Рассказывают, как однажды поспорили женщины Пор и Мось. Пор сказала, что людей стало столько, что негде жить на земле. Надо, чтобы они стали умирать. Добрая Мось, напротив, хотела, чтобы все люди жили — пусть все реки будут течь маслом, тогда всем хватит еды. Но злая Пор лишь рассмеялась в ответ на глупое желание Мось — где в масляных реках будут плавать рыбы и как будут ходить лодки? Так люди стали умирать.

Миф о противостоянии и соперничестве двух фратрий характерен для родоплеменного общества. В святилищах нельзя было держать рядом духов-пупыгов — Мось и Пор: они враждовали. Даже дуалистические космогонии иногда возводятся к этому противостоянию. Вспомним уравновешивающую оценку Ена и Омоля в мифе коми: Ен добр, но глуп, Омоль зол, но умен и инициативен.

В начале времен люди воскресали после смерти. Но вот один человек умер, и собака пришла спросить у Торума, как его оживить. Бог велел ей положить на голову умершего гнилушки, а на ноги — камень. Тут собаке и встретился черт — куль: он сбил с толку собаку, и та сделала все наоборот.

Камень раздавил лоб человеку — тот умер навсегда, а бог проклял собаку.

Камень действительно кладут умершему на грудь (или в рот) при похоронах — чтобы он не встал из могилы.

Манси рассказывают также, что однажды два человека почувствовали близость смерти. Они призвали своих жен и велели приготовить для них гробы из липы. Гробы же нужно было поставить на землю. Женщины так и сделали, да велели закопать гробы на глубину трех аршинов. Через семь лет умершие очнулись: один из них был сразу засыпан землей, другой успел крикнуть о помощи. Когда его нашли, было уже поздно — умерший напророчил, что отныне люди всегда будут умирать.

Это — повсеместно распространенный миф о происхождении смерти. Люди стали умирать из-за ошибки, совершенной в начале времен. Интересно, что в мифе манси «неправильным» — приведшим к вечной смерти — оказывается христианский обряд, согласно которому гроб помещают в могилу.

Умерший и не погребенный по обычаю человек становится опасным для живых. Рассказывают, как один человек по дороге в Ялп-ус (знакомый нам «Священный город» на Оби) навестил тещу и обнаружил ее больной. Она просила его заехать на обратном пути, что тот и сделал. В живых он тещу не застал — в доме стоял гроб. Теща была гостеприимна и хорошо кормила зятя, поэтому тот сходил к своей лодке, принес еды и бутылку вина. Тут теща встала из гроба, и зятю пришлось ее угощать. Гость знал, что вставший из гроба мертвец опасен, и сбежал в другой дом. Но и там, к своему ужасу, он увидел другого мертвеца, затянутого сукном. Чтобы хоть как-то справиться со страхом, путник решил развести огонь. Тут он услышал, как теща рвется в дом, а другой мертвец в углу дома поднимается со страшным шумом.

Бедняга лишился чувств, а когда очнулся, то увидел, что дом пуст, а теща его лежит у дома, разорванная надвое. Тут он и понял, что в доме был не мертвец, а Ялп-ус-ойка, его предок-покровитель.

Быличка повторяет сюжет широко распространенной сказки о том, как «свой» мертвец помогает живому человеку спастись от «чужого». Но у обских угров этот сюжет связан со знакомыми нам архаичными верованиями: ведь теща — мать жены — принадлежала к иной фратрии, значит, была потенциально враждебна. Ялп-ус-ойка, один из предков фратрии Пор, спас своего сородича.

Обские угры верили, что у мужчин есть пять (или семь) душ, тогда как у женщин — четыре (или шесть). Различали душу-дыхание — лили (у хантов — лил) и душу-тень — ис. Лили вселяется в тело человека при его рождении, а после смерти переходит в фетиш — фигурку предка (иттерма) или тотема, которые хранятся в обско-угорских домах в священных коробах или в святилищах, а затем в тело ребенка из того рода, которому принадлежал умерший. Эта душа невидима.

Фигурку предка, или иттерма, необходимо было сделать из щепы, отколотой от стены дома, через четыре дня после смерти женщины и через пять — после смерти мужчины. Рассказывают, что древний богатырь, убивший своих врагов, не мог после этого спать: ему чудилось что-то страшное. Тогда он вырезал фигурки иттерма, и ему перестали сниться кошмары. В вырезанную фигурку непременно вставлялась серебряная монета, которая символизировала сердце, иначе умерший мог превратиться в черта — куля. Прикладывали к иттерма и волосы покойного. Фетиш должен был охранять дом от вторжения духа умершего.

Считалось, что душа женщины вселяется в четырех младенцев ее рода, а душа мужчины — в пятерых. После рождения младенца гадали, чья душа вселилась в новорожденного: старшая женщина в семье ставила люльку с младенцем на колени и произносила имена умерших родственников; когда дело доходило до имени вселившегося в младенца, люлька становилась тяжелой — ее невозможно было оторвать от колен.

Числа «четыре» и «пять» были символическими обозначениями пола у обских угров. Во время медвежьего праздника четыре дня положено было чествовать убитую на охоте медведицу, пять дней — медведя, две-три ночи — медвежонка. Медведь был тотемическим родичем человека, и у него было столько же душ.

Представления о судьбе ис после смерти двойственны, как и у всех народов. Верят, что она обитает на кладбище, где мертвецы живут так же, как привыкли жить при жизни: только живые люди становятся для них невидимыми духами. По мере того, как тело в могиле истлевает, происходит трансформация души — ис превращается в жучка. Духи умерших привязаны к живым сородичам. Когда манси переезжают на сезонные промыслы, они боятся, что духи с родового кладбища последуют за ними. Поэтому на пути они вырезают на деревьях устрашающие изображения животных, чтобы отпугнуть духов.

Кладбище ассоциируется и с загробным миром Куль-отыра: душа ис, или «вторая душа», которая путешествует в загробный мир вниз по реке, может иметь облик человека, птицы и даже комара. Она живет там столько же, сколько человек прожил на земле; правда, на том свете, где все происходит наоборот, человек становится все моложе и моложе, пока не превращается в младенца. Человек должен взять с собой на тот свет свои ногти и волосы — иначе ему их не хватит для загробной жизни, и он вынужден будет отправиться на их поиски в мир живых, стать злым духом. Потом его душа начинает уменьшаться в размерах, пока не превратится в водяного жучка, и, наконец, исчезает вовсе.

Существуют также представления о душе урт, которая способна отделяться от тела во время сна и странствовать в образе кукушки (вспомним русское поверье о том, что кукушка определяет своим кукованием срок жизни), глухарки и других птиц, которые своим криком предвещают смерть. Сходные обозначения отделяемой души (двойника человека) известны и соседним финским народам — марийцам и коми (орт), удмуртам (урт). Во время странствий ее могут подстерегать злые духи, пожиратели душ, которые охотятся за душами, ловят их, варят и едят. Если с человеком такое случилось, он болеет и умирает — спасти его может только шаман, возвращающий душу в тело.

Мир погибнет в огненном потопе (у хантов — чек-най, «бедственный огонь»), которым некогда Нуми-Торум уже очищал землю. Рассказывают, что ревнивый бог хотел устроить еще один потоп, когда увидел, что люди больше почитают его сына, чем самого творца. Поначалу бог велел запереть новорожденного сына в круглый каменный дом. Однако младенец подрос, вырвался из каменного жилища и явился к отцу — в его золотые палаты. Тот разгневался и объявил, что за непослушание он не наделит сына той силой и хитростью, которая позволила бы ему превосходить всех людей. Но разозлился в ответ и юный герой. Он покинул отцовский дом, поселился у прислужника отца, но вскоре был замечен в преступной связи с его женой. Тогда Торум велел казнить сына — сжечь его на огромном костре. День и ночь горел огонь, но герой не пролил ни слезинки. Когда же костер догорел, оказалось, что на его месте — маленькое озеро, а по озеру плавает гусенок (обычный образ Мир-сусне-хума).