В нашей стране прибавочная стоимость превратилась в убыточную.

Еврей приходит к ребе:

— У меня куры дохнут.

— А чем ты их кормишь?

— Просом.

— Попробуй гречкой.

Еврей снова приходит:

— Я попробовал кормить гречкой, но куры всё равно дохнут.

— А как ты им сыплешь корм?

— Кучкой.

— Попробуй треугольничком.

Еврей опять приходит:

— Ребе, я попробовал сыпать треугольничком, а они всё равно дохнут.

— Попробуй квадратиком.

Наконец еврей сообщает:

— Ребе, всё мои куры сдохли.

— Жаль! У меня было ещё столько вариантов!

Перестраивая нашу экономику, мы пользуемся обезьяньим методом проб и ошибок. Пора перейти к человеческим, научным способам овладения ситуацией, иначе наши экономические реформы и дальше будут как мёртвому припарки.

В Одессе открыли бардак и назвали его НИИС — Научно-исследовательский институт секса. НИИС работал хорошо и приносил прибыль. Спросили директора, в чём секрет. Он ответил: «Наш НИИ единственный в Союзе, где не занимаются онанизмом».

Плановая экономика похожа на такого человека, у которого мигание глаз и выработка желудочного сока — обдуманные поступки. Такому человеку недоступна высшая мыслительная деятельность. Недоступна она и мозгу командно-административной системы, занятому определением того, сколько чайников должен произвести по конверсии ракетный завод, куда отвезти и почём продать. Поэтому мы даже не имеем права предъявлять требования к менталитету наших руководителей и вынуждены брать в горе-управлении не умением, а числом.

В начале 50-х годов вождя осмотрел крупный психиатр-грузин, живший в Москве. Он долго наблюдал за ним и, бегло осмотрев, прописал лёгкое успокоительное. Только после великой утраты он признался, что Бехтерев был прав: Сталин действительно болел паранойей. Мог ли не параноик управлять нашим государством?

Чиновников у нас восемнадцать миллионов.

— Можно ли сократить аппарат?

— Можно, тогда змеевик нужно увеличить.

Выступает премьер-министр Павлов:

— Реализуя идею социальной справедливости, мы подняли цены на предметы роскоши — золото, хрусталь, автомобили. В рамках борьбы с алкоголизмом мы по просьбам трудящихся повысили цены на винно-водочные изделия. Теперь, проводя реформу ценообразования, мы планируем повысить цены на мясо, масло, яйца, молоко. Правительство заверяет: всё население получит компенсацию.

Голос из зала:

— Товарищ Председатель Совета Министров, вы бы нас дустом попробовали!

Некоторые перестройщики-радикалы предлагали следовать известной формуле: «…до основанья, а затем…» В Союзе кинематографистов, например, предлагали распустить ВГИК — и преподавателей, и студентов — и набрать новых.

После войны я оказался на «Запорожстали», который фашисты фактически сровняли с землёй. Было решено строить завод на новом месте, но потом последовали более рациональному плану: строить на прежнем, где сохранились подъездные железнодорожные пути, шоссейные дороги, подземные коммуникации, фундаменты цехов. Спасли и накренившуюся и закозленную домну, которую вначале хотели взорвать. Её подрезали у основания и подняли кранами, к фундаменту приварили огромное кольцо, обрезанное соответственно углу наклона домны, и опустили её в это кольцо.

Создавать на голом месте может себе позволить только господь.

— Почему в магазинах нет икры?

— Нет спроса — её давно уже никто не спрашивает.

Право собственности на землю к середине 90-х годов отсутствовало только в Монголии и у нас. К 1991 году мы остались одни.

^Крепостной крестьянин отдавал помещику всего лишь пятый сноп! Позже половину. Работать исполу считалось сверхэксплуатацией. Сегодня труженик отдаёт государству львиную долю заработанного.

Верховный Совет обсуждал проект правительства о пятидесятипятипроцентном налоге на прибыль. Никакой консилиум врачей не станет обсуждать, лечить ли рану горчицей. Во всём мире налог свыше тридцати семи процентов считается неразумным, так как он не даёт возможности расширенного производства, обеспечивающего в конечном счёте приращение реального налога.

Сталин объяснял феномен очереди большой покупательной способностью населения. Потом появился ещё более убедительный аргумент: неблагоприятные погодные условия и, как следствие, неурожай. Очередь породила предочередь. Мой приятель открыл один из законов социализма: при социализме на всё нужно записаться.

Рабинович устраивается на базу и разглядывает полки: икра, осетрина, крабы.

— Почему вы не спрашиваете о зарплате? — интересуется директор.

— Как, здесь ещё и платят? — удивляется Рабинович.

Лучше быть здоровым, но богатым, чем бедным, но больным.

Мы не живём — выживаем.

При Сталине наша экономика была на краю пропасти. С тех пор она шагнула далеко вперёд.

Бесплатное жильё только кажущееся благо. Его «возводят» на не доплаченные нам деньги. Им распоряжается чиновник, и взятка изначально встроена в механизм распределения. Бесплатное жильё — пережиток военного коммунизма и продолжение внеэкономической экономики. А обязательство дать каждой семье к двухтысячному году отдельную квартиру — вроде обещания Ходжи Насреддина научить ишака говорить.

«Мой дом — моя крепость», — говорят англичане. Сталин говорил: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». Большевики взяли и эту крепость.

— Ты роскошно живёшь. Где ты берёшь деньги?

— В тумбочке.

— А как они там появляются?

— Жена кладёт.

— А где она их берёт?

— Я ей даю.

— А где ты их берёшь?

— В тумбочке.

В книге Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» дано определение материи: «Материя — объективная реальность, данная нам в ощущении». Говорят, по невнимательности корректора в книгу не вошло определение дефицита: «Дефицит — объективная реальность, не данная нам в ощущении».

Во время Московской олимпиады продавцам было велено ни в чём не отказывать покупателям. А в случае отсутствия требуемого товара отводить разговор в сторону.

— Я хочу купить перчатки.

— Пожалуйста, принесите нам вашу шубу, мы вам подберём.

Подошёл человек и говорит:

— Это бесполезно. Я уже им и унитаз приносил, и задницу показывал — а они никак мне туалетную бумагу не подберут.

Рабинович попросил политического убежища в «Берёзке».

— Хорошо ли у вас с мясом?

— С мясом хорошо, а без мяса плохо.

Старый еврей, прослушав лекцию «Есть ли жизнь на Марсе?» — спросил: «А когда будет жизнь в Минске?»