В итоге анализа действующего законодательства мы приходим к тому же выводу, что и дореволюционные российские цивилисты: предметом права удержания может быть определенное движимое имущество за исключением денег.

Ответ на третий вопрос (о порядке осуществления права удержания) в условиях современного законодательства будет отличаться значительным своеобразием. В отличие от концепции права удержания, заложенной в основу проекта ГУ, в соответствии с которой права требования кредитора обеспечивались собственно удержанием имущества должника без какой-либо возможности получить удовлетворение за счет этого имущества (скажем, путем его продажи), действующий ГК, напротив, наделяет кредитора правом удовлетворить свои требования путем обращения взыскания на удерживаемое имущество в порядке, предусмотренном для залоговых отношений.

Вместе с тем право удержания не перерастает в право залога, которое возникает (в отличие от истинного залога) из факта нахождения у кредитора имущества должника, как полагают некоторые авторы[741]. Законодатель, формулируя норму, содержащуюся в ст. 360 ГК, использовал известный юридико – технический прием: вместо определения особого порядка обращения взыскания на предмет удержания он заимствовал известный и зарекомендовавший себя на практике порядок обращения взыскания на заложенное имущество, однако это нисколько не изменяет природу регулируемых правоотношений.

По своей правовой природе право удержания значительно отличается от права залога. Во-первых, основанием возникновения права залога является, как правило, договор и, как исключение, прямое указание в законе. Основанием же возникновения права удержания признается нахождение у кредитора имущества должника. Во-вторых, удержание не обладает таким неотъемлемым признаком залога, как право следования, напротив, выбытие имущества из фактического владения кредитора прекращает право удержания, поэтому субъект права удержания, в отличие от залогодержателя при закладе, не наделен правом истребовать предмет удержания у третьих лиц. В-третьих, существенными условиями договора залога являются предмет залога и его оценка, в то время как удержание имущества представляет собой одностороннюю сделку, а предмет удержания не индивидуализируется.

Распространение порядка обращения взыскания на предмет залога на удовлетворение требований кредитора, удерживающего имущество, помимо всего прочего, означает, что в случае несостоятельности (банкротства) должника имущество, составляющее предмет удержания, подлежит включению в конкурсную массу, а кредитор взамен получает право удовлетворить свои требования за счет всего имущества должника в третью привилегированную очередь.

Поручительство – традиционный, ведущий свое начало с римского права способ обеспечения исполнения обязательства. Суть этого способа обеспечения исполнения обязательства остается неизменной: третье лицо (поручитель) берет на себя обязательство перед кредитором нести ответственность за должника в случае неисполнения последним его обязательства перед кредитором. На всех этапах развития гражданского права поручительство имело весьма широкое распространение: оно позволяло обеспечить обязательства любых должников, в том числе и не располагавших собственным имуществом, которое могло бы служить обеспечением долга. Поэтому указанный способ обеспечения исполнения обязательства в немалой степени способствовал развитию имущественного оборота.

В римском праве поручительство (adpromissio) существовало в форме стипуляции, которая, в свою очередь, являлась одним из важнейших видов вербальных контрактов. Как известно, стипуляцией назывался устный договор, заключенный посредством вопроса будущего кредитора и совпадающего с этим вопросом ответа со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательству[742]. Обязательственное отношение, устанавливавшееся путем стипуляции, имело односторонний характер: на стороне кредитора возникало право требования, на стороне должника – обязанность.

В классическом римском праве сохранялись некоторые черты стипуляции как вербального контракта: присутствие договаривающихся сторон в одном месте, устный вопрос кредитора и такой же устный ответ должника, совпадающий по смыслу с вопросом, и некоторые др. В позднейшую императорскую эпоху строго формальный характер стипуляции несколько сгладился: все стипуляции, совершенные в любых выражениях и не противозаконные по содержанию (legibus cognitae), имели обязательную силу. Для обеспечения доказательства факта совершения стипуляции вошло в обычай составлять письменный акт, удостоверяющий это обстоятельство (cantio), а значение стипуляционной формулы (вопрос и ответ) отошло на второй план[743].

По римскому праву поручительство (adpromissio) представляло собой договор, по которому третье лицо в целях обеспечения кредитора принимало на себя ответственность по обязательству должника (главного должника). Обязательство поручителя являлось акцессорным, добавочным к обязательству главного должника и в этом качестве существовало лишь постольку, поскольку существует главное обязательство, обеспечиваемое поручительством, и в размере, не превышающем размера главного обязательства[744].

Современные правовые системы восприняли конструкцию поручительства, существовавшую в римском праве. Практически все гражданские кодексы стран континентальной Европы включают в себя специальные нормы, относящиеся к договору поручительства (например, во Французском гражданском кодексе – статьи 2011—2043; в Германском гражданском уложении – параграфы 765—778). В англо-американском праве нормы о поручительстве выработаны судебной практикой[745].

Российское дореволюционное гражданское законодательство не содержало общего определения понятия «поручительство». В гражданско-правовой доктрине под поручительством понималось «присоединенное к главному обязательству дополнительное условие об исполнении его третьим лицом, поручителем, в случае неисправности должника»[746]. Анненков подчеркивал, что поручительство – это прежде всего «принятие на себя чужого долга придаточным образом, т. е. так, что должник остается обязанным»[747].

Не давая общего определения поручительства, российское законодательство той поры устанавливало различные виды поручительства. В зависимости от объема обязательств поручителя различались полное и частичное поручительство, когда поручительство принято только в части долга. При этом законодатель исходил из презумпции полного поручительства, а частичное поручительство признавалось лишь в том случае, если указание на то содержалось в договоре (Свод законов, т. X, ч. 1, ст. 1556). В зависимости от наличия (либо отсутствия) срока действия поручительства в законодательстве выделялись простое и срочное поручительство, т. е. поручительство могло быть дано или вообще в платеже суммы (простое поручительство), или в платеже суммы на определенный срок (срочное поручительство). При отсутствии каких-либо указаний в договоре на этот счет преимущество отдавалось простому поручительству (Свод законов, т. X, ч. 1, ст. 1539 и 1557). Главное же различие между простым и срочным поручительством заключалось в том, что, как отмечал Шершеневич, при срочном поручительстве «поручитель обязывается исполнить тотчас по обнаружении неисправности должника, тогда как по второму поручитель обязывается исполнить только тогда, когда все имущество должника, по объявлении его несостоятельности, подвергнется распределению между кредиторами, и в результате обнаружится, что веритель не получил удовлетворения»[748].