Получалось, что им повезло. Душан Брегович подмигивал, мол, молодцы, все правильно сделали. Когда с ним прощались, оказалось, что этот гигант достаточно сентиментален. Правда, мужскую, скупую горючую слезу, он из глазу наружу не выпустил, но голос дрогнул.

При комплектовании команд новобранцев к ним примкнули еще семь человек. К удивлению Алексея большинство из тех, кто проходил вместе с ними тесты и проверку физической готовности отсеялись. Сдали спортивные костюмы, в обмен получил паспорта, сданные на хранение деньги и свою замызганную одежду.

Остались только лучшие. Те, кто мог и яму по ночам копать, и на хитрые вопросы тестов отвечать. Об этом не скромно было говорить, но было приятно чувствовать себя победителем в этом соревновании… Как не крути, а получалось одиннадцать человек на место.

По существующей традиции, пришедшей с тех героических времен, когда в Иностранный легион, в основном могли быть зачислены преступники и просто люди у которых возникла необходимость на время исчезнуть из этого мира. Сергей с Алексеем, на вопрос, нужны ли им другие имена, под которыми им придется нести вою службу, поспешно выразили это желание.

Хотя по поводу принятых в легион преступников и других «деловых ребят» без этого не обходилось и сегодня.

Генерал — командующий легиона, в рекламной идеологической агитке, прославляющей службу в Легионе, говорил, что каждый человек, даже совершивший ошибку, может начать жизнь заново. И мы, Легион, предоставляем им такую возможность.

«Красивые слова прикрывающие сущность наемничества», — осуждающе сдвинув брови, подумал тогда Сергей.

А по поводу смены имен все было гораздо проще. По законам Франции наемничество наказывается в уголовном порядке, в принципе, так же как и по законам большинства европейских и не только, стран. Смена имени, давала самим французам призрачную возможность служить в нем. Всего же рекордом Легиона считается короткий отрезок времени, когда в один из моментов в нем служили представители 142 национальностей.

Сергея Платонова нарекли именем Баг Арт, что-то созвучное имени голливудской кинозвезды, с вечной сигаретой — Хемфри Боггарту. Арт — как художник, приклеилось от того, что его знакомый, все тот же Душан Брегович, по-видимому шепнул своим сослуживцам, что новоиспеченный легионер крупный художник. Этот вывод напрашивался сам собой, раз он умеет рисовать большие картинки, значит и художник крупный, а какой еще? Не мелкий же?

Алексея Гусарова, крупный черный капрал, почему-то в шутку назвал Дюк Белл, почему «Дюк», что в английском означает герцог, почему «Белл» — колокол? Было не понятно, а креститель, капрал Мбумбра, так звали чернокожего сенегальца, только показывал свои ослепительно белые зубы и твердил «Дюк Белл, Дюк Белл». Может у сенегальцев это ругательство такое? Допустим «белый глист» или «пошел в жопу», а может куда и подальше? Выяснять языковые подробности, не было времени.

Но записали красиво. С момента крещения и наречения новых членов паствы, иными чем в миру именами, им тут же были предложены типовые многостраничные контракты на пять лет службы.

Большое количество страниц имело под собой хитрое обоснование. Расчет делался на то, что их читать все равно до конца никто не будет. Тем более, что они были напечатаны на французском языке.

«А мы им там, подпустим юридического тумана, — думали хитрые военные. — Поплотнее, финансово приналадим к себе… Нет, если есть желание, т.с. пробудилось в тебе такая блажь, бери словарь и сиди осваивай, все ночи в твоем распоряжении».

Но таких умных, до поры до времени не находилось, как правило, подписывали не глядя, тем более, что всех, всегда все устраивало. В канцелярии их новые имена были вписаны красивыми, крупными буквами… Начальник канцелярии, не предлагая новым зачисленным присесть, ждал, когда они осчастливят его бумаги своими автографами. Обычная рутина.

Взаимопонимание Алексея со Сергеем наладилось. По крайней мере они друг друга понимали практически без слов. Алексей, нетерпеливо тронув Сергея за рукав сделал жест, что неплохо бы обсудить варианты. Тот кивнул головой и поинтересовался у офицера, как бы это им обоим можно было более детально ознакомиться с текстом. Тот поморщился, мол чего разводить мороку, дело-то ерундовое, на пару минут. Но все же легкомысленно, разрешил забрать бумаги из своего кабинета и присесть в соседнем.

Они вышли. Расположились. Сергей начал читать. По мере продвижения по тексту, его лицо все больше и больше становилось мрачным и хмурым. Мимикой и красноречивым жестом, большой палец книзу, он дал понять сослуживцу, что они вступили в гов… Нет… Не так…

Что они попали в неприятную ситуацию — вот, что означал его палец. И еще, как мог, дал понять, что рабовладельческий строй, после подписания контракта, вопреки историческому материализму, для них опять расцветет махровым цветом.

Алексей, кивнув в сторону кабинета начальника, с усмешкой произнес выученное за последнее время иностранное и часто используемое, короткое словосочетание «фак ю». Означающее, что-то вроде «врешь — не возьмешь».

Взяв в руки экземпляр Сергея, коряво расписался в нем. Ему же передал свой. Тот расписался в его бумаге, кстати, тоже достаточно небрежно. Потом подумал и в обоих экземплярах, где-то в середине вписал по абзацу текста. Когда писал, весело улыбался — весельчак. А, что он там писал, не нашего ума дело. Путь юристы разбираются. Им и только им, известна философия поступательного движения истории нашего повествования. Но это к делу не относиться. Юристы вообще люди подозрительные и алчные…

Торжественно они вынесли подписанные экземпляры и отдали их руководству канцелярского подразделения части. Им пожали руки и задали последний, изрядно надоевший вопрос: «Где солдаты, вам хочется служить?» Оба — сговорились, что ли — подтвердили свое решительное согласились на вариант службы в славных парашютно-десантных подразделениях Иностранного легиона.

Подразделение парашютистов, так называли десантников в легионе, располагалось неподалеку от все того же Бизонсона. Довольно в живописном месте, закрытом, от не в меру любопытных глаз вражеской агентуры.

Прибыли. Разместились в казарме. Даже не в казарме, а что-то наподобие трехзвездочного отеля. Комнаты на двоих, со всем положенным для нормального проживания наполнением: душ, туалет, телевизор с тумбочкой. Соответственно кровати, четыре стула, стол… Даже, какое-то подобие сушилки было. Они расположились. Осмотрелись. И однозначно решили — жить можно.

Что для профессионального военного всегда на службе ценно? Правильно! Это возможность заниматься только ратным трудом и подготовкой к нему. То есть своей специальностью. У парашютистов, на кухне работали специально обученные этому люди. Другие потребности части, скажем уголь разгрузить или коровам вымя помассировать и заодно их подоить, для этого также нанимали иных, подготовленных к этому граждан. Конечно. Они и получали меньше, и с парашютной вышки не прыгали.