От меня эти переговоры долгое время скрывались, но однажды старик Бирич посвятил меня в свою тайну.

— Так вы говорите, что Бочкарёв произвёл на вас хорошее впечатление?

— О да. Первое впечатление было почти восторженное. Ведь, в сущности, его вели на казнь, а он шёл ясным соколом и таким орлиным взглядом смотрел на толпу, готовую его разорвать, что не только меня, но и всю толпу подчинил своей воле. Струхни он хотя бы на секунду, и его бы разорвали.

— А когда познакомились, очарование прошло?

— Конечно, Христиан Платонович, ко всему привыкаешь, привык я и к Бочкарёву. Но скажу определённо: он и теперь мне нравится.

— И вы не ошиблись в нём. И теперь он не падает духом, а придумал такой блестящий план защиты от большевиков, что я просто диву дался. Он говорит, что с уходом японцев отразить нашествие большевиков на Приморье — дело почти безнадёжное. Единственное, что надо сделать, — это захватить теперь же Камчатку, берега Охотского моря, Якутск и, двигаясь на юг по Лене, угрожать Хабаровской железной дороге с севера. И только тогда при совместных действиях с войсками Приморья возможно и поражение большевиков, и дальнейшее наступление на Читу и Иркутск. Лена как единственный путь сообщения с Якутской областью местами так сдавлена скалами, что если их укрепить, то получатся вторые Фермопилы. Что скажете про этот план?

— Я не военный, не стратег, но, насколько помню карту тех мест, думаю, что план говорит сам за себя.

— Очень рад, что вы так думаете. Теперь скажу, что и Меркуловы, особенно Николай, склоняются к данному предложению и предлагают мне стать во главе экспедиции.

— Почему же вам, а не Бочкарёву как его автору?

— Нет, вы не так поняли меня. Конечно, военная власть вручается Бочкарёву, но он будет на основании общих законов подчинён в административном отношении непосредственно мне как вновь назначенному генерал-губернатору Камчатки и всего Северного края.

— Почему же, скажите мне, Меркуловы в своём выборе остановились на вас? Ведь вы немолоды и, наконец, невоенный человек.

— Вот потому-то и назначили, что я великолепно знаю Камчатку и весь Северный край. А мои годы служат порукой, что я сумею удержать Бочкарёва от чрезмерных увлечений.

— Ну, а откуда же он наберёт себе армию? Ведь там население очень редкое?

— Она у него готова: к нему стеклись его бойцы из Хабаровска. Их около пятисот, и всё это испытанные люди, скованные дисциплиной и верящие в своего атамана.

— Ну, положим, это так… Но ведь для того, чтобы победить, нужны средства.

— Эх, батюшка, да ведь вся Камчатка засыпана золотом, и мы сумеем его достать. Помимо золота, там масса рыбы и оленины. Нужна мука, спирт и порох. Всё это Меркуловы дают в достаточном количестве, чтобы перезимовать двум-трём тысячам людей. Оружие и артиллерию тоже дают, а шкуры оленей будут и обувать, и одевать.

— Ну что же, дай Бог успеха, — сказал я Биричу, пожимая руку. — По правде говоря, хоть и кажется мне всё это сказкой из «Тысячи и одной ночи», но я искренне желаю вам успеха.

С этого дня по воскресеньям Бочкарёв стал появляться со своей супругой, женщиной из хорошей семьи. С ним почти всегда приезжал пожилой генерал, фамилию которого не могу вспомнить. Его Бочкарёв отрекомендовал мне как начальника штаба. Помимо генерала, приезжали и два адъютанта Бочкарёва и титуловали наших хозяев «Ваше Высокопревосходительство», что особенно нравилось Пелагее Петровне.

Во время завтрака и обеда разговоры вертелись главным образом вокруг деталей плана. Мечты Бочкарёва доходили и до захвата Бодайбо.

— Вот, Владимир Петрович, где неисчерпаемое богатство. Если бы нам удалось захватить прииски, золота хватило бы для ведения войны с большевизмом в большом, всероссийском масштабе.

— Раз это так, то вам следует с первых же дней установить аффинаж и чеканку собственной монеты, чтобы ею расплачиваться с золотоискателями. По вашим словам, там золото очень высокой пробы и его охотно продают по три три с половиной тысячи иен за золотник. Это даст семь-восемь тысяч барыша с пуда купленного золота.

— А ведь правда, — подхватил Христиан Платонович. — Ведь вы знаете аффинаж?

— О да, знаю по нашему банку. Это стоит грош, но нужны кислоты и химическая фарфоровая посуда. Наша небольшая лаборатория в две комнатки могла пропустить в год до двадцати пяти пудов золота. А вот чеканка мне незнакома, но нужен небольшой моторный молот. Золотые листы можно легко изготовить на прокатных станках.

— Эх, Владимир Петрович, бросайте-ка вашу меняльную контору и едем с нами. Там я вас назначу министром финансов. Все мы там разбогатеем, да и служением Родине замолим наши грехи.

— Нет, Христиан Платонович, хоть меня всегда интересовал север, но при таких политических условиях я боюсь его. Да при этом не очень-то и верю в ваш военный успех. Мне думается, что на севере, где больше инородцев, большевизм не успел ещё вполне расцвесть. От него население ещё не потерпело достаточно бедствий. Ведь смотрите, и здесь крестьянство стоит за большевиков, ещё недостаточно познав их. Русский человек своим глазам не верит, ему всё надо перетерпеть на своей шкуре. Вот почему я мало верю в успех вашего прекрасного плана, как и в то, чтобы Меркуловым с вашей помощью удалось отстоять Приморье от нашествия большевиков, когда уйдут японцы.

— Ну что ж, поживём — увидим, а складывать рук не будем, — возразил мне Бирич.

Отъезд был назначен на конец июля, и мы решили пока не оставлять дачу. Впоследствии отъезд экспедиции затянулся и только в конце августа Бирич с отрядом Бочкарёва на двух судах двинулся на Камчатку, к Петропавловску.

Мне, признаться, очень нравился план Бочкарёва, но я никак не мог понять, как это Меркуловы назначают бывшего каторжника генерал-губернатором Северного края. Ведь прошлое Бирича там известно. Даже откидывая в сторону его прошлое, я не остановился бы на этом выборе из-за склонности старика к рюмочке, а главное, не нравилось мне влияние на него жены.

Нет сомнения, что это она назначается на должность генерал-губернатора. Помимо этого, очень не нравились мне и открытые разговоры о возможности составить там личный капитал. Не эта ли мысль являлась главным двигателем решений и не заинтересован ли здесь лично был и «Торговый дом братьев Меркуловых»?

Но назначение Христиана Платоновича на высокую должность генерал-губернатора Камчатки мало отразилось на манере нашего хозяина держать себя. Он остался тем же добродушным и хлебосольным человеком, каковым и был, и только на радостях стал выпивать несколько лишних рюмок водки.

За неделю до отъезда Биричей Наташа сняла две комнаты в квартире Болдырева, а мы вернулись в нашу тёмную комнату над воротами. За несколько дней до отъезда сделал нам прощальный визит Бочкарёв. Он приехал с супругой и засиделся. Разговор вскоре привёл к его жалобам на тяжёлый и своенравный характер Пелагеи Петровны.

— Сам старик, — говорил Бочкарёв, — хороший, покладистый человек. Но ведь беда в том, что им командует жена, а это приведёт к таким столкновениям, что отравит нам всю жизнь.

— Ну что же, — сказал я, — придётся вам с ней по-дружески и конфиденциально поговорить, да так, чтобы после этого разговора она прикусила свой язычок.

— Да, — сказал Бочкарёв, — и мы с женой думаем, что без этого не обойдётся, благо и случай для разговора предвидится уже теперь. Генеральша потребовала отвести себе и мужу две лучшие каюты, указав номера. Я ответил письменно, что приказания Её Высокопревосходительства исполнены в точности, а сам переставил номера, так что лучшая каюта стала худшей. Завтра при погрузке выйдет первый скандал. Но я решил не уступать, а выдвинуть свои ультимативные требования.

На другой день мы пошли провожать отъезжающих. «Генеральша», видимо, была не в духе, а Бочкарёв шепнул мне:

— Был бой, но я остался победителем.

— Поздравляю с первой победой. Это несомненный залог дальнейших успехов.

Разговор пресёкся командой «смирно!». Войска вытянулись вдоль борта в две шеренги. На корабль входил военный министр Николай Меркулов.