– Только билет и цел…

Через несколько минут они уже сидели в пиццерии, и бывшему ангелу стоило большого труда не наброситься сразу на лежащий перед ним кусок теста с колбасой, грибами и сыром, а есть чинно, не торопясь, как и подобает приличному человеку, образ которого он принял. В который уж раз он вспомнил свою подопечную Эльзу, которую теперь и не думал осуждать… А его собеседник, представившийся Мишей, к пицце почти не притронулся, но зато разлил по стаканчикам коньяк и теперь подносил его к губам уже третий раз.

– Ты чего не пьешь‑то? – поинтересовался Миша, указывая на его стаканчик. – Выпей. Сразу на душе хорошо станет.

Бывший ангел уже хотел отказаться… Но рука вдруг сама потянулась к стаканчику. Он пригубил густой пахучей жидкости и действительно с удовольствием почувствовал, как изнутри по всему телу разливается тепло. Да, это ощущение ничуть не напоминало то, после газировки…

– Хороший коньяк, – похвалил Зачитавшийся с таким видом, точно был крупным знатоком в элитных спиртных напитках.

– Ну, – согласился Миша. – Барахла не употребляем.

Зачитавшийся с удовольствием допил остатки, и это породило в нем новое воспоминание о прошлом – на этот раз о хранителе поэта Сумарокова, да и о самом поэте. Конечно, они оба потеряли над собой контроль… Но их, оказывается, очень даже можно понять.

– Ну что, еще по одной? – спросил Миша.

– Нет, я не буду. А ты пей, если хочешь. – Ангел не без сожаления отодвинул от себя пустую тарелку и поднял глаза на собеседника. – А что у тебя случилось? Отчего, ты говоришь, у тебя тяжело на душе?

Миша вмиг погрустнел:

– Да дочка у меня… Проблемы с ней.

– Что случилось?

Расспрашивая, бывший ангел уже был готов услышать в ответ какую‑нибудь действительно трагическую историю. Что девушка неизлечимо больна, что она стала наркоманкой, что с ней произошел несчастный случай, вроде того, который настиг подругу Алексея Оленьку. Но все оказалось куда проще.

– Понимаешь, единственная она у нас, – с жаром вещал Миша. – Уж как я ее растил, как холил-лелеял! Ни в чем не отказывал. Вот, думал, будет надежда и опора в старости… У меня ведь дело свое, и не маленькое, кондиционерами торгуем. Думал, подрастет Элка, выйдет замуж за толкового парня, я ему дела передам. У меня уже давно есть такой на примете. А у нее на все своя точка зрения. Сначала вздумала на дизайнера учиться, хотя я ее в университет управления готовил, уже и деньги кому надо заплатил… Так нет же – настояла на своем. А теперь и того похлеще – заявила, что замуж выходит. Не, ну ты прикинь, а? Сопляка нашла, всего на год ее старше! Тоже мне жених – в девятнадцать лет! У парня ни кола, ни двора, живет с матерью в однушке где‑то в Туево-Кукуево… Я ей и говорю: «Только через мой труп!» А она мне: «Да ты ничего не понимаешь! Он талант! У нас любовь-морковь!» В общем, поругались перед самым моим отъездом… Тьфу! Вот ты мне скажи, отец, – я ведь прав?

– Нет, – покачал головой бывший ангел.

– Что? – Миша, явно не ожидавший такого ответа, даже рот раскрыл.

– Я сказал, что ты не прав, – повторил Зачитавшийся. – Твоя ошибка в том, что ты решил, будто можешь управлять жизнью другого человека. А это не так. Подожди, – попросил он, видя, что собеседник уже собирается ответить ему что‑то резкое. – Помолчи и послушай. Я расскажу тебе притчу. Об ангеле-хранителе, который так хотел опекать писателя, что заставлял своего подопечного сочинять…

К удивлению рассказчика, Миша слушал молча и внимательно и перебил‑то всего пару раз.

– Вот такая история, – закончил Зачитавшийся. – Видишь, даже ангелы не имеют права вмешиваться в жизнь людей. А ты разве ангел?

– Я отец! – парировал собеседник, но уже далеко не так уверенно.

– И что – это дает тебе право диктовать свои условия? Оставь дочь в покое. Это ее жизнь – и она вольна обращаться с ней так, как сама считает нужным.

– Ну да, а если она дров наломает? – это было уже не возражение, а вопрос.

– Все равно это будут ее собственные ошибки. Которые ей же и исправлять.

Миша глубоко задумался и вышел из этого состояния, только услышав объявление по радио.

– На мой самолет регистрацию объявляют, – все еще задумчиво проговорил он. – Пора мне. Спасибо тебе, отец. – Он протянул широкую ладонь.

– За то, что выпил с тобой? – улыбнулся ангел, пожимая его руку.

– И за это тоже… Пойду я. А ты расплатись тут, хорошо?

Он сунул в руку Зачитавшегося какие‑то купюры и быстро вышел из кафе. И только после его ухода бывший ангел сообразил, что еду они оплатили сразу, у стойки, да и денег собеседник оставил намного больше, чем стоила пицца. Ясно, что таким образом он хотел поддержать своего случайного знакомого, и это оказалось просто спасением для бывшего ангела. Долго прожить на такую сумму, конечно, было нельзя, но, по крайней мере, она позволит несколько дней не мучиться от голода и жажды. А это уже кое‑что.

Зачитавшийся покинул кафе в самом лучшем расположении духа и направился к киоску, где продавали газеты и книги. Он был уже почти у цели, когда увидел, что навстречу ему неторопливо, осторожной старческой походкой движется женщина. Пожилая, скромно, но аккуратно и к лицу одетая в длинное приталенное пальто, с черными с проседью волосами, собранными в высокую прическу, она показалась ему чем‑то знакомой. Женщина торопливо приближалась к нему. Он удивленно взглянул на нее, встретил ответный внимательный взгляд и ахнул:

– Иволга!

Ее лицо осветилось улыбкой, сразу сделавшей ее обладательницу моложе чуть ли не на четверть века.

– Узнал! Все‑таки узнал! Я загадала – если ты сразу меня узнаешь, все будет хорошо!

– Иволга, родная моя… – бормотал он, прижимая ее к себе. – Как я… Ты даже не представляешь… Значит, я теперь не один!

Пассажиры кто недовольно, кто с любопытством, кто с умилением, а кто‑то и с завистью глядели на странную пару стариков, которые, очевидно, встретились после долгой разлуки. Но бывшие ангелы не обращали на них никакого внимания.

– Иволга, – все повторял и повторял он. – Ты спустилась, ты прилетела ко мне… Иволга!..

– Ну, хватит! – шутливо нахмурилась она. – Не называй меня больше этим прозвищем, я никогда его не любила.

– А как же тебя называть? – растерялся он.

– Линой. Или полным именем – Ангелиной. Я остановилась именно на нем – захотелось сохранить при себе хоть что‑то ангельское. Теперь я Ангелина Кирилловна.

– Лина… Очень мило.

– А я тебя буду звать Сашей, ты не против? Потому что ты теперь будешь носить имя Александра Петровича Самородкова. Мне показалось, что это тебе понравится, навеет кое‑какие воспоминания… Кстати, у меня есть документы для тебя.

Только сейчас он увидел, что у подруги с собой большая сумка на колесиках. Женщина наклонилась, раскрыла ее, вынула мужскую теплую куртку на меховой подстежке, встряхнула, чтобы разгладить образовавшиеся от лежания складки.

– Вот, держи, это тебе. Надевай скорее! Надо же, как тебе идет… И с размером я угадала. Ну что, пойдем отсюда? Думаю, в аэропорту нам с тобой делать нечего. Мы же не собираемся никуда лететь.

– А куда мы отправимся? – поинтересовался все еще не пришедший в себя от потрясения тот, кто еще недавно был ангелом, а теперь стал Александром Петровичем Самородковым.

– Для начала в какой‑нибудь ресторан. Я уже узнала, что такое голод! – весело сообщила бывшая Иволга. – А потом нужно будет решить вопрос с жильем. Думаю, на первое время подойдет приличная гостиница.

– Милая Иво… Лина, но на все на это нужны деньги! А у меня их очень мало…

– У тебя есть деньги? – удивилась она. – Откуда?

– Я их получил… э-э-э… за разговор по душам.

– Как интересно! Ты обязательно мне это расскажешь, ладно? И не волнуйся, денег у нас достаточно. У тебя в правом кармане куртки бумажник, там наличные и кредитные карты. А сейчас пойдем искать такси. Мы с тобой не в том возрасте и люди не того положения, чтобы пользоваться общественным транспортом.