— У стен есть уши, — бросил крестник как-то подчеркнуто высокомерно. — И сколько раз я говорил, называй меня боссом.

— Ладно, босс, — хмыкнул Зампано. — Ты уж прости, мозги-то у меня кабаньи. Так чего там они от вас хотели и во что это выльется?

— Что хотели… — вздохнул Ал. — Завтра у них тут праздник: помолвка, понимаете ли. Официальное представление невесты жениху.

После этого до свадьбы она десять дней со своей свитой живет в его доме — то есть в этом доме. А я, значит, должен проверить ее искусство.

— А она хоть красивая? — поинтересовался Джерсо.

— Тебе что, одной красавицы мало? — заржал Зампано. — Обязательно еще одну надо прикончить?

— Точно, кабаньи мозги…

— Все, хватит, — пресек крестник их терки. — Я спать. Устал страшно.

Солнце еще даже не село, но Джерсо сразу Алу поверил: устал. На него было страшно смотреть: двое переговоров с мафией, да еще прошлая ночь бессонная была.

— Спите… босс, — Зампано сплел пальцы и хрустнул суставами. — А мы посторожим.

— Вы тоже поспите, хоть по очереди, — зевнул Ал. — А то опять всю ночь до меня будут всякие неприличные вопли долетать.

— А я че сделаю, если Джерсо не умеет проигрывать? — возмутился Зампано.

— Да я у тебя выиграл две трети сдач, ты!..

Ал зевнул и удалился к себе — в роскошные покои почти без мебели. К ним примыкало куда более скромное помещение, видимо, и отведенное телохранителям.

Джерсо искренне крестника пожалел.

— Ну чего, — спросил Джерсо Зампано, когда дверь за Альфонсом закрылось, — ты местное наречье знаешь лучше меня. Что-нибудь услышал от охраны интересного?

— Да не особо, — деланно равнодушно заметил Зампано. — Только узнал, что Чинхе этого тут зовут Людоедом.

— Жестокий больно?

— Да как сказать…

Пальцы сам проштрафившимся отламывает, но это все тут так.

Джерсо кивнул. Отломанные пальцы были ему знакомы не понаслышке.

— Он тем прославился, что убивает всех своих любовниц, которые от него забеременели. Даже если аборт — все равно. Никому еще уйти не удалось. Тут двое сплетничали насчет того, как далеко эта Дайлинь убежать успела — они ставки, оказалось, делали. И еще, мол, неясно — она с грузом убегала или уже травануть успела.

— Дела, — протянул Джерсо после паузы. — Если и беременная, Альфонс, конечно, про это не знал.

— Да ну… — неуверенно проговорил Зампано. — Не мог не заметить.

— Мог, он парень неопытный… Короче, ты ему не говори. Ему может неприятно быть.

Зампано начал было что-то спрашивать, потом оглянулся по сторонам — и явно над собой сделал усилие. Правильно, от подслушки здесь никто не застрахован.

Крестник-то их такой парень, который будет всех бездомных котов подбирать, а уж если кошка беременная — не успокоится, пока сам за родами не проследит и всех котят на руки не пристроит.

Может, именно поэтому он единственный, благодаря кому они могут вернуть тела.

Нет. Не нужно ему знать.

Только если прямо спросит.

Алу никак не удавалось заснуть.

Он ворочался с боку на бок, и то, что низкая постель была непривычной, и пахло в комнате какими-то странными вещами, тоже не способствовало его успокоению.

Наконец ему надоело бороться со сном, он поднялся и подошел к окну, распахнутому на полстены. За окном был внутренний дворик — сад, освещенный луной.

Точнее, как бы сад; Алу все это напомнило сильно облагороженный участок дикой природы в миниатюре. Ничего похожего на газон или клумбы и в помине не было: просто развесистые ивы, между ними ручей, из воды торчат спины камней. Но и на заброшенный парк непохоже: деревья слишком здоровые, трава слишком густая, водоем слишком красивой формы, и даже камни словно отмытые с мылом.

Но красиво. Очень красиво. На заднем дворе мастерской Рокбеллов такое не устроишь… зато оттуда видно настоящую реку и настоящие горы.

Ал устал прикидывать, какое место триады занимают в местно социуме. Устал планировать, что делать, когда он завтра познакомится с этой невестой; не попытаются ли избавиться от аместрийских гостей, когда его миссия будет выполнена. Что делает сейчас Эдвард в Крете. Как лучше вести себя.

Красивая ли она, эта невеста Чинхе…

Что связывало — и связывает — Чинхе и Дайлинь…

…Перед тем, как Дайлинь вставила шпильки в волосы подложного трупа, она замерла словно в нерешительности. Красивые резные штучки из слоновой кости уже были у нее в руках, рассыпавшиеся черные волосы скрыли лицо.

«Это подарок?»

— спросил Альфонс, внезапно догадавшись.

Дайлинь не стала кивать.

«Я знаю, что ты пришла сюда по приказу, — сказал Ал. — Но если ты и в самом деле говорила мне правду — то вот он, шанс. Другого не будет. Видишь, мы все очень старались, чтобы ты могла сбежать».

«Почему? — вот тут Дайлинь подняла на Ала глаза. — Раз ты понял, что я тебе лгала?»

«Потому что каждый живет только один раз, — просто сказал Ал. — И потому что нет людей, которые никогда не совершали ошибок».

Тогда, когда он это сказал, слова показались ему правильными и проникновенными. Сейчас в ночной тишине они вспоминались откровенно глупыми. Однако Дайлинь поджала губы, будто решила что-то — и рассталась со шпильками.

Ал предложил ей сделать сносную копию и отдать их «трупу» — Дайлинь отказалась.

«Очень тонкая резьба, — сказала она. — Подлинная, историческая вещь… К тому же, их… как это будет по-вашему?.. Посвятили духам?

Нет, не так… Но их делали монахи. Сразу будет видно, если подменишь».

Ал ходил туда-сюда вдоль узорной решетки, отделяющей террасу от сада. Наконец он услышал легкое покашливание от двери.

— Кто это? — спросил алхимик, сразу стараясь звучать в соответствии со своим выдуманным статусом.

— Расслабься, я это, — ответил грубоватый голос Джерсо.

— А, — Ал вздохнул. — Хорошо.

— Зампано там дрыхнет, — продолжил химера, — ну я и тут слышу, ты тоже не спишь. Дай, думаю, уточним наши планы…

— Угу, я очень рад, — с облегчением сказал Ал. — Слушай, может, будем в три смены сторожить? Как в пустыне?

— Неплохо было бы, — Джерсо покачал головой, — только лучше нам все-таки разыграть эту роль, я считаю. Типа ты босс, а мы охрана.

Лучше так будет, нюхом чую…

— Ну раз нюхом…

Ал уселся в одно из жестких кресел, стоящих на веранде, Джерсо устроился напротив. Луна заливала сад серебром; в пруду слаженно пели лягушки, из сада им вторили цикады. Тихо, мирно. Оба они молчали; Ал чувствовал, что вот-вот заснет, Джерсо тоже как-то подозрительно подпер щеку рукой.

— Слушай, я спросить хотел… — начал Ал.

— Спрашивай.

— Только это личный вопрос…

— Да.

— Что «да»?

— Ну вместе мы с Зампано. Ты это хотел услышать? Всех интересует.

— Нет, — Ал хмыкнул. — Я хотел спросить, не скучаешь ли ты по дочери.

— Очень скучаю, — просто сказал Джерсо. — А ты что, думал, нет?

— Ну я просто…

— Ал вздохнул. — Как-то это странно. Знаешь, вот мы с братом столько мотались по стране — ты в курсе. И часто забывали позвонить или написать домой… туда, где нас ждали.

Все ругали Эдварда, но вообще-то я тоже забывал. Эдвард чаще звонил.

Правда, каждый раз повод находился — то у него рука сломалась, то он о Дэн хотел спросить, то еще что-нибудь… Дэн — это наша собака.

— Угу, я догадался, — кивнул Джерсо. Он слушал очень внимательно.

— Я сейчас понял, что никогда не напоминал ему, потому что не было человека, по которому я по-настоящему скучал.

— А теперь этот человек есть? — спросил Джерсо. — Эдвард?

Ал неловко кивнул.

— Да. Я сам предложил поехать по отдельности, потому что мне хотелось в Син, а брат не мог пересечь пустыню, и я подумал… Но если по совести, мне здорово его не хватает. И я все время боюсь, что без него не справлюсь.

— Ты отлично справился в одиночку два года назад.

— Да, но тогда мы все равно действовали вместе. Порознь, но вместе.