— Ну, братцы… Ничего не скажу, кроме одного — не дай вам боги испытать подобное.

Бессильно опустившись на ближний камень, он утер холодный пот с широкого лба, затем вдруг вскочил на ноги:

— Где гады?! Бейте их! Никто не должен уйти!..

Тараска, его оруженосец, быстро подбежал к сотнику, дернул за разорванный рукав и постарался успокоить:

— Всех пришибли, всех!..

Вложив меч в ножны, Владигор посмотрел на усталых, израненных воинов и громко сказал:

— Вы молодцы, ребята, славно рубились. Спасибо вам… Однако главное еще впереди.

Он улыбнулся Третьяку, который постепенно приходил в себя.

— Ну, считай, что заново сегодня родился. Только запомни на будущее — с колдовскими прихвостнями обычный меч далеко не всегда может справиться.

— Я теперь, князь, на всю жизнь должник твой. Ты мне ее, вторую-то, подарил нынче…

— Не я — Перун, его и благодари.

Владигор подошел к северному краю утеса. С его вершины открывалась красота воистину волшебная: внизу бесновалась в каменьях Лебяжьего порога неукротимая Звонка, правее недвижной громадой застыл проклятый Заморочный лес, а прямо перед княжичем, почти невидимая в густой и высокой траве, вилась узенькой полоской дорога в стольный город Ладор.

«Где-то поблизости давным-давно, — подумал княжич, — начиналась моя дорога… По ней до сих пор иду или, может, свернул на другую? Верный ли путь избрал? И узнаю ли когда-нибудь свое предназначение на этой земле? Кто я и зачем я?»

Он окинул взглядом дивный простор, раскинувшийся у ног, вдохнул полной грудью пьянящий воздух Синегорья и юношеским, ломким от волнения голосом произнес:

— Ладор впереди, братья. Вперед, на Ладор!

Арес был в смятении. Он не знал, на кого выплеснуть злобу, с кого содрать шкуру. Не понимал, кто виноват в случившемся. Даже не до конца (и со страхом признался себе в этом!) мог оценить происходящее. Короче говоря, он полностью утратил чувство реальности. А для колдуна что может быть хуже?

По всем колдовским канонам, это всегда означало одно — близость поражения в битве. Тем более когда битва велась с противником, владеющим определенными зачатками магического искусства. Владигор, безусловно, относился именно к таковым. Пройдя через Заморочный лес (что для смертного вообще невозможно!), укрывшись на три года в Белом Замке, затем подчинив себе сотни голодранцев и с их помощью овладев надежнейшей крепостью в нескольких днях пути от Ладора, он кем должен теперь считаться? Такое лишь магу по силам или хотя бы его подмастерью.

С другой стороны, мальчишка действует не по-чародейски, без магических выкрутасов, которые Арес готов был встретить всей мощью своего мастерства. Лихость его — человеческая. Значит, нельзя и ответить толком! Или…

Уже не раз Черный колдун нарушал Великий Запрет, не позволяющий магам любого цвета напрямую вмешиваться в дела человеческие. Но, как говорят эти нелепые создания, снявши голову, по волосам не плачут. Продав душу Триглаву, посвятив себя Черному Возрождению, куда денешься?! Служи — награжден будешь, отвернешься от Владыки — жди ужасного и бесконечного. Так нужно ли волноваться из-за мелюзги, называемой человеками?

Арес не волновался — он просто был в панике, ибо не находил ответов на вопросы, которые перед ним поставила реальность. Он растерялся.

Как получилось, что бунтари Владигора оказались под стенами стольного града? Такого быть не могло! Тем не менее это случилось, несмотря на все предпринятые меры… Пять тысяч болотных крыс должны были если не разодрать в клочья, то хотя бы надолго задержать удокское отребье. Не сумели? Почему же Мизя не сообщил о своем поражении? Но, как ни считай, разбойная ватага никак не могла миновать Лебяжий порог и объявиться под Ладором на целых два дня раньше сражения, которое еще только должно было состояться!

Измена? Крысы Заморочного леса не могли изменить хозяину. Обман? Тогда чей? Похоже, здесь не обошлось без участия Белуна. Только он со своими дружками-чародеями мог переправить ватагу княжича под крепостные стены да еще упрятать куда-то Мизю и его крысиное воинство. Простому смертному такое не по силам. Но как посмел старик нарушить чародейские законы, раньше столь свято им соблюдаемые? В этом кроется какая-то загадка.Положение осложняется с каждым днем. Соглядатаи утверждают, что вся окрестная голытьба готова присоединиться к бунтовщикам, если те начнут осаду Ладора. Хорошо же, пусть только эта наглая орава нападет на город, пусть мальчишка осмелится бросить вызов! Здесь ему и конец!.. Тайное оружие разметает любое войско, которое рискнет приблизиться к Ладору. А борейцы довершат разгром, никого в живых не оставят. Да, так и будет!

Черный колдун старался успокоить себя подобными рассуждениями, однако ощущал их уязвимость. И главная причина была все та же: неопределенность новых и неизвестных ему обстоятельств.

Хитроумный план Владигора, таким образом, полностью удался. Отряд Ждана, ошибочно принятый Аресом за главную дружину княжича, отвлек на себя внимание Климоги и Черного колдуна. И пока их соглядатаи рыскали на востоке и на севере, следя за передвижениями отряда по окрестным лесам и деревушкам, основные силы княжича, не встречая никаких преград, быстро и скрытно прошли вдоль Звонки почти до самых стен Ладора.

Но здесь княжич неожиданно для своих соратников отказался от прежнего решения, которое они считали единственно правильным, и не стал штурмовать крепость. Более того, он приказал разбить лагерь в густой дубраве на правом берегу, и теперь неширокая, но быстрая река отделяла ватагу от синегорской столицы. В таком расположении были весьма серьезные недостатки, на что ему сразу же указали Горбач и Третьяк.

Прежде всего, ватага не сможет незаметно переправиться через водный поток, защитники крепости обнаружат ее и успеют подготовиться к штурму. Лагерь тоже не удастся скрывать долго, через день-другой он все равно будет замечен людьми Климоги. Так зачем же медлить? Почему не рискнуть и не постараться взять Ладор с ходу? И наконец, самое главное: для долговременной, организованной по всем правилам военного искусства осады у повстанцев просто не хватит сил, оружия и умения. Разве не так?

— Все верно, — согласился Владигор, с удивительным спокойствием выслушав поздним вечером все их замечания. — Куда ни кинь — всюду клин. И так плохо, и этак… А главная беда в том, что я не вижу пока не малейшей возможности овладеть крепостью. Удок мы взяли хитростью и нахальством. Но здесь нас уже дожидаются, хотя не знают толком, когда и откуда мы появимся. Значит, в наших интересах как можно дольше держать противника в неведенье.

— Пока не явятся вражьи сотни из Комара и Замостья, пока не возьмут нас в клещи?! — сердито спросил Горбач. — Ты же сам еще в Удоке твердил об этой опасности. Разве что-нибудь изменилось?

— Да, изменилось, — кивнул княжич, задумчиво вглядываясь в аметист чародейского перстня на своем безымянном пальце. — Я уверен теперь, что замостьинская дружина не сможет выступить на помощь Климоге. Очень скоро ей самой понадобится поддержка, чтобы противостоять войску Фотия.

— Фотий наконец-то решился? — воскликнул Третьяк. — Вот это славно! И это многое меняет.

— Не столь многое, как тебе кажется, — продолжал гнуть свое хмурый Горбач. — Даже если сведения верны и твой магический камушек, князь, ничего не напутал, сохраняется опасность получить удар в спину: вскоре подойдут две борейские сотни из Комара, а потом еще не меньше пяти из Мозыни. У нас считанные денечки остаются…

— Но остаются же! Поэтому нет нужды рисковать раньше времени. Пойми, я нутром чувствую: если сейчас в битву ввяжемся — и людей погубим зазря, и Ладор не возьмем!

— Так на что ты надеешься?

— Не знаю, Горбач, — откровенно признался Владигор. И уточнил, подумав: — Сегодня не знаю. Посмотрим, что завтра будет, тогда и решим.

Но еще той же ночью, задолго до рассвета, произошли события, заставившие Владигора приступить к активным действиям. Началось все на другом берегу Звонки, за толстыми крепостными стенами… Климога, отчаявшись получить от своих соглядатаев точные сведения о местонахождении и численности ватаги бунтовщиков, велел стражникам пройтись по дворам смердов, хватая всякого, кто покажется им подозрительным.