– Сегодня никто из нас не останется голодным, – проговорил Бронн. Он уже напоминал тень: кожа да кости, черные глаза, черные волосы и щетинистая борода.
– Не говори обо всех, – сказал Тирион. – Я не люблю конину. А в особенности не люблю есть собственных лошадей.
– Мясо есть мясо. – Бронн пожал плечами. – Дотракийцы любят конину больше, чем говядину или свинину.
– Разве я похож на дотракийца? – кислым голосом спросил Тирион. Дотракийцы и в самом деле ели коней; еще они бросали больных детей свирепым псам, тянувшимся позади кхаласара. Дотракийские обычаи мало привлекали его.
Чигген отрезал тонкую полосу окровавленного мяса от туши и поднял перед ним.
– Хочешь попробовать, карлик?
– Мой брат Джейме подарил мне эту кобылу на двадцать третий день рождения, – проговорил Тирион ровным голосом.
– Тогда передай ему благодарность и от нас… если увидишь когда-нибудь. – Чигген ухмыльнулся и, показав желтые зубы, проглотил сырое мясо в два глотка. – Хорошая лошадка.
– Все равно лучше поджарить с луком, – вставил Бронн.
Не говоря более ни слова, Тирион похромал прочь. Холод глубоко угнездился в его костях, ноги болели так, что он едва мог ходить. Быть может, повезло как раз мертвой кобыле. Его же ожидали долгие часы езды, потом несколько глотков пищи и короткий холодный сон на голой земле. Завтра будет то же самое, и послезавтра, и потом… только боги знают, когда это закончится.
– Будь она проклята, – пробормотал Тирион, с трудом продвигаясь по дороге, чтобы присоединиться к своим похитителям, и прибавил про себя: «Будь проклята она и все Старки!»
Воспоминание обжигало горечью. Только что он заказывал ужин, и в мгновение ока оказался перед полным залом вооруженных людей. Джик потянулся за мечом, а жирная хозяйка гостиницы завопила:
– Только без мечей, только не здесь, прошу вас, м’лорды!
Тирион поспешно опустил руку Джика, прежде чем соперники получили повод изрубить их в куски.
– Ты забыл про учтивость, Джик? Наша добрая хозяйка просит обойтись без мечей. Сделаем, как она хочет…
Он изобразил улыбку, которая, должно быть, выглядела натянутой, как и его нервы.
– Вы совершаете прискорбную ошибку, леди Старк. Я не участвовал ни в каких нападениях на вашего сына. Честью своей…
– Честью Ланнистера, – только и сказала она, поднимая руки, чтобы их могли видеть все. – Шрамы эти оставил его кинжал. Он послал убийцу перерезать горло моему сыну.
Тирион ощутил вокруг себя гнев, густой и дымный, порезы на руках этой женщины прибавили ему силы.
– Убей-ка его, – прошипел из угла какой-то грязный пьянчуга. Новые голоса присоединились к этому предложению много скорее, чем он ожидал. Еще недавно дружелюбные незнакомцы, теперь они требовали его крови, словно несытые псы.
Тирион громко проговорил, пытаясь изгнать дрожь из голоса:
– Если леди Старк считает, что я должен ответить за какое-то преступление, я поеду с ней и отвечу за него.
Иначе поступить было нельзя, попробовать пробиться к выходу силой означало найти себе раннюю могилу. На помощь жене Старка пришла добрая дюжина мечей: человек из Харренхола, трое Бракенов, пара неприглядного вида наемников, для которых, на взгляд, убить все равно что плюнуть. К ним присоединилось еще несколько дурней-работников, просто не понимавших, что происходит. Чем же мог располагать против них Тирион? Кинжалом у пояса и двоими людьми. Джик великолепно справлялся с мечом, но на Моррека едва ли можно было рассчитывать: отчасти конюх, отчасти повар, отчасти слуга, он не был ни в коей мере воином. Что же касается Йорена, что бы там он ни чувствовал про себя, черные братья присягали не принимать участие в раздорах внутри королевства. Йорен помогать не станет.
И в самом деле, черный брат молчаливо отступил в сторону, когда старый рыцарь, стоявший возле Кэтлин Старк, проговорил:
– Возьмите у них оружие, – и наемник Бронн шагнул вперед, чтобы выхватить меч из пальцев Джика и избавить всех троих от кинжалов. – Хорошо, – сказал старик, когда напряженность в гостиной заметно пошла на убыль. – Даже великолепно.
Тирион узнал этот ворчливый голос: мастер над оружием из Винтерфелла, обривший себе бакенбарды.
Брызгая алой слюной, жирная хозяйка принялась молить Кэтлин Старк:
– Только не убивайте его здесь!
– Его вообще не надо убивать, – предложил Тирион.
– Отведите его куда-нибудь, но у меня никакой крови, м’леди. Я не хочу участвовать в ссорах знатных господ.
– Мы вернемся с ним назад в Винтерфелл, – сказала она.
«Ну, тогда…» – подумал Тирион. К этому мгновению он уже успел оглядеть комнату и уточнил ситуацию. Не все увиденное его раздосадовало. Да, жена Старка действовала с умом, в этом нечего сомневаться. Заставить их сперва публично подтвердить присягу, которую они принесли ее отцу-лорду, а потом попросить оказать помощь слабой женщине… Да, это было мило! Но все же ее успех оказался не столь полон, как она могла бы предположить. В комнате, по грубому счету, было около пятидесяти человек. На просьбу Кэтлин Старк откликнулась едва ли не дюжина; остальные казались смятенными, испуганными или мрачными. Лишь двое из Фреев поднялись, как отметил Тирион. Но и они сразу опустились на свои места, когда капитан остался на месте. Он бы улыбнулся, если бы осмелился. Вместо этого он сказал:
– Винтерфелл так Винтерфелл. – Это будет долгое путешествие, как он сам знал не понаслышке, только что проделав этот путь в обратном направлении. По дороге еще столько всего может случиться. – Мой отец будет гадать, что случилось со мной. – Тирион поглядел на меченосца, предложившего ему свою комнату. – Он заплатит хорошие деньги человеку, который известит его обо всем, что произошло сегодня в этом зале.
Лорд Тайвин, конечно, не станет развязывать мошну, но Тирион сам исправит положение, когда добьется свободы.
Сир Родрик посмотрел на госпожу вполне понятным в таком положении встревоженным взглядом.
– Его люди поедут с нами, – объявил старый рыцарь. – А остальных мы отблагодарим, если они сохранят молчание о том, что видели здесь.
Тирион сделал все, чтобы не расхохотаться. Молчание? Старый дурак! Если только не увезти с собой всех собравшихся, весть разлетится во все стороны сразу же после их отъезда. Вольный всадник с золотой монетой в кармане как стрела полетит в Утес Кастерли. Если не он, тогда эту весть донесет кто-то другой. Йорен увезет эту весть на юг. Дурак-певец сделает из этого песню. Фреи доложат своему лорду, и только боги знают, что он тогда предпримет. Да, лорд Уолдер Фрей присягнул Риверрану, но этот осторожный человек прожил долгую жизнь, стараясь всякий раз принять сторону победителя. В худшем случае он всего лишь отошлет своих птиц на юг, в Королевскую Гавань, но вполне может осмелиться и на большее.
Кэтлин Старк времени не теряла:
– Мы выезжаем немедленно. Нам нужны свежие кони и припасы на дорогу. Все вы можете рассчитывать на вечную благодарность дома Старков. Тем из вас, кто захочет помочь нам охранять пленников, чтобы доставить их живыми в Винтерфелл, я обещаю хорошую награду.
Больше ничего не потребовалось: дураки рванулись вперед. Тирион запоминал их лица; они, конечно, получат отличную награду, пообещал он себе, но не совсем ту, на которую рассчитывают. И все же, когда пленников выводили наружу, седлали коней под дождем, связывали руки длинной и грубой веревкой, Тирион Ланнистер не испытывал истинного испуга. В Винтерфелле ему не бывать, он мог в этом поклясться. Через день за ним вышлют погоню, птицы поднимутся в воздух, и кто-нибудь из Речных лордов захочет заслужить благосклонность его отца и вмешается в дело. Тирион как раз поздравлял себя с тонкостью своих замыслов, когда кто-то надвинул капюшон на его глаза и поднял в седло.
Они выехали под дождем и сразу взяли в галоп, и уже вскоре бедра Тириона заныли, а задницу просто дергало от боли. Даже когда они оказались на безопасном расстоянии от гостиницы и Кэтлин Старк замедлила ход до рыси, отягощенное вынужденной слепотой положение его не изменилось. Лошадь везла его по неровной земле, каждый поворот был чреват падением. Капюшон глушил звуки, и Тирион не слышал, что говорят вокруг него; дождь успел пропитать ткань, липнувшую к его лицу, даже дышать было тяжело. Веревка ранила запястья и словно бы затягивалась все туже по мере приближения ночи. «А я намеревался устроиться возле теплого очага с жареной дичью! Зачем только этот проклятый свистун открыл свой поганый рот», – подумал с горечью Тирион. Проклятый певец отправился с ними.
