– Так и есть. Уверен, все, включая Фэйрстеда, Ревера и половину высококлассных местных коллекционеров, не говоря уже о твоих конкурентах в сфере консультаций, купились на твое представление.

Лира не сдержала кривую улыбку:

– Все, но не ты?

– Я тебя лучше знаю. В критической ситуации ты не впадаешь в истерику, а выдвигаешь иск.

– Не так уж ты меня хорошо знаешь. – «А может, я сама себя не до конца знаю. Вот вам и управление гневом с помощью гармонической медитации». – В любом случае сомневаюсь, что у меня хватит времени на иск. Вероятно, как и в прошлый раз, я ничего этим не добьюсь.

– Выкладывай.

– В хранилище Фэйрстеда есть аметистовая реликвия, скорее всего, из моей руины.

– Какого призрака! – Круз перевел на нее взгляд. – Ты нашла артефакт, пропавший из лаборатории «Эмбер»?

– Наверное.

– Что, черт побери, это значит? Ты не знаешь наверняка?

– Говорю же: я почувствовала аметист. Вопрос в том, чей он.

– Тут даже не о чем говорить. Артефакт принадлежит корпорации «Эмбер», – отрезал Круз.

– Мы не можем быть уверены, что это твой экземпляр. – Лира прокашлялась. – Есть еще один вариант.

Круз медленно выдохнул:

– И почему у меня такое чувство, что мне это не понравится?

– Вероятно, потому, что ты меня так хорошо знаешь.

– А можно о втором варианте поподробнее: сколько реликвий ты вынесла из комнаты до того, как ею завладела «Эмбер»?

– Три. Посчитала, что вы их не хватитесь, и была права. К счастью, хармониане не оставили подробный перечень хранившихся там артефактов.

– Умоляю, только не говори, что спрятала камни в своей квартире.

– Я что, по-твоему, идиотка? Конечно, я спрятала их в туннелях. Как только вернемся ко мне, я переоденусь и отправлюсь в катакомбы, чтобы проверить, все ли на месте. Если все три образца там, полагаю, разумно предположить, что реликвия в хранилище Фэйрстеда украдена у корпорации «Эмбер».

– Ты же понимаешь, что одну я тебя в тайник в катакомбах не пущу?

– Если пойдешь со мной, место перестанет быть тайным.

– Да, перестанет. Тебе придется мне довериться.

Круз рассматривал узкую неровную дыру в стене – вход в сияющие катакомбы, – не зная, злиться ему или восхититься. Типичные сомнения, когда дело касается Лиры.

Они находились в подвале старого заброшенного склада. Сырая бетонная комната пахла плесенью, непроглядный мрак прорезал лишь свет от фонариков, а тонкая полоска зеленой пси вела через проход в туннели. Где-то во тьме зловеще капала вода.

Круз посмотрел на Лиру – та снова была в рабочей одежде: брюках, ботинках и джинсовой рубашке. Винсент устроился на ее плече, как всегда радуясь перспективе нового приключения.

– Значит, с тех пор, как мы расстались, ты именно так попадала в туннели и выбиралась отсюда?

В теории, под землю все должны проходить официально, через главные ворота, охраняемые Гильдиями. Обычно такие пропускные пункты располагаются возле больших стен, что окружают Мертвые города. Но в катакомбы забирались и через тайные дыры в стене в Старых кварталах всех городов.

К существованию подобных проходов люди отношения не имели, ведь зеленый кварц невероятно крепок. Ни одним человеческим инструментом нельзя его даже поцарапать. Просто когда-то в катакомбах появились трещины и разломы. По одной версии – в результате землетрясений. Но некоторые специалисты утверждали, будто сами хармониане проделали эти отверстия с помощью той же технологии, которую применяли для прокладывания туннелей.

Годами неофициальные входы пользовались успехом у пестрой компании независимых исследователей и охотников за сокровищами – так называемыми «руинными крысами», что зарабатывали торговлей артефактами на грани закона. Такие щели в стенах подходили также наркодилерам, беглецам, подросткам в поисках приключений, бандам, а иногда и серийным убийцам.

Лира облюбовала тайный проход в одном из самых беднейших районов Квартала.

«Идеальное место для жертв маньяка», – подумал Круз.

– Мне пришлось найти новый пролом после того, как по глупости показала тебе другой, – пояснила Лира, выключая свой фонарик. – Подумала, что за тем ты будешь следить.

Какой удар. Круз ведь обещал, что не станет этого делать.

– Нет, – ответил он, решив не обижаться на ее выпад. – Я не следил за твоим прежним проходом и никому о нем не сообщал. Я же дал слово.

– Ну что ж, прекрасно, но из-за наших отношений я не знала, сдержишь ли ты его.

– Ты правда мне не доверяешь?

– Я уже сказала, что доверяю тебе поступать, как сочтешь нужным, но вовсе не собираюсь верить, будто ты последуешь моим желаниям. Нэнси предложила использовать вход под ее галерей, но я подумала, что и там ты установишь слежку.

Круз усилием воли сдержал обиду. Пора взять себя в руки, расставить приоритеты. Сосредоточиться.

Он дереззил фонарик и направился к дыре в кварце.

– Пойдем.

Должно быть, почувствовав, что он на грани, Лира неловко покосилась на Круза. Однако вместе с Винсентом последовала за ним в сияющий зеленый мир.

На пороге они замерли, чтобы провести обычную диагностику янтарно-резонансного локатора и убедиться, что весь янтарь работает как надо. Техника безопасности – крайность, но только идиоты ее не соблюдают. Ориентироваться в катакомбах можно лишь с янтарем. Если потеряешься под землей, то так и будешь плутать, пока не помрешь от голода и жажды или не нарвешься на энергетического призрака и ловушку иллюзии.

– На перекрестке первый поворот налево, – живо указала Лира.

Перекресток оказался замысловатой ротондой, связанной с тринадцатью путями. Каждый коридор, казалось, пропадал в пустоте. Круз знал, что такое впечатление в какой-то мере вызвано оптическими иллюзиями, созданными лабиринтом, и тем, что абсолютно все под землей зеленого цвета. Вдобавок, хоть сильные потоки энергии в туннелях дарили приятное волнение, они также творили нечто странное с органами чувств, слегка искажая восприятие.

Лира, конечно, знала, куда направляется. Может, Крузу ее недоверие и независимость были не по вкусу, но в катакомбах она ас. Работать в туннелях начала еще подростком, а не так давно успешно исследовала джунгли. Как и у Круза, у Лиры обнаружилась склонность не только к янтарю, но и к хармонианскому подземному миру.

– А что твои подчиненные узнали о тех, кто напал на нас? – спросила она, явно пытаясь сменить тему.

И далеко не впервые.

– Ничего особенного. Просто парочка местных уличных бандитов, которых наняли за физические, а не умственные способности. Они всего раз встречались с нанимателем в переулке за баром в Квартале. Утверждают, что плохо его рассмотрели.

– Наверное, не врут. Если бы я решилась нанять парочку головорезов, свою физиономию тоже бы не показывала.

– Согласен. Однако в их истории есть кое-что необычное. Я собирался поговорить с тобой об этом после твоей консультации с Уилсоном Ревером.

– Скорее всего, мои услуги ему больше не нужны, – мрачно пробурчала Лира. – Жаль, я могла бы иметь врагов.

– Каких врагов?

– Понятия не имею. Мой дедушка часто так говаривал, уверяя, что это реплика из фильма Старого мира [2]. Проехали. Лучше расскажи о тех бандитах.

– Они встретились с работодателем ночью в переулке. Настаивали, будто в темноте плохо его рассмотрели, но когда их прижали, признались следователям, мол, в нем было что-то странное.

Лира нахмурилась:

– То есть внешность?

– Им показалось, что у него на лице какая-то маска, которая смазывает и искажает черты.

– В кино злодеи иногда надевают колготки на голову. Это очень жутко меняет лицо.

– И об этом спрашивали, но они утверждали, что, скорее, его лицо и тело постоянно менялись.

– В смысле?

– Ну, будто голова и тело того парня удлинялись, а иногда казались слишком широкими и искривленными.