Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Купленная водка лежала в пакете. Увидев, что Механик готов опрокинуть очередную порцию спиртного, Алексей довольно бесцеремонно вмешался, вклинившись между сидящими, раздвинув их сплоченные ряды.

— Что же меня не дождались?

Спросил он, откупоривая принесенную бутылку и как бы локтем задевая пластмассовый стаканчик, в котором был налит, подозрительный на взгляд Алексея шнапс. Тот упал, расплескивая содержимое.

— Да чего тебя ждать, растяпу, — загалдели, загоготали сидевшие за столом славяне. — Не успел прийти как все поразливал… Руки-крюки, морда — комом.

Алексей поднял с импровизированного стола, в виде снятых дверей, упавший стаканчик Механика и наливая ему принесенной водки, между делом поинтересовался, сколько тот из него уже выпил. Тот показал ему два пальца и чокаясь с кем-то через стол, выпил налитую водку.

Эти вопросы и казалось бы навязчивое проявление беспокойство за своего старшего товарища, были связаны с тем, что он пытался отгородить его от отравления. Неизвестно, какую дрянь намешали в близлежащем подвале и разлили в бутылки, под видом шнапса.

Кому, кому, а ему хорошо были известны случаи, когда даже закаленные выпивохи, от разбавленного метилового спирта, под видом водки, не только теряли зрение, но и сознание. После чего, всех участников застолья, скопом, приходилось перевозить в городской морг, с целью выяснения причин отравления, повлекших за собой смерть.

По правде сказать, Алексей и сам бы с удовольствием опрокинул пару стопок нормального продукта. Но, во-первых дал себе слово, чтобы не случилось, сберечь и свои и переданные ему Степаном Андреевичем, именно для этого деньги. Во-вторых, с целью сохранения денег, курточку он не снимал. А стоит выпить, сразу становиться душно. Душа потребует простора для хора, танца и песни. Контроль теряется вместе с головой, в итоге — ни куртки, ни денег. И в-третьих, очень ему не хотелось, в последний день пребывания на «каторжных работах» отравиться химическим суррогатом.

Поэтому, имея все это в сумме, приходилось имитировать бурное потребление «ведьминого настоя, на поебень корне» наливая и себе, и Механику обычной простой воды. Но, так как организаторы веселья ее на столы не выставляли, за ней необходимо было бегать в умывальню. До того, как он успевал вернуться, чья-то заботливая рука, не со зла конечно, а для поддержания веселья и бодрости, подливала, как и всем, развеселившемуся г-ну Рюрикову, подозрительного пойла. Тот же, испытываю эйфорию и освобождение от рабского гнета, пил этот раствор и продолжал веселиться как мог.

* * *

К радости сидящих рядом братьев-славян, Алексею имитировать закусывание, после посещения гаштета и съеденных там, свиных ножек с гарниром, уже не получалось.

«Это хорошо, что ты ешь мало, — говорили малороссы, торопливо набивая себе животы и пищеводы местным сальтисоном и дешевыми кровяными колбасами. — Это в хозяйстве очень выгодно. Потому, как мне больше останется.»

Очень они гордились тем, что овладели этой простой и житейской мудростью.

Глядя на их жруще-жующие, лоснящиеся от жира лица, дядька Дарвин, был бы просто обязан пересмотреть свою «теорию эволюции» и признать, что не все особи, называющие себя людьми, произошли от обезьян. Многие произошли от свиней, т. к. ни одна обезьяна и уж тем более «homo sapiens», столько за один присест не сожрет и не выпьет — она отвернется и поморщиться.

Однако, несмотря на осуждающие нотки внутреннего голоса, которым интеллектуалы и интеллигенты пытаются уличить господ отдыхающих в неумеренности, это пиршество было рассчитано не для них. Так как простому народу, с ними двигаться некуда. Хватит с него той заварухи, которую они, под руководством нацменов закрутили еще в 1917 году. До сих пор расхлебаться не можем. Поэтому веселье продолжалось.

Уж, извините… Празднуем, как умеем.

* * *

Из-за спин и раскрасневшихся лиц выглядывала возбужденная физиономия Солдафона. Он, с перекинутым через левую руку полотенцем, расхаживал в роли трактирного полового и занимался довольно странным для себя делом — откупоривал и подавал на стол бутылки со шнапсом и пивом, да еще покрикивал и подзадоривал веселое сообщество.

— Давай ребята пей, ешь. Всех угощаю…

Возбужденно потирал свои руки. При чем, это «угощаю» он произносил, как-то уж совсем по особенному — «ухущаю». Заметив, что кто-нибудь недопивает или наливает не полный стакан, он пытался своими шуточками пристыдить симулянта, призывая на свою сторону общественное мнение сидящих рядом за столом. Эффект пьяной толпы проявлялся в полной мере. Все недовольно гудели, а пытавшийся схитрить, послушно выпивал и наливал по полной, тем самым «становясь на путь исправления».

С чего это он так расщедрился, было не понятно. И хотя каждый из пьющих-закусывающих, сам закупил для «отвальной» разных продуктов и напитков…

Но это сладкое и манящее в небесные дали, слово «халява» или дармовщина…

О, это даже не слово, это наднациональное, мировоззрение. Великое состояние, которое туманит и опьяняет, приводит в особое расположение духа. Когда даже самый маленький человек, оценивает спустившееся на него с небес угощение, как некое воздаяние за его заслуги и долготерпение, как некую бесплатную милость. Забывая и про сыр, и про мышеловку.

* * *

Через час веселье достигло своего пика. Сквозь клубы табачного дыма, окутавшего все вокруг, помещение стало приобретать вид декораций из жизни ночлежек начала XX века.

Необходимый скандал для создания более полного антуража такого помещения, не заставил себя ждать. Кто-то повысил голос. С другой стороны длинного помещения раздался крик. В углу завертелась подтасовка с мельканием ножей и «розочек» — отбитых горлышек бутылок с острыми краями. То есть все было как обычно бывает в компаниях, где люди выпивают.

Выяснять и выявлять вкусовые пристрастия, скажем, к Тарковскому-стихотворцу или молекулярной биологии, после чего отстаивать собственную, правильную точку зрения, приходилось традиционным способом — табуреткой по голове оппонента.

* * *

В последнее время Алексей, как-то свыкся с мыслью, что для многих окружающих его людей, он из-за своего ровного, бесконфликтного характера и спокойной натуры, принимался за своего. Поэтому-то он и не выказал ни какого удивления, когда к нему подсел хорошо потеющий и оттого плохо пахнущий, мордатый Мыкола с обрюзгшим, испитым лицом и жарко задышал в ухо сивушно-чесночным перегаром…

— Что? Не слышу…

Алексей затряс головой. И в самом деле то, что по секрету пытался сообщить ему, дружок Мыкола. Больше напоминало свист и завихрения стартующего стратегического бомбардировщика с полными баками и боекомплектом.

— Олесь, — еще жарче, но уже без скороговорки и удалого торжества, опять задышал Мыкола. — Мы, вже скоро будем москалей резать. Ты що, з намы, ти як?

57
{"b":"537775","o":1}