— Владий, дружище! — раздался вдруг радостный крик. Расталкивая столпившихся возле борта людей, к Владигору бросился Ждан. — Глазам не верю, ты ли это?
Друзья крепко обнялись.
— Говорил я тебе, что обязательно встретимся, — улыбнулся княжич. — Не ошибся, как видишь.
— Слава Перуну, ты живой! А то ведь разное сказывали…
— Живой, друг, живой. И не без твоей подмоги, кстати. Меня Зотий в этой клетке Климоге в подарок вез, а тот бореец, которого ты ножом снял, запороть хотел до смерти. Так что очень вовремя ты подоспел.
Владигор повернулся к разбойникам и поклонился всем в пояс:
— Спасибо вам, люди. Всегда помнить буду, что из беды меня выручили. Срок придет — отблагодарю по-княжески…
Разбойники, молча и с некоторым замешательством наблюдавшие за Владигором и Жданом, при упоминании о княжеской награде оживились, меж ними шумок пробежал:
— Неужто сам юный князь?
— Слушай ты его больше!.. Трех самозванцев Климога вздернул, этот в четвертые метит.
— Вылитый Светозор в молодости!
— Ждан его знает. Горбач тоже, кажись… У них спросить надобно.
— Князь, Переплут меня забери, князь это!
— Не мели ерунды. Откуда ему взяться?
— И Зотий, глянь, сапоги его лижет. А до того князем Владигором величал, пощаду вымаливал.
— Нет, братва, здесь разобраться надо…
Наместник Зотий, который и в самом деле, ползая на четвереньках, пытался целовать сапоги Владигора, вдруг вскочил и рванулся куда-то в глубину ладьи, закричав на ходу:
— Я мигом, князь! Все принесу… Я все уберег!
Разбойники тут же перехватили его. Однако Владигор, догадавшись, за чем побежал Зотий, сказал:
— Не держите, пусть принесет. Куда он денется?
Горбач был поражен тем, что его люди без промедления подчинились юноше, которого впервые увидели перед собой. Словно негромкий голос его обладал над ними таинственной властью. Или сразу, еще разумом не осознав, сердцами своими угадали в нем подлинного синегорского князя?
Зотий быстро вернулся назад, с нелепой торжественностью неся в руках резную ореховую шкатулку, Вновь преклонив колени, он открыл ее перед Владигором:
— Прими, князь, знаки власти твоей. Я их от борейских ворюг припрятал, все в целости для тебя сохранил…
В шкатулке среди драгоценных камней Владигор увидел чародейский перстень, свой родовой знак на кожаном шнурочке и заговоренный охотничий нож. На душе у него потеплело, даже праведный гнев на трусливо пресмыкающегося Зотия иссяк, уступив место брезгливой снисходительности.
Забрав то, что принадлежало ему, юноша протянул шкатулку Горбачу:
— Эти камушки не у меня были взяты. Они теперь добыча всей ватаги, верно?
— Надеюсь, не только эти, — ухмыльнулся Горбач, принимая шкатулку. — Не с пустыми руками Зотий в Ладор направлялся. На ладье полно должно быть добра всяческого. Мы сейчас к берегу пристанем, все до самого донышка перетрясем…
Будто лишь теперь вспомнив о своих обязанностях, Горбач окинул взглядом столпившихся на палубе людей и рявкнул:
— Чего стоите, бездельники?! Живо на весла, пока мимо подвод не проскочили! Микош и Влас — на руль. Ждан, командуй. А я пока нашему князю помогу кровь смыть и одежку подберу получше…
Вскоре ладья причалила к дощатым мосткам, надежно укрытым от постороннего взгляда густыми заросля-: ми высокого камыша. Здесь их уже поджидали четыре подводы, на которые разбойники торопливо стали перегружать награбленное.
— За одну ездку не управимся. — Горбач не скрывал радости, осматривая тюки с мехами, набитые серебром и золотом сундуки, бочонки с вином и топленым маслом. — Богатый улов нынче!
Владигор, поглядывая на реку, спросил:
— Никак не пойму, почему ладья с таким богатством шла без надежной охраны? Неужто Зотий осмелился плыть в Ладор без сопровождения?
— Ну да, осмелится он, как же! — рассмеялся Горбач. — Два больших учана с полусотней воинов следом шли, да мы их ночью попридержали немного.
— Старую обманку применил? — догадался Владигор. — К берегу подманил и поджег?
— Верно, только поджигать не стали — с ладьи огонь могли увидеть и на якорь встать. Мои ребятки их на камни заманили. Кормчего первого учана, он из местных, мы еще в Замостье золотишком задобрили, чтобы про опасное место помалкивал. А на другом учане бореец на руле стоял, ему секреты Чурань-реки неведомы. Надеюсь, хорошо напоролись, крепко сидят… Однако поспешать все равно надо, мало ли что случается!
— А с ладьей что делать будешь?
— Вниз по течению отгоню подальше да и запалю.
— Не жалко? Славная ладья, морская.
— На что она нам? — пожал плечами Горбач. — На шнеках всегда ходили, они ловчее, увертливей. Чего ее, борейскую, жалеть?
— Была борейская, теперь наша, — твердо произнес Владигор и обратился к подошедшему Ждану: — Сможешь ладью на реке припрятать, чтобы и чужие не нашли, и для нас под рукой была?
Ждан, подумав немного, кивнул:
— Есть местечко, никто не сунется. Русалочья протока на краю Заморочного леса. Туда и наши-то не заходят, побаиваются. Глубины для этой посудины вполне хватит.
— Отлично, Ждан. Возьми гребцов сколько нужно, отгони туда ладью и возвращайся поскорее. Нам о многом еще поговорить нужно…
И вновь Горбач ни словом, ни жестом не проявил своего отношения к тому, как решительно захватывает Владигор бразды власти в разбойной ватаге. Княжич прекрасно понимал, чего стоит Горбачу подобная невозмутимость, догадывался о сумбуре чувств в его душе. Но делал вид, что иного поведения ни для себя, ни для него не мыслит. Только так молодой властитель Синегорья и его не слишком законопослушный подданный встретились после долгих лет разлуки; один распоряжается, другой пусть без особой радости, но подчиняется его воле.
Вдруг за их спинами затрещали прибрежные кусты. Ждан, обнажив меч, мгновенно заслонил собой княжича. Горбач тоже, хотя не сдвинулся с места, выдернул кинжал из-за пояса.
— Эй-эй, полегче! — послышался знакомый голос. — Разве так лучших друзей князя Владигора встречают?
На поляну, растянув рот до ушей, выбрался Чуча, а за ним — златогривый Лиходей! Владигор бросился к ним, на ходу подземельщика от души по плечу хлопнул (тот едва на ногах устоял!) и повис, как мальчишка, на гордо выгнутой шее своего верного скакуна.
Потирая плечо, коротышка состроил обиженную гримасу:
— Ну вот, конь ему, конечно, всего дороже. А про того, кто жеребца норовистого к хозяину вывел, он и думать забыл!
— Ладно цену-то набивать, — улыбнулся Владигор. — Это еще вопрос, кто кого вывел! Сомневаюсь, что Лиходей тебя к себе близко подпустить мог… На руке вон, не его ли зубов отпечаток виднеется?
Чуча смешался и ничего не ответил. Горбач, с интересом оглядывая белого жеребца, задумчиво произнес:
— Ходили тут разговоры про всадника на златогривом коне… Значит, была в тех словах правда. Дивный конь, княжеский!
Потом на карлика — сверху вниз — небрежный взгляд бросил:
— А сей заморыш откуда? В наших краях таких не припомню.
— Попридержи язык, горбатый! — с неожиданной злостью ответил Чуча. — Коли хочешь, можем на кулаках проверить, кто здесь покрепче… Ну, готов?
— Будет вам цапаться, забияки! — вмешался Владигор. — Познакомиться не успели, а уже драться готовы. Для борейцев и Климоги силенку приберегите.
Горбач живо сообразил, что глупо было бы сейчас поссориться с Владигором из-за маленького уродца, и поспешил оправдаться:
— Да я ничего против него не имею… Извини, приятель, коли обидел ненароком. Просто в диковинку вид твой.
Показывая, что сказанного достаточно, он вновь обратился к Владигору:
— Не пора ли в становище двигаться? Юноша одним махом вскочил на коня.
— Что ж, Горбач, ты прав — нынче время нам дорого. В путь!
6. Друзья и враги
Многое изменилось в этих местах за прошедшие годы… Разбойная ватага обитала теперь сразу в трех становищах. Самое тайное по-прежнему располагалось на поляне, прикрываемой от чужих людей Заморочным лесом. Два других находились в рыбачьих селениях и внешне ничем не отличались от множества таких же убогих деревушек, впавших в полную нищету из-за неуемных поборов Климоги. Однако ни рыболовством, ни земледелием здешние обитатели больше не занимались, предпочтя мирным трудам окаянную татьбу — разбойный промысел.
