Решив, что сейчас важнее не информация, а ее реакция на мой звонок, я погнал с места в карьер.

- Привет. Давай в двух словах. Чего у вас там?

Наташка поперхнулась.

- У нас??? Это у тебя чего творится? Меня прям из дома ночью какие-то хмыри выдернули, куда-то поволокли, их другие хмыри запинали, меня обратно приволокли, махали красными корочками, про вас спрашивали. А я знаю чего, что ли? Сейчас вон сидят на кухне, остатки кофе добивают, как будто у меня здесь склад. Даже не насилуют - деревянные по уши. Вот один идет, глаза круглые сделал, руки к трубе тянет. Чмоки-чмоки, пока.

Я оборвал связь и перевернул мобилу, снимая крышку корпуса.

И тут телефон зазвонил. Номер на экране не отобразился. Я, подумав, нажал кнопку вызова.

- Здравствуйте, Виктор Николаевич. Не бросайте, пожалуйста, трубку и не волнуйтесь. Зовут меня Олег Дмитриевич. Я тот, кто может и хочет вам помочь. Вам всем. Будем говорить? - послышался в трубке безукоризненно вежливый, с уверенными и отработано доброжелательными интонациями голос.

- Слушаю вас, - деревянно отозвался я.

- Виктор Николаевич, давайте так. Я не буду сейчас огорошивать вас своими регалиями и должностями, просто поверьте на слово - они есть. События, в центре которых вы с друзьями оказались, вышли далеко за рамки забавного приключения. И даже за рамки заурядной уголовщины. Вы меня понимаете?

- Слушаю вас, - заунывно повторил я.

- Предлагаю поступить следующим образом, - добродушно журчал баритон в трубке, пробуждая почему-то в мозгу ключевые сцены из фильмов про доблестных чекистов и обрывки фраз типа "Шаг влево, шаг вправо считается побегом", выкрикиваемых лающим голосом заиндевевшего конвоира на пустынном колымском берегу.

А баритон продолжал:

- Мне представляется, что вы находитесь сейчас примерно в двадцати минутах неторопливой езды от Литейного, 4. Давайте встретимся через полчаса, ну, например, в ресторанчике "Тарантино" на углу Чернышевского и Захарьевской. И вместе подумаем в приватной обстановке, как нам быть дальше. Или предпочитаете официальную процедуру? - чуть слышно щелкнула виртуальная кнопка, приоткрывая воображаемую кобуру на поясе моего невидимого собеседника.

Я лихорадочно соображал. Достать нас по-прежнему затруднительно. Стоим мы на перекрестке, какая машина - непонятно, и раствориться в городском муравейнике - вопрос минуты. С другой стороны, именно такого поворота событий и жаждала подспудно моя истомившаяся губительным неведением реального положения дел душа.

- Виктор Николаевич, вы меня слышите?

Я решился.

- Хорошо. Я буду. Только у меня наряд не для ресторана, - царапая трубку занемевшей вдруг небритой щекой, отозвался я.

- Не волнуйтесь, вас пропустят. До встречи, - сговорчиво защелкивая кнопку кобуры, доброжелательно попрощался милый, душевный голос.

Я громко выдохнул и обернулся к насторожившимся друзьям.

- Ну чего там? Контора? - напрягся Димыч.

Я кивнул.

- Зовут к себе. Вернее, в кабачок по соседству. Думаю, надо ехать. Встречаюсь я, а вы будете на связи. Сейчас подъедем и обговорим нюансы. Шеф, давай к метро "Чернышевская". Только не через Литейный мост, а развернись обратно и через Александро-Невский, по той стороне, - вновь раскурочивая телефон, озадачил я бомбилу и на секунду прикрыл глаза, пытаясь вывести из ступора ход мыслей в голове.

Вскоре изнасилованный мозг выдал нечто полезное.

- Слышь, брат, а у тебя какая мобила? - вновь обратился я к нежданному родственнику по постсоветскому пространству.

Тот, пробормотав что-то экспрессивное на языке Омара Хайяма и сладострастно подрезая пытавшегося обойти наше чадящее недоразумение коллегу по автобизнесу, с готовностью достал из кармана раритетную модель "Нокии" первых выпусков.

Взглянув на индикатор зарядки, я предельно небрежно обозначил ленивый интерес к чудо-аппарату.

- Продай, а?

Водила возбужденно расширил ноздри, почуяв столь милый сердцу пряный аромат суетной атмосферы южного базара. И тут же укоризненно зацокал языком, обозначая сомнение в возможности свершения столь грандиозной сделки.

- Слющай, брат, самаму нуджьна э-э, - вдохновенно стал прясть он драгоценную нить изощренного восточного торга.

Я безропотно согласился с его доводом и равнодушно уставился на дорогу.

- А щьто, силна нада? Ну давай пят тисяч, а? - кинул смуглый брат пробный шар и выжидающе покосился на меня.

Если бы не усталость и обстановка, не располагающая к игривости, я не отказал бы себе в редком и захватывающем наслаждении тщетно ожидаемого продавцом поединка интеллектов. Молча достав требуемую купюру и вручив ее не на шутку обиженному моджахеду, я опустил его телефон в свой карман.

Убедившись, что действо окончено, водитель сокрушенно покачал головой и оскорбленно сосредоточился на вождении. Через пятнадцать минут, высадив нас у фастфудовского "Блинчика" на Чернышевском проспекте, он трагически мяукнул бибикой своей тачанки и, оглушая прохожих надрывным плачем вновь заголосившей, истомленной молчанием восточной примадонны, исчез за углом.

Мы зашли в кафешку и уселись за дальний столик. Я передал Димычу душманский телефон.

- "Тарантино" - в ста метрах отсюда. Сейчас наберешь мой номер и будешь слушать разговор. Плясать будете по ситуации. Вообще-то до немецкого консульства триста метров. Если вы поскучаете там хотя бы в зале для оформления виз, мне будет спокойнее.

В глазах друга читалась нешуточная тревога.

- Ты куда лезешь, старый? Ведь, ежели чего, сгинешь как в проруби. Ни ответа, ни привета. Я знаю, поверь. Поехали отсюда, а? Без них как-нибудь разрулим.

Я сам уже сомневался в правильности принятого решения, но передумывать не стал.

- Да ладно тебе нагнетать. За что в прорубь-то? Ну и вы пошевелитесь в случае чего.

Судя по решительно сжавшимся в ниточку Хелиным губам, "шевелиться в случае чего" она собиралась на всю катушку. Я вновь посмотрел на друга. Тот покачал головой.

- К немцам я не пойду. Точка. Вон пусть Хеля с Дитером шлепают, а я здесь кофейку попью. Хеля, включай трубу и дай мне свой номер. Закончится эта бодяга, мы отзвонимся, и вы выйдете на улицу. Так оно понадежнее будет. Все, - подвел окончательный итог Димыч.

Я, спохватившись, выложил на стол оставшиеся деньги.

- Хорошо. Но если вы вдруг потом без нас вздумаете уехать, мальчики... - зашипела встревоженная Змея.

Я, поднимаясь со стула, успокоил боевую подругу, восхищаясь ее тревогой и материнской заботой о своих русских раздолбаях.

- Ты не о том думаешь, родная. Да и куда мы теперь без вас, - и пошел на выход.

- Ты меня слышал. Мы - все вместе. На кусочки разорву и сама прах по ветру развею, - донеслось мне вслед.

Убедившись, что мобила в нагрудном кармане работает нормально и Димыч меня прекрасно слышит, я подошел к двери ресторана и взялся за ручку.

- Виктор Николаевич? Прошу сюда, - услышал я знакомый баритон и повернул голову направо, к невеликой шеренге столиков на открытой веранде.

Приподнявшийся со стула ухоженный мужик в светло-сером костюме был высоким, сухопарым и привычно расчетливым в движениях. Опасным. Приветственно кивнув, я подошел к его столику и сел напротив. Мужик не торопился начинать беседу и вдумчиво изучал меня внимательными карими глазами. Я ждал.

- А неплохо держитесь, - вдруг улыбнулся он и придвинул ко мне пепельницу. - Особо не нервничаете, украдкой не озираетесь, взгляда не избегаете. Закуривайте.

Я послушно достал сигареты. Мужик, помолчав, продолжил.

- Почему один - понятно. Ощущаете себя чистым, если не по закону, то по совести. Это тоже понятно. А почему не нервничаете - непонятно. Так хорошо владеете собой?

- А вы отсидите за баранкой десять часов на мине замедленного действия, а я оценю потом остроту ваших рефлексов, - неожиданно для себя огрызнулся я.

Мужик усмехнулся, понимающе хмыкнул и протянул мне руку.