12 февраля
Москва
Юля – Марине
Как только немного потеплело, лес запел, повылезали все птички, рябчики. С Ирмой пока не гуляю, у нас романтика, под забором у вольера собраны женихи, и она от страсти грызет доски. Разбой, видимо, так и не понял ничего. Надеюсь, что к середине февраля мы сможем возобновить прогулки. А со щенками… Как бог волчий решит, пусть так и будет.
18 февраля
Москва
Юля – Марине
Пока я здесь, к нам в Пушкинские Горы приезжал режиссер Месхиев. Он снимает фильм времен войны 1812 года, в Псковской области, про партизанку, не помню, как ее звали, Агафья или Лукерья, предводительница крестьянского партизанского отряда, Денис Давыдов в юбке.
Присмотрел нашего ворона Яшу. Зачем ворон? Он говорит, но не по-французски. Днем люди проходят перед вольером и на разные лады повторяют: «Яша! Яша! Яша!» И Яша на это все смотрит и молчит. За день перед ним пройдет таких «яш» миллионы. Вечером Яша остается наедине с собой, сидит на жердочке и повторяет свое имя «Яша, Яша, Яша». С разными интонациями: вопросительной, утвердительной. Печально-вздыхающей и задумчиво-грустной: «Яшка-а-а». Причем это «а» очень протяжно и долго тянется. И вообще в одиноком вороне, когда он сам с собой разговаривает в вольере, просто в одиночестве, без посетителей, когда все ушли, есть что-то уже говорящее о тебе самом. Слушаешь его, а думаешь о себе.
Месхиев предложил мне (заочно) сняться в роли француза с Ирмой. Сцена: русский волк перегрызает горло французу, потому что он русский и патриот своего леса. Моя версия.
А Яшу – на финальный кадр: ворон прилетает клевать растерзанного волком француза.
Мы с Ирмой думаем.
Конечно, над гонораром.
Моя чудная Анни Жирардо с хвостом за косточку сниматься не будет!
22 февраля
Москва
Юля – Марине
Работаю, Марин, пишу.
Моня Барабанов жрет все черновики, не читая.
Из последнего юмора. Объявление в отделе «Отдам бесплатно»: Иркутская область, королевская анаконда, шесть метров, мальчик, кастрированный, бровястый… Здесь самое изумительное: ест все подряд и, главное, гадит где попало. Очень эффектно.
Предполагаю, что будет много желающих купить.
Моня трескает виноград, а кожурками, избалованная скотина, плюется.
2012 год. Весна
Маггид был любимым учеником Учителя. Однажды Учитель сказал ему: «Я нуждаюсь в тебе. Благословен источник или нет, зависит от человека, черпающего из него».
Эли Визель
5 марта
Москва
Марина – Юле
Юлька, привет!
Мы грандиозно слетали на Урал. Я потихоньку выкарабкивалась из ангины, Артур в день отъезда загрипповал, один Седов держался молодцом, вылетели ночью, прилетели в пять утра, и в предрассветных сумерках три часа по заснеженным уральским дорогам – в городок Лесной. Там Артур окончательно слег, но наутро восстал из праха, и мы ударно выступали – два белых клоуна и один рыжий.
Нас принимали так бережно и нежно, будто каких-нибудь редких тропических птиц. При этом – всю дорогу Артур лечился голоданием, Седов находился в астрале, и я – что-то среднее между тем и этим.
На обратном пути – мы расслабились, закайфовали. В аэропорту Кольцово Артур после долгих сомнений отведал тыквенного пирога. Седов отважился на сырники с чаем, который обычно ему, он считает, не по карману, а тут, видимо, решил: гулять – так гулять! Я хлопнула здоровенную бадью капучино – и… едва долетела до дома, оказалось, все это взбитое по-уральски молоко с корицей на дух не переносит мой стомак! По трапу я поднималась в обморочном состоянии, только взлетели – кинулась в гальюн, как раз мы угодили в зону турбулентности столь устрашающей силы, что я, верхом на унитазе, чувствовала себя ковбоем, скачущим на необъезженном мустанге по прериям!
Автобус, метро – все это проплыло в тумане, в маршрутке я уронила в грязь кошелек с гонораром, мне его догонял-отдавал паренек, на пороге родного дома я упала на руки Лёни, ночь металась в жару, а наутро получила привет от Артура.
Он писал:
«Сейчас ты проснешься, и я сыграю тебе на лютне».
8 марта
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Привет, Марина!
Все вспоминаю, как вы – уже на подножке трамвая, конспективно – рассказывали мне о прозрачности этого мира и разных полях реальности.
Езжу на Гамме, любуемся с ней полями. Пока все в прогулках, но вот пишу вам письмо и понемногу записываю что-то в тетрадку.
Ходила в деревню Березино. Дом, где жил Довлатов, когда работал в заповеднике, сохранился (в повести – «деревня Сосново»). Пока еще сохранился. Хозяйка дома Вера Сергеевна – рискуя жизнью! (не молодой уже человек, под восемьдесят) – там сохранила ВСЕ.
Она смотрится в зеркало, в которое он смотрелся. Спит на его кровати. Также опасно навис потолок, подпертый балками.
«Окна выходят на юг? – На самый юг…»
Полы накренились, покосились. Стены обклеены газетами. Живо окно, в которое Довлатов глядел: с занавеской, пустым горшком. Вот вам в подарок довлатовское окно, обитое черным рубероидом…
8 марта
Москва
Марина – Юле
Жму руку Моне Барабанову.
И поздравляю Ирму с Женским днем!
14 марта
Москва
Юля – Марине
Вы знаете, Марин, Ирмуша мой Моби Дик, в смысле глубины, важности, таинства какого-то, что ли. Вот мы сейчас гуляем с ней, идем по рыхлому и тяжелому снегу, и проваливаемся, и мне тяжело, и ей тоже иногда – снег по уши, а потом сядем (или ляжем), Ирма положит голову мне на ботинки или под руку, и я глажу волчицу по волчьей голове. Так мы сидим в снегу, я глажу волка. И мы молчим вдвоем в весеннем лесу.
Вот это, Марина, очень ценно.
Ирмуша мой Моби Дик.
1 апреля
Москва
Марина – Юле
Ах, Юлька, и что б мы делали без тебя – в день представления «Гудбай, Арктики»? Уверена, что теперь она будет спасена, после привлечения к ней столь пристального внимания общественности! И мы еще сохраним с тобой эту планету от Апокалипсиса.
А я, очутившись на пересменке, пишу «Танец мотыльков над сухой землей» – маленькие истории, некие корпускулы света, сборник анекдотов из настоящей нашей жизни, где все до боли знакомые герои, монологи, случайно услышанные, о жизни, о смерти, о судьбе, вроде бы, абсурдные, нелепые, но в сплаве реплик и голосов, кажется, зазвучала… ну, я не знаю, – фуга Баха.
Я как над златом – над своими дневниками, разворошила пчелиный улей, и он загудел, зашевелился.
Солнца хочется! Больше музыки, легкости, радости, цветения, любви. А все ОНО в нас, Юлька, – только бы учуять, где конкретно – и ринуться туда, очертя голову.
10 апреля
Москва
Юля – Марине
Вчера с Вероникой гуляли в поле, нашли заброшенный шалаш пастухов и забытый ими на траве большой энциклопедический словарь. Разложенный, и страницы листает ветер. Старый пустой шалаш, поле, синее небо, вдали березы, и на земле лежит энциклопедический словарь – в поле, недалеко от захудалой деревни Свинухи.
Вероника щупает Ирме живот, говорит, что, может быть, Разбой упустил свой шанс. Но время на ожидание еще есть. Если и не получится, я тоже буду рада. Ей меньше забот и беспокойств, и нам – волнений о малышах, их устройстве.
