И это определение означает полное фиаско теории. Теория, в которой предлагается найти в природе то (произвольное), что «делает теорию верной», является незамкнутой. Неизвестный всегда фактор – это «найди то – не знаю, что». Его предлагается обнаружить экспериментатору на свой страх и риск. И это и означает, по сути, отсутствие теории. «Подкрепление стало «фактором увеличения вероятности или силы связи» – найдете «увеличение» – значит нашли «подкрепление». Не нашли – «на нет и суда нет» – сами виноваты! Есть ли аналоги таких маневров в техническом конструировании? Пожалуй, и нет! Представьте, что теорию парового двигателя и паровоза (локомотива) начинали бы с укладки рельс, подвоза любого топлива и построения рамы на колесах. А потом определяли теорию движения через «паровоз» в духе «паровозом будет считаться все, что позволяет или увеличивает вероятность преобразования энергии сгорания топлива в движение колес…».

Выводы, но не все. А тайна ошибки в том, что огромные исследования (и очень важные для материалистического подхода в науке в целом на этом этапе) были построены не на теории, а на уникальной «методологии измерений» в гипотезе и традициях «черного ящика» или простой функции

Y = F (X).

Суть не глубока: «воздействуем и посмотрим, что получится». И этого было трагически мало для построения теории.

Авторы большинства исследований не обращали внимания на то, что модель надо немедленно расширять, включая вопросы регулирования сытости животных при работе с ними, например, ограничении их в пище для создания потребности голода и учета объема насыщения животных и остановки их обучения на этот момент и др.

Но были и гении своего места и времени. Это Доллард и Миллер (Миллер – ученик Халла) – об их экспериментах информация будет позже. В результате опытов с крысами в теме страха они пришли к «теории научения»:

«для того, чтобы чему-то научиться, человек должен чего-то желать, что-то замечать, что-то делать и что-то получать. В более точной формулировке, эти факторы – влечение, ключевой раздражитель, реакция и награда. … Теория научения стала твердым сплавом принципов, полезных для описания человеческого поведения».» [Miller N. E. and Dollard J., 1941, pp.1—2], цит. по [Холл К. С., Линдсей Г., 2008, сc. 513—514].

И мы оставляем эту тему просто потому, что она уже разрешена силами другой теории – теории потребностей, а, точнее, парадигмой адаптации. Но, несомненно, прошлые усилия и бихевиоризма и теории Павлова и позже Скиннера не были напрасны. Общество и мир науки признателен исследователям, прежде всего, за материализм и стремление к объективности в проведении научных экспериментов с животными.

Ведь, что такое «влечение, ключ, реакция и награда»? Это соответственно 1) потребность, 2) известный (или будущий «ключевой») признак возможности удовлетворения, 3) поведение и 4) удовлетворение – вся схема адаптации Винера. Например, это голод, вид известной пищи, ее захват и насыщение.

Мы до этого отметили, что напряжение возникает как вторичное и внутри, оно происходит от среды тела или от наружной природы. Оно требует своего снятия и формирует поведение. Снятие напряжения – это некий позитив и результат важного и полезного поведения. Потому важное поведение и запоминается. Поведение – оно бывает на одну минуту, когда надо выйти – по-французски sortir, и всем ясно, о чем речь! Но оно бывает и на всю жизнь – и даже название имеет – «направленность».

Напряжения в психике отмечены теорией доминанты А. А. Ухтомского (1910—20-е годы). Он заметил в экспериментах с животными, что в момент общего специфического (то есть направленного по какой-то причине) возбуждения все предшествующие состояния снимаются, то есть тормозятся, а ВСЕ новые внешние текущие ощущения – преобразуются в усиление доминирующего возбуждения. То есть в этом представлении вся функциональность организма приспосабливается к усилению ведущего возбуждения, как главной депривации, подлежащей разрешению, снятию. Организм приспосабливается к усилению главного источника всей психической активности и к разрешению, завершению поведения, его (возбуждения) снимающего.

Самым наглядным примером как потребность и как процесс стали – дефекация и мочеиспускание. Голод и жажда, половое возбуждение у животных имеют тот же смысл.

Автор относил свое понимание доминанты ко всем формам психического у животного и человека.

Вот фрагменты текста Ухтомского о доминанте:

«Все данные говорят за то, что доминанта есть не привилегия высших нервных этажей, но общий рабочий принцип нервных центров.

Доминанта создается односторонним накапливанием возбуждения в определенной группе центров, как бы за счет работы других центров. Это – как бы принципиальное нарушение равновесия между центрами. Спрашивается, где же конец этого нарушения? Чем определяется конец доминанты?

Когда доминанта представляет из себя цепной рефлекс, направленный на определенный разрешающий акт, (этот) разрешающий акт и будет концом доминанты. Когда глотание, дефекация, обнимание достигли окончательного акта, это и будет концом соответствующей доминанты и именно эндогенным (СЧ – самопроизвольным, произведенным самим организмом) ее концом.

Но возможно возникновение в центрах новой доминанты, несовместимой с первой. Склонность к беспокойной локомоции у децеребрированного (с удаленным мозгом) животного не дает укрепиться доминанте потирания. Возникновение новой доминанты, функционально несовместимой с первой, намечает экзогенный конец для первой (СЧ – здесь дана идея смены одного состояния доминанты другим доминантным возбуждением). Мыслимо, далее, прямое торможение доминанты с высших этажей центральной нервной системы, например, с коры.» [Ухтомский А. А., с. 57—58].

Таким образом, напряжение или возбуждение, активизирующее поведение, которое мы представляем результатом некоего внутреннего включателя (диспетчера), есть возникшее вторичное внутреннее состояние в психике животных и человека, которое в психологии уже c подачи А. А. Ухтомского именуют «доминантой». Доминанта возникает, как отражение вторичных ощущений дисбаланса со средой (или сама есть такое ощущение) и исчезает в результате разрешающего адаптацию организма акта или поведения. Отмечена и конкуренция доминант и «этажность» возбуждений, то есть взаимодействие и старого мозга и новой коры.

Но до сих пор в психологических словарях о доминанте Ухтомского можно видеть определения, в которых доминанта отражает «мотивационные состояния» человека.

И это очень нехорошо потому, что в таком случае «вторичное ощущение» у животных требуется тоже именовать «мотивацией». А что такое мотивация у животных, не ясно, если только не считать дословно – мотивацию чистым источником подсознательного выученного движения. Мотивация превращается в потребность. И, между прочим, это многих устраивает, если это понимать как рефлекс животных.

Однако, использование одного термина для животных и человека в разных смыслах неприемлемо. Оно оказывается поводом ухода от идеи потребностей в пользу странного компромисса с когнитивными (познавательными) теориями, специфично развитыми для человека в конструкции идеи поведения, основанного на Целях и Знаниях.

Как же именовать напряжение, которое у живого возникает и влечет, заставляет, принуждает к любому действию, способному снять это напряжение? Его следует именовать потребностью. И его именуют именно таким образом.

Так в работе уважаемых В. М. Смирнова и К. В. Судакова в их «Словаре-справочнике по физиологии» (2010) говорится:

«Биологическая роль доминантного очага возбуждения в ЦНС заключается в том, что на его основе формируется конкретная приспособительная деятельность, ориентированная на достижение полезного результата, необходимого для устранения причин, поддерживающих тот или иной нервный центр в доминантном состоянии» И, кстати, нервный центр авторы определяют в справочнике как «совокупность синаптически связанных нейронов ЦНС, достаточных для регуляции функции органа согласно потребностям организма» [Смирнов В. М. и Судаков К. В., 2010, с. 218—221].