На культовом покрывале, которое считается седлом и одновременно конем Мир-сусне-хума, аппликацией изображен всадник с невестой, которая сидит сзади.
В мифе о женитьбе на золотой гусыне Мир-сусне-хум выступает под именем Эква-пырищ («Сынок женщины») — это знакомая нам уловка мифологических персонажей, которые не хотят, чтобы их узнавали. Также поступила саамская лунная дева, прозывавшаяся на земле Никийя — никто. Из мифа ясно, почему Эква-пырищ пользуется этим мифологическим псевдонимом. В своих странствиях по земле он видит чудесную гусыню: герой сам превращается в гуся и вступает с ней в брак. Жена-гусыня высиживает потомство — трех гусей, но напрасно птичье семейство ждет, что отец полетит с ними на юг — в птичью страну. Эква-пырищ скрывается от своей семьи и проводит зиму на земле. Лишь на следующий год он, вновь обратившись в гуся, следует за своей супругой в ее страну, но тут и раскрываются его проделки. Вернувшись в Мортимма, птицы должны пролететь между колен ее хозяйки — как бы родиться вновь. Но Мортим-эква обнаруживает, что Эква-пырищ не настоящий гусь, а оборотень. Последнему приходится обнаружить себя и жениться на золотой гусыне.
Во Введении уже говорилось о том, что Мир-сусне-хум по имени и функциям родственен иранскому Митре, который «озирает всю землю, обитаемую иранцами». Напомним, что имя страны птиц — Мортимма — означало страну иранцев. В упомянутой сцене на ритоне из скифского кургана над водоплавающими птицами изображены два всадника. Д.С. Раевский предположил, что один из них — культурный герой и первопредок скифов Таргитай, сын неба и земли, призванный обустроить земной мир. Геродот сравнивал его с Гераклом, мы же вправе заметить, что его происхождение и функции сходны с происхождением и функциями Мир-сусне-хума (равно как и Митры). На ритоне Таргитай изображен передающим власть своему младшему сыну — устраивающим миропорядок. Не менее существенна для нас и сцена на другом скифском ритуальном сосуде (из Гаймановой могилы), где слуга передает Таргитаю птицу — утку или гуся для ритуальной трапезы. Утка и гусь были жертвенными животными Мир-сусне-хума.
Наконец, в другой ираноязычной стране — древнем Хорезме — на керамических флягах из храмово-дворцового комплекса Кой-крылган-кала был изображен гусь-оборотень. На его туловище помещались две человеческие личины. Гуся касается лапами грифон — Симург. Ю.А. Рапопорт показал, что гусь этот воплощает целую вселенную — космогонический миф: мужская личина с бородой на спине птицы направлена вверх, женская — вниз. Личины олицетворяют небесного бога и женскую богиню — мать землю (и воду), соответственно Ахурамазду и Ардвисуру Анахиту. Космический гусь оказывается и объединяющим космические стихии, и производным от них — как Мир-сусне-хум, рожденный от брака небесного бога и земной богини. Симург — Товлынг-карс — волшебный помощник героя, который чуть не растерзал его, когда тот пробрался в его гнездо.
Иранские истоки мифологических образов финно-угров еще ждут дальнейших исследований.
Сказка об обездоленном брате
Мир-сусне-хум следит за справедливостью в этом мире и помогает обездоленным, о чем повествует миф манси. Три брата поделили наследство отца и, как это бывает в сказках, младшему не досталось ничего. Ему же нужны были олени — не только для еды, но и для жертв духам-покровителям (пупыгам). Напрасно младший брат просил жадных старших братьев о помощи. Пришлось бедняге и его жене готовить в жертву духам последнее, что у них осталось — своего маленького сына. Сын уже был привязан к жертвенному столбу, к которому обычно привязывают жертвенных животных, отец уже занес над мальчиком топор, но топор повис в воздухе. Подобно ангелу, удержавшему руку библейского Авраама, Мир-сусне-хум задержал руку жертвователя.
Младший брат увидел человека в белых одеждах с упряжкой оленей: тот сказал, что ребенку еще не время умирать, и велел ему садиться на нарты. Они помчались то ли вверх, то ли вниз, пока не оказались на луне — Этпос. Мир-сусне-хум велел человеку зайти к хозяйке — пусть она его накормит. Но бедняга и здесь не получил еды. То же повторилось на солнце. Наконец, остановились у какой-то землянки, где Мир-сусне-хума встретила жена. Жена бога пожалела голодного, и тот получил в подарок важенку и ящик, в котором обычно хранят фетиш духа-покровителя. С тем человека и отпустили на землю, наказав ему не резать важенку, а отпустить на выпас, ящик же открыть поутру.
Наутро муж и жена проснулись в чуме, вокруг которого было множество оленей и всякого богатства. Тут к ним и пришел средний брат — его оленей поели волки. Затем за помощью обращается и старший. Он-то и узнает, что их младший брат разбогател, когда захотел принести в жертву сына. Жадный манси немедленно велел жене приготовить сына к жертвоприношению, а затем ударил его топором. Но топор никто не задержал…
Обско-угорская «Божественная комедия»
«Священное сказание» о Мир-сусне-хуме — «Желанном Богатыре, Купце Нижнего Света, Купце Верхнего Света» повествует о путешествии героя в иной мир. Оно именовалось священным, потому что слушать его можно было только посвященным — женщины не допускались в дом во время исполнения мифа.
Верховный бог Нуми-Торум предназначил желанному Богатырю и его супруге-утке (которую тот обрел в Птичьей стране) одну-единственную дочь. Странствуя по всему свету, покупая-продавая дорогой русский товар, Богатырь собрал невиданное по богатству приданое для единственной дочери.
«Русский товар» в новое время действительно пришел на смену драгоценным блюдам, вывозившимся из Передней (Западной) Азии и Волжской Болгарии: в святилище Мир-сусне-хума обнаружено серебряное блюдо, изготовленное русским мастером; в центре его — бегущий олень, на ободе — охотящийся лучник.
Но не суждено было родителям выдать свою дочь-невесту замуж.
Из священного темноводного Северного моря выплыли берестяные лодки со стрелками: невелики были их стрелы, но разили насмерть и мужчин, и женщин. Поразила стрела, выпущенная этими духами болезней, явившимися с того света, и единственную дочь Богатыря. Как ни пытались родители отпоить ее наваром из гусиного и утиного мяса, душа ее угасла. Приданое ушло на погребальные дары…
Но горе забылось, и Богатырь вернулся на свою веселую купеческую дорогу с дорогим русским товаром. Кони понесли его сани к устью Оби и дальше — в устье черноводного священного моря. Так он ехал, уже не ведая дороги, пока не попалась ему нарта с белоснежными оленями: хозяин нарты предложил ему поменять товар на меха. Отправились они дальше, но заслышали шум от вырываемых с корнем деревьев. Страшный мертвец, почуявший живую кровь, стал угрожать им, но спутник спрятал богатыря меж своих оленей. Еще дважды приходилось попутчику спасать Купца от мертвецов, пока они не прибыли к дому, где в переднем углу сидел седовласый старик. Хозяин велел некоей женщине приготовить еды, и, пока та занималась готовкой, странник не мог отвести от нее глаз — так напоминала она его дочь.
Тут хозяева раскрыли перед гостем тайну: сам повелитель загробного мира, Куль-отыр, прослышав о богатствах, что собирает впрок на приданое купец, послал духов болезней, чтобы они отняли жизнь у невесты. Пусть люди не загадывают о будущем — его предопределяют боги и духи. Дочь Желанного Богатыря стала снохой Куль-отыра — женой его сына.
Встреча отца и дочери была радостной и долгой, но герой стал скучать по своей земле и жене, предназначенной Торумом. Перед отъездом он получил подарки — соболью шапку, сапоги с семислойной медной подошвой и семисуставный посох. Пришла пора думать о том, как пробиваться через землю злых мертвецов, что подстерегали на пути в иной мир. Зять дал тестю своих оленей, а сам хозяин-старик — семь вожжей: в дороге можно порвать шесть из них, потеря седьмых может стать роковой. И правда, герою удалось уйти от двух мертвецов и даже вырваться от третьего, но при этом он порвал последние вожжи и лишился чувств.
