— Молодые люди будут передо мной щеголять без брюк, или все же оденутся, — игриво поинтересовалась молодая дама.

— Без брюк, — гаркнули две хриплых, легионерских глотки, выбрасывая наружу свои мускулистые ноги.

Она смешавшись от такой солдатской просторы, убежала на кухню помогать в приготовлении завтрака. Алексей же воспользовавшись смятением в рядах восставшего ото сна народа, попытался устанавливать свои порядки.

— Гарсон, еще пива мне и моему другу, — начал требовать он у незнакомого мужика в кимоно.

Но разобравшись, что это просто картина, которая для того здесь и находится, чтобы висеть на стене, обратился к окончательно проснувшемуся Сергею:

— Веди меня, таинственный незнакомец, туда где журчат ручьи и трутся спинами райские птицы. Там где есть прекрасное приспособление называемое унитазом. Как не обидно, но мне, познавшему горе автократии и томительную радость избавления от жажды. Мне, всему такому познавшему жизнь и отчаяние от нее, придется в него, чистого и непорочного — гадить.

— Пойдем уж, покажу, — Сергей выполз наружу из под укрывавшей его скатерти. — Не заблудись только между душем и кухней, Сусанин.

Они разбудили Абоко. Он, выученными вчера словами, послал их подальше, вместе с завтраком и утром в придачу. Удивление от такого простецкого к ним отношения прошло быстро.

Потом приняли душ, благо в холостяцкой квартирке таких было четыре штуки. Перед омовением проделали все необходимые манипуляции с унитазом. И молодыми, свежими огурцами предстали на кухне пред ясны очи Серегиной сестры.

Девушка, продолжая штамповать нежнейшие тосты, рассказала последние новости.

Вся Коста-дель-Браво наполнен слухами о совершенно великолепном, шумном и веселом приеме устроенном вчера у Платоновых. Те же, кто не попал на него, сославшись на всевозможные неотложные дела, сегодня страшно об этом жалеют и ругают зазнавшихся богачей…

Ойкнув, она резко прервала свой рассказ и испуганно уставилась на развернувшуюся перед ней картину, заворожено глядя на то, что эти два, опаленных пустыней добрых молодца, вытворяют с едой. Если бы ее вовремя не окликнули, эти прекрасные глаза просто вывалились, из того места где они находились.

— Маринушка, — ласково обратился к ней Алексей. — Могу я тебя просить об одном одолжении.

— Я слушаю, — она не могла отвести глаз от любимого брата.

— Не смотри ты так на него, — попросил он ее. — Он так ублажает свое второе «я» сидящее в нем, а для двоих порция должна быть увеличена. Ты своим прекрасным взглядом, смущаешь и его, и имеющееся второе «я».

— Расскажи ей про своего солитера, — попросил набитым ртом Сергей, уплетающий за обе щеки небольшое, рассчитанное на завтрак для дюжины страдающих печенью, а не на молодых и здоровых людей, количество еды.

— Ага, прямо разбежался. Я, значит буду рассказывать, а ты будешь в это время есть. Умный ты… Нет, уж…

— Сейчас, Марина, когда я ем эту булку с маслом и джемом. — расповел историю из перенесенного и пережитого Сергей. — Я вспоминаю, Марина, ту здоровенную, пахнущую грязными носками и дохлыми мухам ящерицу, которую полюбившийся тебе капрал Алексей, в джунглях собственноручно словил и подарил мне на завтрак… Когда же я, зажав от отвращения нос, стал есть это чудовище, оно, когда я обсасывал хвост и заднюю часть, прямо у меня во рту ожило и ускакало в свое болото… Представляешь?

Сестра скривилась и зажимая рот, рукой выскочила из кухни. В спину ей раздался громогласный солдатский рогот. Эти едоки оказались, такие не чуткие, такие грубые и неотесанные, что просто сил никаких нет.

Утро начиналось обнадеживающе. Обоих бесплатно кормили. Не забирали то на, что лег взгляд. Короче говоря, позволили развернуться. После того, как они замолотили в себя, все стоящее на столе и припрятанное на плите, на завтрак, разбуженные их богатырским хохотом явились и остальные. Все они были вспотевшими, недовольными и невыспавшимися… За их спинами пряталась, кривя рот от сдерживаемого смеха и младшая из Платоновых.

— Вам, молодые люди, что и голова не болит? — хмуро спросил их, потревоженный разгулявшейся печенью Абоко.

Алексей удивленно посмотрел на него и ответил известной легионерской шуткой:

— Чему там болеть? Там же одна кость.

Для верности пальцами постучал по черепной коробке.

Абоко, от такого ответа только с шумом весело выдохнул воздух. Утро обещало новые сюрпризы.

— А где завтрак, — подозрительно оглядывая довольные, лоснящиеся лица сытых дружков, спросил он у них.

— Вы бы, еще больше спали, — улыбаясь сказал Сергей и ткнув пальцем в Алексея сказал: — Спросите у нашего ротного диетолога.

— Прислуга за время вашего вчерашнего отсутствия разленилась и ничего не хочет делать, — казалось его возмущению не будет конца. — Мы тут кое-какие крошки со стола собрали… Вот вместе с вами сейчас с удовольствием бы и позавтракали, но сами видите…

Пришлось вмешаться Марине и рассказать всю правду о том, как эти прожорливые существа, почище любой саранчи, набросились на ломящийся от яств стол и замолотили в себя всю еду, а потом еще обсуждали вопрос, куда бы сходить перекусить по-человечески.

Пока она это говорила, т. е. ябедничала, Алексей понимая, что нельзя оставлять вчерашних верных собутыльников без завтрака, уже орудовал у плиты. Он мастерски бросал на сковородку увесистые пласты ветчины и заливая все это яично-фруктовым омлетом. Сергей также не отставал от приятеля и штамповал тосты, успевая заваривать кофе, открывать банки с джемом и раскладывать все это вместе со сливочным маслом по тарелкам. Работали быстро и споро, под восхищенными взглядами присутствующих. Еще успевая подначивать и барышню, и невыспавшихся, опухших собутыльников.

К большому удивлению Абоко, огромный омлет с ветчиной был съеден, с его непосредственным участием почти мгновенно.

После такой суровой пьянки, когда после водки и текилы, пили вино, пиво и снова водку, обычно несколько дней кушать вообще не хочется. Здесь, что значит молодость и совершенно иное отношение к жизни, съели с аппетитом, после выпили несколько кофейников кофе. И съели еще несколько раз приготовленные хрустящие и ароматные тосты.

— Так, похмелье побеждено, можно сейчас и выпить, — вдруг заявил Сергей, видно забыв о своем разрушенном состояние, в результате которого он и записался в Легион.

Публика очень искренне поморщилась и начала горячо возражать высказанному предложению. Один Алексей сытно кивал головой соглашаясь с предложением своего друга. Все искренне стали уговаривали этих близнецов со сросшимися головами, перенести все задуманное на вечер.

— Ты забыл, — вдруг сам вспомнил Абоко. — У вас обоих, на одиннадцать тридцать назначена встреча с моим боссом. Я напомню и твоим отцом.