сухорёбрик».
Мы пробовали с ним целоваться в сенях. То есть, это он меня вроде целовал, а я, стесняясь и смущаясь до ужаса, но не утратив (а лучше бы утратила!) спасительного писательского интереса, все озиралась по сторонам. И прекрасно запомнила: рыболовные сети и старые болотные сапоги, бамбуковые удилища, консервные банки с крючками, весла – весь этот двор, облепленный рыбьей чешуей, замшелые яблони, скамейку и вырезанный в двери ход, через который протискивался мне навстречу, виляя хвостом, щенок Ричард.