Кинан остановился и задал вопрос:

— Ты часто думаешь об Ириале? Чувствуешь симпатию к его Двору?

— О чем ты? — спросил Ниалл.

Кинан схватил диванные подушки, явно пытаясь найти способ взять себя в руки. По комнате пронесся шторм, обрывая листья растений и разбивая стеклянные скульптуры.

— Я принял те решения, которые счел необходимыми, Ниалл. Я не позволю снова связать свои силы. Я не вернусь к этому кошмару. И не дам Ириалу ослабить себя… — Солнечный свет струился из его глаз, срывался с его губ. Подушки в руках Кинана занялись огнем.

— Кинан, ты несешь какую-то чепуху. Если у тебя есть что сказать по существу, говори. — Даже после стольких лет рядом с Кинаном характер Ниалла не стал таким же изменчивым, как характер короля, но Ниалл знал, что сам он намного более жестокий, чем когда-либо был или будет Кинан. — Ириал забрал Лесли. У нас нет времени на…

— Ириал по-прежнему благосклонен к тебе. — Взгляд Кинана стал задумчивым, и он задал вопрос, который никогда раньше не озвучивал напрямую: — А как относишься к нему ты?

Ниалл застыл, уставившись на своего друга — на того, кто был причиной всему в течение стольких веков. Тот Кинан, которого знал Ниалл, не стал бы задавать таких болезненных вопросов.

— Не делай этого. Не спрашивай о том, что было раньше.

Кинан не ответил, не извинился за то, что насыпал соли на старые раны. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Буря в комнате утихла. Летний Король успокоился.

Однако Ниалл все еще пытался взять свои эмоции под контроль. Он не хотел продолжать этот разговор, особенно сейчас, когда его переполняли беспокойство за Лесли и злость на Ириала. Однажды он уже доверился другому королю, и это было ошибкой. А потом Ириал показал ему то, что Ниалл боялся признать: смертные, с которыми он делил постель, заболевали и становились зависимыми. Он рассказал Ниаллу, что эти смертные умрут. Но сказал не раньше, чем Темные фейри привели смертных в свой дом, чтобы поразвлечься с ними. Он объяснил Ниаллу, что вызывать зависимость — всего лишь одна из сторон сущности Gancanagh. И тогда Ниалл сбежал, но Габриэль пришел за ним и отвел его в bruig Темного Двора — на волшебный холм, где его ждал Ириал.

— Однажды ты можешь встать во главе моего Двора, Gancanagh, — тихо проговорил Ириал, указав на смертных, которые уже поддались зависимости и обезумели от желания. — Останься с нами, — прошептал он. — Ты принадлежишь этому месту. Мне. Ничего не изменилось.

Окружившие их смертные тут же потянулись к желанным фейри, словно жаждали их прикосновений как воздуха, совершенно не отдавая себе отчета в том, какими будут последствия контакта с покрытыми шипами телами и несоразмерными формами. И Ниалл почувствовал отвращение, когда понял, что он фактически передал этих смертных Темным фейри из рук в руки, когда Ириал предложил варианты:

— Если ты не развлечешься с ними, мои фейри сделают это сами. Страх и боль — вот цена за их освобождение. Мне неважно, кто заплатит эту цену.

Ниалл думал тогда, что, давая свою клятву в обмен на свободу для этих смертных наркоманов, поступает правильно, но, в конце концов, это не имело значения: вдали от фейри смертные увядали в мольбах о еще одной дозе наркотика, который содержался в коже Ниалла.

Кинан снова заговорил:

— Твою сущность никогда не использовали ради целей нашего Двора. — Взгляд Кинана был отстраненным и задумчивым, он что-то просчитывал наперед. — А если я хочу, чтобы Двор был в безопасности, я должен использовать все имеющиеся в моем распоряжении преимущества.

Кинан откупорил бутылку, которая стояла на подносе с подогревом, разлил медовый напиток в два стакана и протянул один Ниаллу.

Ниалл не мог ответить, не мог говорить. Он просто стоял и смотрел на своего короля.

— Даже под властью Ириала Лесли будет хотеть тебя. А что до самого Ириала, он до сих пор хочет, чтобы ты вернулся. Мы можем воспользоваться этим, чтобы узнать о других секретах, которые Двор Ириала скрывает от нас. — Кинан снова протянул стакан Ниаллу. — Давай же, бери. Он не станет нападать на тебя. Может быть, он поделится девушкой с тобой и…

— Ты знал. Знал, что он поставил на Лесли свой знак. Знал, что…

— Нет. Я знал, что есть смертные, которых фейри Темного Двора отмечают и забирают к себе. Я наделся собрать больше сведений к этому времени, узнать, зачем и как они связывают себя со смертными. Теперь же нам остается только пересмотреть свои позиции. Это еще не конец. Она хочет тебя. Я видел, как она смотрела на тебя до того, как все это началось. Не думаю, что вмешательство Ириала может это уничтожить. Все может быть даже лучше, чем я надеялся. Если она выживет, то сможет многое узнать, а потом рассказать обо всем тебе. Она сделает что угодно, лишь бы быть рядом с тобой. — Кинан в третий раз протянул Ниаллу стакан. — Выпей со мной, Ниалл. Не дай всему этому встать между нами.

Глядя в глаза Кинана, Ниалл взял стакан и разбил его о пол.

— Я жил ради тебя, Кинан. Вся моя жизнь, каждое мое решение в течение девяти проклятых веков были посвящены тебе. Как ты можешь подвергать ее такому риску…

— В этом нет моей вины. Не моя кровь сейчас у нее под кожей. Ириал…

— Ириал не единственный, кто играет мной в этот раз, не так ли? — Ниалл опустил голову, чувствуя, как его ярость соперничает с отчаянием. — Как ты мог использовать меня, Кинан? Как ты мог что-то утаивать от меня? Ты манипулировал мной. — Он сделал шаг к Кинану, испытывая ярость к своему королю и сильное искушение поднять руку на фейри, которого поклялся защищать и чтить до последнего вздоха. — Ты и сейчас хочешь использовать меня. Ты все знал, но…

— Я слышал о чернильных обменах со смертными, подозревал, что Лесли — одна из них, но узнать секреты Темного Двора совсем не просто. Она всего лишь еще одна смертная. Я не могу спасти их всех, и если придется пожертвовать одним или двумя смертными ради большинства… Что ж, все идет своим чередом, как и раньше. — Кинан не отступил и не позвал на помощь охранников. — Мы можем воспользоваться ситуацией и получить то, что нужно нам обоим.

— Ты поощрял мой интерес к Лесли, заставил меня ослушаться Эйслинн, мою королеву, твою королеву!

— Да.

Ниалла почти трясло от гнева, и внезапно все слова Кинана обрели новый смысл: истина, которую Ниалл не рассмотрел, доверие, граничащее с глупостью… Словно нож в самое сердце.

— И ты ни капельки не раскаиваешься? А если она страдает…

Кинан пожал плечами:

— Ириал — угроза для нашего Двора. Темный Двор слишком ужасен, чтобы позволить ему процветать. Ты не хуже меня знаешь, на что они способны. Ты носишь шрамы. Я не позволю ему стать настолько сильным, чтобы угрожать нам, и тем более — нашей королеве. Его нужно контролировать на каждом шагу.

— Тогда почему ты ничего мне не сказал? — Ниалл наблюдал за своим королем, надеясь на ответ, который ослабит тяжесть, угрожающую сломать его дух, так же как когда-то это сделал Темный Двор.

Но Кинан не предложил ему такого ответа.

— И что бы ты сделал? — спросил он. — Сказал бы девчонке? Я видел, как тебя мучают сомнения относительно ее. Мой план был лучше. Мне было нужно, чтобы ты на чем-то сосредоточился. Она ничем не хуже, чем любая другая цель.

Ниалл знал, что в словах его короля есть логика; он столетиями слышал, как рассуждал король, соблазняя смертных, которые теперь были Летними Девушками. Но это ничего не меняло: преданность и дружба Ниалла были вознаграждены игнорированием и даже пренебрежением.

— Не могу… принять это. И не приму, — проговорил Ниалл. — С меня довольно.

— Что ты имеешь в виду?

И Ниалл произнес те самые слова, которые могли отменить данную им клятву:

— Я больше не подданный Летнего Двора. Ты мне больше не король.

Вот так просто оказалось покончить с тем, что было ему дорого. Всего несколько слов — и он снова один в целом мире.

— Ниалл, подумай хорошенько. Все это не стоит того, чтобы уходить. — Кинан больше не казался Ниаллу тем, кем он его считал все эти годы. — Что я должен был сделать?