С этой позицией категорически не соглашается Н.С. Малеин, который считает, что возложение на должника ответственности за третьих лиц – «это возложение обязанности без вины, ибо о вине невозможно говорить иначе как о собственной вине, не впадая в противоречие с самим понятием вины»[1008]. Однако, давая в общем-то правильную оценку природе отношений, складывающихся при применении к должнику ответственности за действия третьих лиц, Н.С. Малеин призывает вовсе отказаться от такой «безвиновной» ответственности, а вопрос компенсации материального ущерба при невиновном неисполнении обязательства решать на основе «распределения случайных убытков» за счет их локализации на стороне должника либо кредитора либо «за счет народного хозяйства в целом или специальных фондов (метод страхования)»[1009].
М. М. Агарков, напротив, упрекал противников принципа вины, которые «закрывают глаза на то, что ответственность должника за чужую вину есть все же ответственность за вину, хоть и не за вину самого должника»[1010]. Эту позицию в категорической форме поддерживает и О.С. Иоффе, который утверждает, что «ответственность за чужую вину не только не отступает от принципа ответственности за вину, а, наоборот, единственно способна обеспечить доведение юридических санкций до непосредственного виновника нарушения. При взыскании возмещения с невиновного должника или кредитора нет собственно ответственности, а используется лишь юридико – технический прием, побуждающий того участника обязательства, который единственно на это управомочен, переложить возмещение уже в порядке подлинной ответственности на действительного виновника убытков»[1011].
Кстати сказать, дореволюционные российские цивилисты также считали, что в подобных ситуациях должник отвечает за вину третьих лиц. В материалах Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского Уложения по этому поводу имеется следующее замечание: «Указывать в ст. 1653 (где помещена норма об ответственности должника за действия третьих лиц. – Примеч. авторов), что должник отвечает не за все вообще действия, а лишь за вину исполнителей его поручения, является излишним, ибо очевидно, что ст. 1653 не имеет целью в данном случае изменять общие условия ответственности в случае неисполнения обязательства»[1012].
Позволим себе, однако, не согласиться с позицией авторов, рассматривающих ответственность должника за неисполнение обязательства, возложенного им на третьих лиц, в качестве ответственности за чужую вину. На наш взгляд, правоведам советского периода, отстаивающим концепцию ответственности должника за чужую вину, было свойственно стремление во что бы то ни стало довести цепочку ответственности до непосредственного виновника – третьего лица, на которого было возложено исполнение обязательства, при этом вовсе не принимались во внимание интересы кредитора. Напротив, российские дореволюционные цивилисты именно права и интересы кредитора (верителя) ставили во главу угла. «Между верителем и таким посторонним лицом (на которое возложено исполнение обязательства. – Примеч. авторов) никакого отношения не существует, лицо это, не будучи обязано к чему-либо по отношению к верителю, как и всякое другое постороннее лицо, не может, строго говоря, нарушить права его по тому обязательству. С другой стороны, верителю нет дела до того, предполагает ли должник исполнить обязательство лично или употребить для того посторонних исполнителей, следовательно, и права верителя не могут быть поставлены в зависимость от принятия должником того или другого порядка исполнения»[1013].
Если продолжить ход данного рассуждения, то мы неминуемо должны прийти к выводу о том, что, коли третье лицо, на которое возложено должником исполнение обязательства перед кредитором, как и всякое постороннее лицо, не будучи обязанным по отношению к последнему, не может в принципе нарушить права кредитора по этому обязательству, обстоятельства, свидетельствующие о наличии либо отсутствии его вины, a priori не могут быть предметом обсуждения при решении вопроса об ответственности должника за нарушение соответствующего обязательства. Важное значение имеет и то обстоятельство, что всякий разумный и добросовестный участник имущественного оборота, возлагая исполнение своего обязательства на третьих лиц, должен предвидеть в качестве возможного последствия такого шага возможность его неисполнения или ненадлежащего исполнения и, может быть, застраховать свой риск ответственности перед кредитором.
Таким образом, возлагая исполнение своего обязательства на третьих лиц, должник принимает на себя обязанность отвечать за его нарушение без учета обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии вины должника в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Тем более что, как известно, кредитор не вправе отказать в принятии исполнения обязательства, предложенного за должника третьим лицом, на которое возложено такое исполнение (ст. 313 ГК).
Дореволюционные российские цивилисты не различали ответственность должника, возложившего исполнение своего обязательства на постороннее лицо, от его же ответственности за действия своих представителей, в том числе рабочих и служащих. Действующее же сегодня гражданское законодательство выделяет специальные положения об ответственности должника за действия своих работников. Согласно ст. 402 ГК действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника. Должник отвечает за эти действия, если они повлекли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.
В отличие от ответственности должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение обязательства, при применении к должнику ответственности за действия его работников по исполнению его обязательства общие условия ответственности не затрагиваются.
Обстоятельства, о которых шел разговор ранее: неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства, связанного с осуществлением предпринимательской деятельности; «безвиновная» ответственность должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение своего обязательства, – ужесточают ответственность против общего правила об ответственности должника за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины.
Вместе с тем гражданское законодательство дает нам также примеры обстоятельств другого рода, наличие которых влияет на ответственность должника по обязательству в сторону, напротив, ее уменьшения. К числу таковых в первую очередь следует отнести вину кредитора (ст. 404 ГК).
Размер ответственности должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства может быть уменьшен судом, если нарушение обязательств имело место по вине обеих сторон. Вина кредитора может состоять, к примеру, в ненадлежащем исполнении им своих обязательств, что послужило препятствием для должника в исполнении обязательств надлежащим образом. Наиболее характерным примером является ситуация, когда в соответствии с договором на должника возложено встречное исполнение обязательств, которое обусловлено исполнением своих обязательств кредитором. В этом случае должнику предоставлено право приостановить исполнение своих обязательств в части, соответствующей непредоставленному кредитором исполнению (ст. 328 ГК). Поэтому размер ответственности должника за ненадлежащее исполнение обязательств в подобных ситуациях должен определяться с учетом вины кредитора.
Основанием к уменьшению размера ответственности должника могут служить также умышленные либо неосторожные действия кредитора, способствующие увеличению размера убытков, причиненных нарушением обязательств. Например, покупатель, не получив от продавца товары в установленный договором срок, приобретает аналогичные товары у другого продавца по цене, значительно превышающей цены, взимаемые за такие товары при сравнимых обязательствах, располагая реальной возможностью купить соответствующие товары, уплатив за них нормальную цену. В этом случае убытки, связанные с приобретением покупателем товаров, не переданных продавцом, в виде разницы между уплаченной и среднерыночной ценой не должны возмещаться должником.
