Беспощадные борцы с антинародным режимом, путем проведения диверсионных актов на электростанциях, канализациях, водопроводах и т. д., со всей силой пролетарского гнева, должны сеять у простого народа недовольство новой властью.

Кроме проведения диверсий, сталинские соколы и бериевские стервятники, должны были с первых же дней переворота, войти во вновь создаваемые структуры гражданского или военного общества и являться его активными участниками, а по возможности и функционерами принимающими решения.

Методы их действия прописывались проверенные — провокационные. Желательно в исполнительных органах насаждать коррупцию, воровство и бюрократическую волокиту. Готовить, т.с. бунт изнутри.

С помощью «люмпена» и обещания дать ему возможность некоторое время, безнаказанно убивать и грабить, поднимать русский народ «проклятьем заклейменный» на «последний и решительный бой». С последующим возвращением коммунистов к власти и настоящим, публичным «закручиванием гаек».

Но что-то в схеме не сработало и руками «ближнего круга», Сталина не уберегли. Отсюда и поперло…

После того, как Берия подозрительно быстро был расстрелян своими соратниками и подельниками по коммунистическим преступлениям. Судоплатов получив двадцать пять лет лагерей, радостный, что оставили в живых, отправился отбывать свой срок… Можно было подумать, что таким, как Иван Петрович пришел конец и от них будут быстро избавляться, но…

Вновь прибывшие к власти хрущевы да брежневы правильно посчитали, что такими кадрами не разбрасываются и Иван Петрович был востребован всеми приходящими партийными властями. И с успехом начал претворять в жизнь все то, к чему его готовили. Только демократам, в первое время он пришелся не по нутру, хотя возраст был самый боевой. Уже далеко за шестьдесят, когда многое списывается на старческий маразм. А с таких, как говорят в России, «взятки-гладки».

Полгода он пожил вольным стрелком на генеральской пенсии. Но не дали старику насладиться спокойной и размеренной старостью. Как гениального мастера разработки всяческих хитроумных комбинаций, он был востребован и демократами. Вернее даже не ими, а теми, кто пришел к ним, ничего не умеющим, преподавателям научного коммунизма и журналистам, на помощь для конкретной работы.

Они и вспомнили о Иване Петровиче с теплотой и любовью. Тем более, что скажем, такими поступками, как изумительная по тупости, сдача прослушивающей системы американского посольства, по примеру мерзавца Бакатина, он не отличился. Опять же оговорка — «мерзавца», это с позиции русского департамента внешней разведки, а вот с позиции тех же американцев, его, как и настоящего героя-диссидента генерала КГБ Калугина, готовы были за заслуги перед США, принять на полное государственное обеспечение, даже с оплатой стоматологического лечения и, что немаловажно, протезирования. Так сказать, сполна расплатиться за оказанные услуги по качественному обслуживанию друзей-работодателей.

В один из дней наступившей промозглой осени, в кремлевском кабинете президента состоялся, как он сам обычно любил подчеркнуть или, вернее уточнить, разговор с лучшими и преданными людьми, с зятем и дочуркой дорогой, и ненаглядной.

Поговорили, понимаешь ты, просто. Пятое-десятое… Когда в стране поднимем футбол, как здоровье внучек? Обсудили виды на урожай и цены на шерсть. Что-то еще… Короче говоря, семейная, дружеская рутина…

Что в разговоре было приятно и оставило хорошее впечатление, это смешков всяких, хихиканий, понимаешь ты, не было. Он и сам чувства юмора не имел и другим это в вину ставил. Спроста не забалуешь.

Но что-то там все-таки не заладилось. Где-то беседа дала протечку в сетях.

После окончания аудиенции и ухода вторых лиц страны, из кабинета главы государства раздавался, понимаешь ты, недовольный гул и грозовое предупреждение. О причине, кроме присутствующих, никто, ничего не знал. И даже не догадывался. Но, чуть погодя, их величество, повелело собрать свою челядь. Мол, быстро всем предстать пред ясны очи… Слово молвить буду…

Через час прибыли начальники. Президент к таким посещениям особенно и не готовился. Принял их в костюме и при галхстухе.

— Филимонов? — вопросительно поинтересовался президент, без интереса рассматривая незнакомые лица. — Филимонов есть?

— Я, — вскочил со стула начальник всей государственной безопасности.

— Сидите… Хотя нет. Вставай, поднимайся гебистский народ… В качестве наказания, понимаешь ты, придется у меня здесь, стоя слушать, — президент недовольно запыхтел. — Скажите. Вот вы считаете, что мне, или вот председателю министров, других дел нет, как только собираться и выслушивать ваши неискренние оправдания?

— Виноват, — покорно рявкнул начальник, а сам подумал: «Хорошо, что хоть, как в Совете безопасности, сразу в угол не поставил».

— Объясните, прямо сейчас, но так, чтобы я понял, — продолжал президент. — Почему, ко мне должны приходить делегации людей и жаловаться на вас. Тем более, не так давно, вы, вместе со мной пользовались их гостеприимством… Они нам тогда еще, понимаешь ты, по бутылке вермута подарили. Давайте и мы уже, в качестве ответной разрядки… внутреннего напряжения, принимайте меры. Разбирайтесь со своими, как там его…

Президент тяжело поднялся, подошел к письменному столу и посмотрел свои записи.

— Иван Петрович, какой-то, — недоуменно проговорил он. — Ты смотри, без фамилии совсем… Мне премьер сказал, что это еще из бериевских кадров? Как такие у вас еще работают?

— Разберемся, — четко доложил начальник.

— Мне пора в теннис играть, — президент сурово посмотрел на собравшихся, как бы давая им понять, что государственных дел по горло, а они сидят.

Когда все поднялись со своих мест, он на прощание обратился к председателю министров.

— А вас, я попрошу построже работать со своими кадрами. Жестче с них спрашивайте и контролируйте деньги, которые мы выделяем в разные секретные фонды. А то, понимаешь, понабирают людей без фамилий. Вон, даже журналисты их фамилий не знают. Безобразие.

Что оставалось делать председателю министров? Он покорно кивнул. Хоть, убей его, не понимал, почему журналисты должны знать фамилии секретных сотрудников.

— Все свободны, — закончил совещание президент. — Тем более не за горами Новый год. Давайте хоть к нему подойдем без сюрпризов. А то, понимаешь ты, вермут взял, а у самого люди без фамилий…

Направляясь к автомобилю, премьер, обращаясь к начальнику ФСБ, давнему своему знакомому и сослуживцу, обобщил итоги совещания и всего сказанного на нем.

— Он сам назвал срок. Вот к Новому году, без нервотрепки, нездорового ажиотажа и будем готовиться… — и как-то мрачно пропел строку из разучиваемой с дочерьми песенки. — Весело, весело встретим Новый год…

Стоя у автомобиля помолчали. На вопросительный, молчаливый взгляд начальника ФСБ, с сожалением произнес: