Три дня, прошедшие после прилёта из Академии, совершенно не давали собраться с мыслями. Бесконечные дежурства и патрули, почти не оставлявшие времени для сна, поглощали без остатка. И вдруг, вчера, как гром, прогремел неожиданный приказ — прекратить все вылеты. Крондина вместе с командой отправили по домам до дальнейших распоряжений, а корабль оставили в доках — якобы, для ремонта и модернизации. Случившееся ещё больше сбило с толку и подогрело подозрения, но, с другой стороны, подарило передышку и возможность всё обдумать.

Догадывался ли отец о подозрениях Крондина? Сумел ли распространить своё влияние настолько, чтобы специально перекрыть сыну доступ к его машине — одной из новейших боевых машин Лиги? Новые и новые вопросы поднимались в воздух, чтобы упереться в свод неизвестности.

Неожиданно, молодой гном ощутил мимолётное нежное прикосновение и поднял взгляд, встретившись с яркими васильковыми глазами матери.

Дав жизнь Крондину и двум его сёстрам, она до сих пор выглядела по-девичьи легко и воздушно, составляя ярчайший контраст со своим мужем. Тот самый контраст, который перерастал в прекрасную, восхитительную, идущую испокон веков гармонию. Гармонию женственности и мужественности. Многие в Лиге и за её пределами восхищались правящей четой Клана Чёрного Самоцвета. И Крондин почти не сомневался, что этот это восхищение было выпестовано, срежиссировано его отцом, как и многое-многое другое.

— Сынок… ты опять в своих тяжких мыслях. Что-то случилось? — голос матери, звонкий и мелодичный, идеально подходящий её облику, окутал Крондина, словно дуновение морского ветерка.

«Мама, я думаю, отец — предатель. Он подминает под себя всё, корёжит, разрушает нашу страну в угоду своей жажде власти. Так же, как подминал и корёжил все эти годы нас. Ты спросишь, зачем ему это? Думаю, он просто сошёл с ума. Точнее, он всегда был сумасшедшим, просто сейчас его мания окрепла и обрела нужные ресурсы. Я должен остановить его. Мы все должны».

— Я просто устал, мама. Почти не спал в последние дни.

— Да, беспокойное сейчас время… Твоего отца тоже почти не бывает — Совет заседает целыми днями.

Крондин вновь уставился на стол. Первым делом она вспомнила об отце. Так было всегда. И с матерью, и с сёстрами. Да и с остальными здесь. Воля Хардарина дун Квага обволакивала это место, направляя и подчиняя себе всё остальное.

Крондин молчал и размеренно поглощал пищу, ожидая, когда мать уйдёт. Долго ждать не пришлось. Советник Хардарин не одобрял проявлений любви к сыну, и его жена следовала этому желанию, даже не пытаясь сопротивляться. Лёгкое прикосновение, пара фраз — что-то большее уже было лишним в их доме и их жизни.

Вставая из-за стола, Крондин спрашивал себя — может, все его мысли из-за этого? Может, из-за этого он злится на отца и обвиняет в страшных преступлениях?

Безответные вопросы копились и множились. Наследник Чёрного Клана и не заметил, как застыл истуканом, мешая слугам подойти и убрать со стола. Крондин собирался отправиться в библиотеку и хорошенько поразмыслить, но теперь не видел в этом смысла. Что он может найти в библиотеке, если даже не знает, реальны ли его подозрения? И даже если реальны — что это изменит? Отец никогда не предпринял бы подобное дело, не спланировав всё и не перестраховавшись многократно. У него были огромные ресурсы и годы, а может, и десятилетия подготовки. А что было у Крондина? Только сомнения, неосторожно поведанные этому странному существу — мельму с лицом ребёнка, голосом взрослого и глазами старика. Нелепость, которая хороша лишь для сказок и легенд, где одиночки повергают в прах армии и империи. Как вообще можно надеяться…

Неожиданно, в мысли вмешался звук. Он был тихий, размытый, но в нём безошибочно угадывалось родство с тем, что Крондин услышал около месяца назад. Тогда, во время штатного вылета, смертельные судороги Птичьего Карниза долетели до его ушей треском и грохотом. Но куда страшнее было начавшееся чуть позже. То же, что Крондин слышал и сейчас. Гул, складывающийся из тысяч голосов. Тысяч криков и воплей.

Почти не разбирая дороги, молодой гном пошёл по направлению к этому звуку. Миновав несколько коридоров и комнат, наследник Чёрного Клана рывком распахнул дверь и вышел на небольшую террасу.

Звук усилился, и стало ясно, что он отличается от услышанного в тот страшный час. Место ужаса и отчаяния занимало злое, яростное возбуждение. Оно плескалось и бурлило в нескольких сотнях шагов к северу. Там, где на центральной площади Рифтрана стояли Дворец Совета и Монумент Семи.

Несколько минут спустя, переодевшийся Крондин выскользнул из потайного выхода и, прикрыв голову капюшоном, устремился навстречу всё возрастающему шуму.

Уже через пару кварталов народу на улицах стало заметно больше, чем обычно. Гномы двигались поодиночке и небольшими группами. Большинство — в том же направлении, что и Крондин, другие возвращались или просто стояли на месте. На лицах окружающих можно было увидеть удивление, интерес, некоторое беспокойство — но ни следа агрессии, которой был пропитан шум впереди.

Неожиданно, откуда-то слева воздух прорезал яростный выкрик:

— Совет ведёт нас к могиле!! Проклятие Каменного Меча пожрёт всех!

Крондин резко повернулся в ту сторону, но увидел только случайных прохожих, удивлённо вертящих головами.

Поднялся взволнованный шёпот. «Проклятие…», «Каменный Меч…» — эти слова, обильно сдобренные непониманием и растерянностью, безостановочно зазвучали вокруг. Крондин тоже повторил их про себя несколько раз, но лишь покачал головой, вспомнив только парочку древних легенд, не имевших никакого отношения к истории Лиги.

Площадь приближалась. Толпа становилась всё гуще. В шуме голосов уже можно было отличить некоторые слова. «Правду! Правду! Правду!» — скандировали шагах в сорока впереди и правее.

Крондин снова покачал головой, на этот раз удивлённо. Он никогда не видел ни бунтов, ни демонстраций в Рифтране, за всю историю Лиги подобные случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки. Да и потом — во время бедствий бунтуют обычно из-за недостатка крова, припасов. А здесь — какое-то проклятие, требования правды…

— Подгорный Пророк отвернулся от нас! Великий Свод даёт трещину, как дал трещину свод над Рифтраном! Внемлите же! Неделю, как пала темница Ог-Азар, где томились страшнейшие злодеи Лиги! И вышли они на свет, и вышел на свет тот, кто разрушил Птичий Карниз и убил тысячи! И идут они на Лигу, кипя злобой и ненавистью! Но идут они, лишь как одно из орудий великого Проклятия!

Резкие выкрики вновь пришли откуда-то со стороны. Услышав их, Крондин похолодел. Ог-Азар была тайной крепостью, и уж подавно тайными были сведения о её разрушении. Такие сведения не появляются в народе случайно. Кто-то намеренно разгласил их, стремясь ввергнуть Рифтран и всю Лигу в ещё большее беспокойство, посеять панику. Кто-то высокопоставленный, могущественный. И, похоже, Крондин знал, кто именно.

— О, горе нам! Горе основателям, горе прекрасному свету Семи Самоцветов, ибо недолго осталось им светить!

Сжав зубы, молодой гном нащупал за пазухой кинжал и зашагал по направлению к крикуну. Тот делал своё дело слишком мастеровито для случайного паникёра. А значит, мог ответить на некоторые вопросы…

Неожиданно, Крондин почувствовал, как сзади его сильно потянули за подол плаща. Ощерившись, гном резко развернулся и до половины вытащил кинжал, готовый располосовать любого.

Это оказался ребёнок. Человеческий ребёнок. Он был нездорово бледен и слегка дрожал, но покрасневшие глаза смотрели прямо и твёрдо.

— Привет… Крондин. — тяжело, с расстановкой произнёс Мурт Раэрктах. — Нам нужно поговорить.

То, что виднелось впереди, на первый взгляд почти ничем не отличалось от остального пещерного массива. Глаз выхватывал лишь мелкие детали. Очертания и формы, слишком правильные для капризов природы. Правда, эти детали уже наводили на определённые догадки. Когда же, по мере приближения, взгляд смог различить вереницу ступенек, все сомнения исчезли — впереди находилось какое-то здание.