Вдруг Владий, все это время молча стоявший позади Горбача, вышел вперед и сказал:

— Я согласен, Кабан. Я буду с тобой драться — здесь и сейчас.

Толпа мгновенно затихла. Никто не ожидал, что мальчишка примет вызов, обрекающий его на заведомую погибель.

— Ты что, Владий, с ума сдвинулся? — громко прошептал Ждан, дергая приятеля за рукав. Но Владий только плечом повел, освобождаясь от руки Ждана. Горбач пристально посмотрел на своего подопечного. Жаль, конечно, что всем его замыслам не суждено сбыться, да ничего не поделаешь.

— Хорошо, быть посему! — твердо произнес он. — Расчистить круг. Начинать по моему слову.

Владий прекрасно осознавал, на какое безумие он осмелился. Но понимал также, что, не приняв вызова Кабана, он будет просто растерзан оравой ослепленных ненавистью разбойников. Какой же выбор ему оставался?

Толпа, предвкушая забавное зрелище, расступилась, освобождая место для поединка, а скорее — для растерзания мальчишки диким зверем. Здоровенный громила оскалился, с нарочитой неспешностью сбросил дерюжную куртку, поиграл мускулами, демонстрируя всем свою мощь.

Владий внимательно осмотрелся, оценивая площадку, выделенную для схватки, и прикидывая, как и что здесь можно использовать в драке. Две чахлые березки, большая бочка с водой, гнилое бревно и несколько поленьев, сваленных в кучу возле крыльца атаманской избы. Что ж, особо не разгуляешься, но все-таки не на пустом месте… Он вытащил нож и приготовился к схватке.

Кабан, расправив могучие плечи, медленно двинулся в сторону Владия. Свой нож он зажал в зубах, словно показывая — я, мол, этого гаденыша одними руками раздавлю! Владий стоял чуть пригнувшись и напружинив ноги, выставив нож вперед.

Когда расстояние между ними сократилось до двух шагов, Владий обманным движением наклонился влево и тут же, подогнув правую ногу, скользнул под рукой Кабана в противоположную сторону, сразу оказавшись у того за спиной. Кабан мгновенно повернулся, но Владий без малейшей задержки повторил свой трюк, на этот раз успев полоснуть противника острием ножа по бедру.

Рана, конечно, не была глубокой, однако она весьма чувствительно задела самолюбие Кабана. По-прежнему сжимая нож в зубах, он бросился на мальчишку. Владий едва успел увернуться. Теперь его позиция была не слишком удобной: путь к возможному отступлению отрезала бочка с водой. Рыжий мордоворот тоже заметил его оплошность и с довольным видом фыркнул. Сейчас он гаденыша достанет и… Кабан не уловил того момента, когда юркий малец кинулся ему под ноги. Руки громилы схватили лишь воздух, а сам он, потеряв равновесие, буквально врезался в бочку.

Разбойники, наблюдавшие за этим странным поединком, дружно загоготали. Смех стал еще громче, когда в Кабана, не успевшего опомниться после столкновения с дубовой бочкой, полетели сучковатые поленья. Владий успел штуки четыре их швырнуть, пока его противник искал выпавший в траву нож. Одно полено угодило Кабану прямехонько в глаз, заставив разбойника взвыть от резкой боли.

Озверевший, не столько из-за подбитого глаза и царапины на бедре, сколько из-за неуместного веселья своих товарищей, Кабан заскрежетал кривыми зубами и не разбирая дороги, устремился вперед. Остановить его теперь могла бы лишь крепостная стена.

Но Владий и не собирался встречать Кабанью тушу своей грудью. Он развернулся и кинулся наутек! Добежав до двух березок, он проскочил между ними, громила же вынужден был обогнуть неожиданное препятствие, да еще и за ствол березы ухватиться рукой, чтобы не пролететь мимо. Владий, ожидая этого, сделал молниеносный выпад. Охотничий нож до середины лезвия вонзился в правое плечо Кабана. Тот охнул, отшатнулся назад и застыл, с удивлением глядя, как из глубокой раны бежит густая кровь.

Внезапно наступила полная тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Кабана. Зрители поняли, что их товарищу не удастся взять мальчишку голыми руками, что «гаденыш», оказывается, умеет больно кусаться и намерен это наглядно доказать.

Тишину прервал звонкий возглас Ждана:

— Молодчина, Владий! Так его!..

Кто-то поддержал:

— А что, парень-то не из слабаков. Придется Кабану попыхтеть.

— Верно говоришь. Рябой. Давно Кабан так не бегал!

Владий стоял посреди поляны, не спуская глаз с противника и стараясь угадать, что тот теперь предпримет. Кабан перехватил нож в левую руку и медленно двинулся к мальчишке. Он понял, что в ловкости явно уступает ему, поэтому решил оттеснить Владия к атаманской избе и там уж наконец искромсать в куски.

Не сразу сообразил Владий, какую западню готовит ему разбойник. А потом поздно стало: пятясь, он очутился почти у самых ступенек крыльца. Попробовал было скользнуть в одну, в другую сторону, но Кабан пресек его попытки, перекрывая выход на свободное пространство. С верхней ступени крыльца за ним бесстрастно следил Протас.

Кабан оскалился, готовясь сокрушить малолетнего врага своего лавиной неотразимых ударов. Владий отступил еще на один шаг и почувствовал под ногой первую доску крыльца. Отходить дальше некуда.

Громила выкинул руку с ножом вперед, метя мальчишке в живот. Но за мгновение до этого Владий каким-то немыслимым, почти заячьим прыжком взвился вверх. Левой ногой он отбил нож Кабана, а правой пяткой вмазал ему в переносицу. Еще в воздухе извернувшись, Владий приземлился на четвереньки, больно ударившись о ступени. Ему некогда было замечать боль и хлещущую из голени кровь. Враг был в шоке, однако, раскачиваясь как пьяный, с окровавленным лицом, уже ничего не соображая из-за оглушительного звона в башке, он продолжал перекрывать путь к спасению.

Владий кубарем скатился ему под ноги и головой ударил в пах. Кабан скрючился, взмахнул ножом, на сей раз вспоров — и достаточно глубоко — правое бедро противника. Но сам он на ногах не удержался, всем телом рухнув на Владия.

Толпа застыла. Сейчас Кабан приподнимется, вскинет нож и одним ударом пригвоздит распластанного под ним мальчишку к ступеньке атаманского крыльца… Почему же он не спешит? Даже не шевельнется!

Из-под массивной туши медленно выбрался окровавленный Владий. Он отполз чуть в сторону и сел, очумело глядя на неподвижного Кабана. От толпы разбойников отделился Горбач, решительно подошел к поверженному громиле и с видимым усилием перевернул его на спину.

Общий вздох потрясенных зрителей пронесся над поляной. В груди Кабана торчал охотничий нож Владия.

— Прямо в сердце, — негромко сказал Горбач. — И по самую рукоятку… Славный удар.

Все разом загалдели, кинулись осматривать труп, кто-то принес чистые тряпицы, чтобы перевязать раны победителя, кто-то подал ему напиться. Словно и не требовали совсем недавно содрать с него шкуру, посадить на кол. Таковы уж нравы разбойных людей: победителю — почет и уважение, а побежденный никого не интересует.

Белун сидел в старом кресле с высокой спинкой возле распахнутого в ночь окна и ждал. Взору его открывалось глубокое ущелье, выходящее в предгорную долину, за которой угадывалась темная громада леса. Лунный свет не достигал дна ущелья, но озарял долину и пересекающую ее узкую ленту дороги. Не видно было и того, как эта дорога, вбегая в ущелье, затем еще более сужается и превращается в опасную каменистую тропу, крутым серпантином поднимающуюся по высокой горе к воротам Белого Замка. Ни один человек не решился бы ночью пройти по ней. Да и ясным днем уже много лет не появлялись путники на этой дороге.

И все-таки чародей, когда выдавался свободный час, неизменно садился в кресло у окна и смотрел вдаль, поджидая долгожданного гостя. Он знал, что почувствует его приближение задолго до того, как старческие глаза разглядят едва приметную точку, пересекающую долину. Однако не мог почему-то отказаться от своей странной привычки. Может быть, она просто помогала ему сосредоточиться, разобраться в мыслях и чувствах, спокойно продумать планы дальнейших действий.

Впрочем, сейчас он ждал совсем другого путника, для которого не помеха предрассветная мгла и крутые горные склоны. Тот, кого он ждал, обязательно должен явиться до зари. В противном случае встреча будет отложена до следующей ночи…