Арья услыхала скорбь в его голосе, отец нечасто упоминал о своем отце, брате и сестре, погибших еще до ее рождения.

– Лианна вполне способна была взять меч, если бы это разрешил ей мой лорд-отец. Порой ты напоминаешь мне о ней. Вы даже внешне похожи.

– Лианна была прекрасна, – удивилась Арья. Так говорили все. О себе же она ничего подобного не слыхала.

– Была, – согласился Эддард Старк, – прекрасна, своенравна и умерла прежде своего времени. – Он поднял меч, как бы пробуя его. – Арья, что ты намеревалась делать с этой… Иглой? Кого ты хотела ей прошить? Свою сестру? Септу Мордейн? Знаешь, что первым делом нужно усвоить в сражении на мечах?

Она могла вспомнить лишь урок, который дал ей Джон.

– Коли острым концом, – выпалила она.

Отец коротко хохотнул.

– Ну что ж, наверное, в этом вся суть…

Арья отчаянно хотела объясниться, заставить отца понять ее.

– Я пыталась учиться, но… – Ее глаза наполнились слезами. – Я попросила Мику поупражняться со мной. – Она тут же вспомнила о своем горе. Задрожав, она отвернулась. – Это я просила его. Это моя вина. Это я…

Руки отца вдруг сомкнулись вокруг нее. Он нежно обнимал ее, пока она рыдала, уткнувшись ему в грудь.

– Не надо, милая моя, – пробормотал он, – горюй о своем друге, но не вини себя. Не ты убила сына мясника. Эта смерть – дело рук Пса и той жестокой женщины, которой он служит.

– Я ненавижу их, – призналась раскрасневшаяся Арья, шмыгая носом. – И Пса, и королеву, и короля, и принца Джоффри. Я ненавижу их всех. Джоффри лгал: всё было не так, как он говорил. И Сансу ненавижу. Она всё помнила, просто солгала, чтобы понравиться принцу.

– Все мы лжем, – проговорил отец. – Или ты действительно думала, что я поверю в то, что Нимерия убежала?

Виноватая Арья раскраснелась.

– Джори обещал мне молчать.

– Джори сдержал свое слово, – ответил отец улыбнувшись. – Есть вещи, о которых мне не надо рассказывать. Даже слепец видит, что волчица никогда не оставила бы тебя по своей воле.

– Нам пришлось бросать камни, – сказала Арья несчастным голосом. – Я велела ей бежать, бежать на свободу; сказала, что она мне больше не нужна. Что здесь есть волки, с которыми она сможет играть, – мы слышали их вой. А Джори сказал ей, что леса полны добычи и она добудет себе оленя. Но Нимерия увязалась следом, нам пришлось бросать камни. Я дважды попала. Она визжала и глядела на меня так, что мне сделалось стыдно. Но я ведь поступила правильно, так? Королева бы убила ее.

– Ты поступила правильно, – проговорил отец. – И даже ложь не была… бесчестной. – Отложив Иглу в сторону, он подошел к Арье и снова обнял ее. А потом вновь взял клинок, приблизился к окну, задержался там на мгновение, разглядывая двор, и обратил к ней задумчивые глаза. Затем опустился на сиденье возле окна с мечом на коленях. – Арья, садись. Я попытаюсь растолковать тебе кое-что.

Она тревожно присела на краешек постели.

– Ты еще слишком мала, чтобы возложить на тебя все мои заботы, – сказал он. – Но ты – Старк из Винтерфелла. Ты знаешь наш девиз.

– Зима близко, – прошептала Арья.

– Пришли жестокие, злые времена, – сказал отец. – Мы изведали их и у Трезубца, дитя, и когда упал Бран. Ты родилась долгим летом, моя милая, ты не знала ничего другого, но теперь воистину зима близко. Вспомни герб нашего дома, Арья.

– Лютоволк, – сказала она, подумав о Нимерии, и поджала колени к груди с внезапным испугом.

– Позволь мне рассказать тебе кое-что о волках, дитя. Когда выпадет снег и задуют белые ветры, одинокий волк гибнет, но стая живет. Лето – пора раздоров, но зимой мы обязаны защищать друг друга, согревать, делиться силой. Поэтому, если тебе хочется кого-то ненавидеть, обрати свою ненависть на тех, кто правда может нам навредить. Септа Мордейн – добрая женщина, а Санса… Санса – твоя сестра. Вы не похожи, словно луна и солнце, но вы одной крови. Ты нуждаешься в ней, а она в тебе… А я нуждаюсь в вас обеих, помогите мне боги.

Его голос звучал так устало, что Арье стало грустно:

– Я не испытываю ненависти к Сансе… настоящей, – сказала она. Ложью это было лишь наполовину.

– Я не хочу пугать тебя, но и лгать не стану. Мы оказались в мрачном и опасном месте, дитя мое. Это не Винтерфелл. У нас есть враги, которые готовы причинить нам зло. Мы не можем затевать войну между собой. Твое своенравие, побег, сердитые речи, неповиновение… Дома это просто детские летние игры. Здесь же – в преддверии зимы – все иначе. Пора взрослеть.

– Я вырасту, – пообещала Арья. Она никогда не любила отца так сильно, как в это мгновение. – Я умею быть сильной, я могу быть сильной, как Робб.

Он протянул ей Иглу рукояткой вперед.

– Бери.

Арья поглядела на меч с удивлением в глазах. Какое-то мгновение она боялась его коснуться, ей казалось, что, если она потянется к мечу, его снова у нее отнимут. Но отец сказал:

– Бери, он твой. – И она приняла оружие в руки.

– Я могу оставить его себе? – спросила Арья. – В самом деле?

– В самом деле. – Отец улыбнулся. – Если я заберу его, то через пару недель наверняка найду под твоей подушкой булаву. Попытайся не проткнуть им свою сестру, как бы тебе ни хотелось это сделать.

– Не проткну. Обещаю тебе. – Арья прижала Иглу к груди, и отец попрощался с ней.

На следующее утро за завтраком она рассыпалась в извинениях перед септой Мордейн. Септа посмотрела на нее подозрительно, но отец кивнул.

Через три дня, в полдень, управляющий отца Вейон Пул отправил Арью в Малый зал. Столы были разобраны, а скамьи отодвинули к стенам. Палата казалась пустой, пока незнакомый голос не сказал:

– Ты опоздал, мальчик. – Худощавый человек с лысеющей головой и огромным, похожим на клюв носом выступил из тени, держа в руках пару тонких деревянных мечей. – Завтра будешь здесь в полдень. – Акцент, интонации говорили о Вольных городах, быть может, о Браавосе или Мире.

– Кто вы? – спросила Арья.

– Твой учитель танцев. – Он бросил ей один из деревянных клинков. Арья потянулась к нему, промахнулась, и меч упал на пол.

– Завтра ты поймаешь его. А теперь подбери.

Это была не просто палка, а настоящий деревянный меч с рукоятью, гардой и навершием.

Арья подобрала меч и, нервно вцепившись обеими руками, выставила его перед собой. Он был тяжелее, чем казался на вид, намного тяжелее Иглы. Лысый пристукнул зубами.

– Так не пойдет, мальчик. Это не длинный меч, который нужно держать двумя руками. Возьми одной рукой.

– Он слишком тяжелый, – сказала Арья.

– Он достаточно тяжел, чтобы тело твое окрепло. К тому же он хорошо сбалансирован. Полый внутри, он залит свинцом, именно так. Попробуй взять его одной рукой.

Арья сняла правую с рукояти и вытерла вспотевшую ладошку о штаны. Она держала меч в левой руке. Казалось, он одобрял.

– В левой держать хорошо. Всё наоборот. Твоим врагам будет неловко. Но ты стоишь неправильно. Поверни тело боком, да, вот так. Ты не толще древка от копья, знаешь ли. Это тоже хорошо, попасть труднее. А теперь хватка. Позволь я посмотрю. – Он подошел ближе и уставился на ее руку, потом раздвинул пальцы, перекладывая их. – Именно так, да. Не сжимай так сильно, нет, хватка должна быть ловкой и легкой.

– А если я выроню его? – спросила Арья.

– Сталь должна сделаться частью твоей руки, – сказал ей лысый. – Неужели ты можешь уронить часть руки? Нет, Сирио Форель девять лет был первым мечом морского владыки Браавоса, и он знает такие вещи. Слушай его, мальчик.

Мальчиком он назвал ее уже в третий раз.

– Я девочка, – возразила Арья.

– Мальчик, девочка, – отвечал Сирио Форель. – Ты – меч, вот и все. – Он пристукнул зубами. – Именно так, это и есть хватка. В твоих руках не боевой топор, ты держишь…

– …Иглу, – докончила за него Арья свирепым голосом.