Урт — дух-двойник человека, воплощение его душевного и физического здоровья и счастья — доли. Урт могла покинуть тело при испуге (особенно опасны были детские страхи) и болезни, и тогда человек лишался душевного здоровья. С уходом урт весь дом мог лишиться счастья — доли (корка шуд): можно было лишиться доли после смерти хозяина, поэтому после выноса его тела сразу выходили на улицу с белой скатертью, хлебом и одеждой покойного, просили урт вернуться в дом и «заводили» ее обратно в избу.
Как и у карел, у удмуртов принято было класть нитки в гроб: с их помощью умерший должен был добраться на тот свет по дороге, прямой как натянутая нить. Нитей было семь — путь в иной мир проходил по всем семи сферам мироздания.
Туно — удмуртские шаманы
Целая иерархия кудесников была связана с миром сверхъестественного у удмуртов. Главным посредником между людьми и богами был туно (сходное название жреца-колдуна известно и у коми). Он лечил болезни, отыскивал пропавшее имущество, без него не могли определить место для нового поселения: туно должен был помогать во всех затруднениях. Он заговаривал диких зверей и змей, передавал волю богов и указывал, какие жертвы угодны божеству, объяснял, почему предки (вожо) гневаются на потомков.
Туно мог предсказывать будущее и даже вступать в борьбу с божествами. Рассказывают, как в одной деревне кудесник сразился с самим Кереметом и заставил его отказаться от непомерных жертв. Покровителем туно считался Инмар, или Инмар-Кылчин — воплощение и неба, и земли. Рассказывают, что верховный бог является ночью к тому, кого он назначает быть туно, в сопровождении старого, уже просвещенного им кудесника. Он выводит ученика, играя на гуслях, в поле или к огромному оврагу, к широким рекам, через которые натянуты струны. Там посвящаемый видит 77 елей: тот знахарь, который сможет сосчитать хвою этих елей, получает силу насылать порчу и лечить людей. У оврага глубиной 77 саженей, наполненного слюной колдунов-туно, чародеи получают вредоносную силу. Туно должен проплясать на натянутых струнах и не упасть — только тогда его можно считать прошедшим испытание.
Струны гуслей в рассказах о туно соединяют тот и этот свет: танец туно на струнах означает способность проникать в иной мир. Гусли Инмара, как и кантеле Вяйнямёйнена, оказываются шаманским инструментом, подобно саамскому бубну открывающим путь во все уголки мифологической Вселенной. Здесь нельзя не вспомнить вещего певца Бояна, в «Слове о полку Игореве» названного Велесовым (Волосовым) внуком: он рыскал серым волком по земле и сизым соколом в небесах — как шаман в своих животных ипостасях; сама же игра на гуслях воспринималась в «Слове» как волшебная охота: десять пальцев — это десять лебедей, спущенных под облака.
Волю богов туно также узнавали под игру на гуслях в святилище-керемет или в селении. Сам туно обретался вдали от селения (как и русские колдуны, часто жившие особняком). При избрании жрецов туно является для отправления культа в деревню, и его ведут в баню; тем временем в избе вокруг гусляра и стола с тремя обрядовыми хлебами и кумышкой собирается народ. Туно одевают во все белое, опоясывают белым полотенцем, в чашу с кумышкой кладут серебряную монету, и тот начинает ворожить под игру гуслей. Под священную мелодию Инву он начинает пляску с мечом в руках и нагайкой, чтобы изгнать злых духов. Во время пляски туно впадает в исступление, призывает Инмара и в беспамятстве произносит имена тех, которые должны стать жрецами. По серебру гадали и о здоровье: если серебро потускнело, человек подвержен порче. Серебряную монету вбивали в дерево; новобранцы делали это для того, чтобы родители знали их судьбу (сравните обычаи оставлять священный предмет — гребень или оселок — у других финно-угорских народов).
Заговоры против порчи включают знакомые нам мотивы 77 сакральных объектов: сглазить человека может только тот, кто сможет вырастить листья на упавшем гнилом дереве, перецеловать птенцов 77 птиц, а также муравьев из 77 муравейников, наконец, выбить золотой шар — солнце — из рук Кылчин-Инмара. В другом заговоре порчу сможет наслать лишь тот, кто сумеет прорастить 77 сросшихся рябин через муравейник, слить в одну воду 77 бань и т. п.
Низшими категориями кудесников были пелля-скыс — знахари-«шептуны», лечащие от болезней и произносящие заклинания, но не имеющие сверхъестественной силы для общения с богами. Ведин, ведынь (от русского ведун), пучкос или убыр (тюркское слово, означающее чудовищного людоеда, готового пожрать и светила) — колдун, по преимуществу злой, который получает силу от злых духов, насылает болезни на людей по ветру и может превращать их в животных. Как шаман, он умеет летать по воздуху и даже способен устраивать солнечные и лунные затмения. У марийцев сходный персонаж именуется вувер.
Но лишь туно мог руководить молениями Керемету в священных рощах: при этом он, как правило, не мог приносить жертвы воршуду в куале — этим занимался специально избираемый при помощи камлания туно жрец.
Мировое древо и Керемет — святилище и злой дух
Керемет, Кереметь (или Луд — по-удмуртски) — общее наименование для злого духа, противника верховного бога у удмуртов (а также коми и марийцев), и одновременно — обозначение священной рощи (у удмуртов, мордвы, марийцев и других — тюркских — народов Поволжья). Само слово имеет арабское (мусульманское) происхождение и означает «чудо», «духовную щедрость», но у народов Поволжья оно скоро стало означать старые домусульманские священные урочища и ассоциировалось со всем «языческим» и злым (хотя при жертвоприношении в керемете, в соответствии с мусульманским обычаем, жрецы не должны были есть свинину).
Рощи располагались возле каждого селения и состояли из священных деревьев — берез, липы, дуба, ели, которые любил Керемет, — да и Кылдысин вернулся к людям, появившись на березе, Мировом древе. Инмару молились под березой или сосной, обратившись на восток, Кылдысину — под березой, Квазю — под елью. Под хвойным деревом приносили жертвы и Керемету, обратившись на запад или на север. Каждый удмурт имел собственное священное дерево, возле которого он и молился, пока туно приносил жертву. Иногда это был огороженный участок в лесу, где выделялся специальный сакральный угол для жертвоприношения.
Представление о Мировом древе, известное едва ли не всем народам мира, у удмуртов было связано с поверьем об ин юбо — небесном столпе и мудоре — неком центре Земли, совмещавшимся с деревом в Великом лесу. Вокруг него также возводили священные стены — мудор куа. На вершине дерева устраивали жертву верхнему миру — помещали каравай с маслом: это был солнечный символ. С верхним миром был связан Инмар, который получал жертвы, сжигаемые на священном костре: с дымом костра они возносились на небо. На ветвях развешивались шкуры жертвенных животных, куклы-фетиши, полотенца и т. п.: это были жертвы среднему — земному миру, который воплощал бог Квазь. Кости жертвенного животного закапывали у корней дерева, там же закапывали серебряные монеты, корни поливали кумышкой, пивом. То были жертвы Кылдысину. Соответственно, Инмару приносили в жертву животных белого цвета, Квазю — рыжей («красной») масти, Кылдысину — черного цвета.
В священной роще луде нельзя было ломать ветки и собирать хворост (следовало украшать себя ветвями лишь во время жертвоприношений): дух Луд мог появиться в облике медведя и растерзать нарушителя табу. Чаще Керемет или Шайтан оказывался злым духом, вездесущим на земле: он мог обитать в лесу, в воде, в заброшенных жилищах (поэтому их нужно было сжигать), но проникал и в жилые избы, откуда его следовало изгонять. Он наводил порчу на людей, скот и поля.
Моления Керемету совершались по случаю повальных болезней, падежа скота и неурожая. Туно считался хранителем рощи Керемета: во время жертвоприношений иногда ему ассистировал ведынь и представители удмуртских родов — карты (от тюркского «старик» — сходные наименования было известно марийцам и чувашам). Все они считались жрецами — восясь («тот, кто молится») и утись («тот, кто содержит святилище»): специальные жрецы (парчась) занимались также жертвоприношениями животных, разведением жертвенного костра (тылась). Накануне моления туно отправлялся в керемет, чтобы узнать, какие жертвы угодны Керемету. Тот, как правило, требовал черных быков или коней: чтобы узнать, угодна ли жертва Керемету, круп животного поливали водой — если животное вздрагивало, его приносили в жертву. Часть внутренностей бросали в огонь, часть — отдавали собакам: если дым от костра поднимался ввысь, а собаки дрались из-за еды, значит, жертва принята. Мясо жертвы варили в котле, и пока блюдо готовилось, удмурты молились Керемету. Затем они приступали к пиршеству. Считалось, что жертва, принесенная в керемете, не умирает, а, наоборот, возрождается.
