Так пошло и дальше. Парень не занимался сочинительством, поскольку не имел к этому делу ни склонностей, ни способностей, а его хранитель считал, что он ленится, и напрягался изо всех сил, чтобы заставить Лешу писать. В основном ему это удавалось, иногда и с моей помощью. Ведь мне тоже было нужно, чтобы Алеша Ранцов состоялся как литератор и прожил именно такую судьбу, какую придумал ему хранитель, а никакую иную. Впрочем, после второй повести от меня долго почти ничего не требовалось – ангел, считавший, что наконец‑то приобрел то, о чем грезил, так старался, что отлично справлялся со всем сам. Сам заставлял «лентяя» сочинять, сам вдохновлял его на работу, сам подсказывал ему образы, слова и сюжеты, сам добивался публикаций, успеха и славы для своего подопечного. А когда даже Мечтателю стало окончательно ясно, что «писатель», по большому счету, ни на что в этой области не годен, его хранитель сам взялся за перо и принялся за создание книг. Он так увлекся и получал от этого занятия такое необычайное наслаждение, что даже ни разу не задумался, правильно ли поступает и одобрят ли его поведение Наверху. Дорвавшись наконец до исполнения своей заветной идеи, он просто забыл обо всем остальном.

Признаюсь, что и я тогда получал не меньшее удовольствие, играя с Мечтателем в этакие «кошки-мышки». Ведь и я тоже мог влиять на судьбу Алексея, подчас не меньше, а даже больше, чем его хранитель. И мне необычайно нравилось кидать его из крайности в крайность – от одной женщины к другой, от писательского дела к автомобильному бизнесу и обратно. Чем больше было таких колебаний, тем больше хранитель нервничал и, соответственно, совершал ошибок. Я очень гордился собой, так как вел великолепную игру и делал это весьма успешно.

Меж тем ангел Мечтатель окончательно превратился в Зачитавшегося – кроме книг, его уже ничего не интересовало. Особенно после того, как он придумал для себя еще одну забаву – воплощение в жизнь описанного в произведениях А. Ранцова. Мне самому эта идея также очень понравилась, и нередко я тоже принимал участие в реализации того или иного эпизода, придуманного Алешей. Нет, церковь я, как вы сами понимаете, не восстанавливал, это занятие никак не для меня. Но вот к знакомству первой жены Алексея Вероники со швейцарским бизнесменом, выходцем из России, к их роману и свадьбе я руку приложил. И то, что фильм, снятый по книге Ранцова, получил приз на международном кинофестивале (в одном из романов Алексея главный герой, писатель, добивается этого) – тоже моя заслуга. Как и то, что к лучшей подруге второй жены Алексея Риты вернулся муж, и то, что другая ее подруга в сорок лет все‑таки родила ребенка, хотя все врачи ставили ей диагноз «бездетность», – все это Леша описывал в своих романах. Да много их было, таких историй, уже не упомнишь! Конечно, реализовывались только хорошие, положительные прогнозы, и вы понимаете почему. Если бы сбылось хоть что‑то негативное из предсказанного, Алексей мог испугаться и окончательно перестать писать, а это не устраивало ни меня, ни его ангела.

Тот период был завершающей и потому самой важной и ответственной частью нашего плана. От судьбы Алексея, этого писателя поневоле, зависело очень многое, и потому всю его жизнь мы с ангелом боролись за каждый его шаг. Я не мешал Зачитавшемуся калечить на свой лад судьбу парня, но постоянно помнил и о своей задаче и выполнил все до конца. Предпоследним штрихом моей ювелирной работы стало перевоплощение в лысого фермера Виктора и те принятые из моих рук банки с медом и молоком, которые Алексей не без моего участия разбил у себя в сенях. Зачем мне это, спросите вы. Минутку терпения. Все узнаете, но в свое время. Пока скажу только то, что мне это было очень и очень нужно.

Ну а чем закончилась история с мнимым писателем, вы уже знаете. После длительного периода депрессии и разочарования, которые Зачитавшийся, разумеется, принял за творческий кризис, Алексей набросал отрывок, завершавшийся словами «я так счастлив, что готов умереть». Ангел, еще не видя текста, сгоряча поклялся исполнить все написанное… Ну, и до срока отправил своего подопечного прямиком на тот свет. У Алексея случился сердечный приступ, но так как его смерть (я имею в виду, его окончательная, а не временная смерть) нарушила бы все наши планы, я был начеку. Подстерег под окном и, как только Алексей потерял сознание, ворвался в дом, схватил писателя и со скоростью, на которую способны лишь мы да ангелы, доставил в ближайшую больницу, где позаботился, чтобы парню оказали профессиональную помощь.

Разумеется, на Небе был великий скандал, Высший Суд и прочая показуха, которую так любят Наверху. В результате новопреставленного вернули на Землю, кое‑как разобравшись с ошибками его судьбы. Но никому из этих небесных умников даже не пришла в голову мысль, что подобные путешествия туда и обратно не могут не сказаться на человеческой психике. И вместо того чтобы преспокойно торговать машинами да нянчить детей и внуков, бывший писатель теперь оказался прямиком на дороге в клинику для душевнобольных.

До полного воплощения нашего плана оставался один-единственный шаг. И он был совершен, опять‑таки не без помощи чернокрылого агента. Мечтатель, официально приобретший теперь имя Зачитавшегося и лишившийся возможности работать хранителем, забеспокоился о судьбе последнего подопечного. Забеспокоился настолько, что его сознанием овладела навязчивая идея: во что бы то ни стало узнать все подробности об Алексее – что с ним да как у него дела. Верная подруга откликнулась на его горячие уговоры и согласилась помочь – и в результате Зачитавшийся своими глазами увидел, к чему могут привести все его писательские изыскания и эксперименты с судьбой того, кого он охранял.

Именно этот момент и был ключевым в нашей истории, кульминацией плана Большого Босса. В то время как пораженный ангел застыл над раскрытой Книгой Судеб, я, внимательно наблюдавший за ним Снизу, тоже замер в ожидании. От поведения Зачитавшегося в ближайшую минуту зависело все. И если бы он, скажем, заплакал и закрыл книгу, как сделал бы на его месте любой другой, обычный ангел (впрочем, обычный ангел никогда и не довел бы ситуацию до такого), наш план с треском бы провалился, и все наши усилия, вся многовековая работа оказались бы бессмысленны. Но Зачитавшийся не был обычным ангелом. И он совершил именно тот поступок, к которому мы стремились все это время, ради которого задумали и воплотили эту сложнейшую многоступенчатую интригу. Ангел осмелился нарушить все законы и вырвал страницу из Книги Судеб! А такого еще ни разу не случалось за всю историю существования этого мира…

Новый облик акуловского дома произвел на Оленьку огромное впечатление. Еще когда они ехали сюда в автомобиле Алексея, она, как любопытный ребенок, прильнула к окну и радовалась каждой знакомой вехе, встретившейся по дороге.

– Я помню этот перекресток, что впереди! Тут был пост ГАИ…

– И теперь есть, – отвечал Алеша, тоже чувствовавший себя необычайно счастливым, – только не ГАИ, а ГИБДД.

– И этот мост через речку узнаю. У нее еще такое название смешное и милое – Елочка. Но вообще за это время все так изменилось… Ой, а там ведь поворот на Зареченск, да? В райцентр? Мы туда с тобой в магазины ездили, помнишь?

– Конечно, помню, – с нежностью говорил Алексей. Ему казалось, что он действительно помнит все – каждый день, каждый час, каждую минуту, проведенную вместе с ней.

– А это что за указатель? Акулово? Неужели? Так быстро? Мне почему‑то казалось, что оно гораздо дальше от Москвы и ехать намного дольше.

– Это потому, что нам сегодня повезло. Осень, будний день, да еще середина дня – шоссе почти пустое. В пятницу вечером или, скажем, в понедельник утром тут, конечно, не протолкнуться…

– Ой, Лешенька, береза! Это ведь та самая, да? Около твоего дома?

– Да, это она. Так что мы приехали. Иди знакомься со своим новым домом.