Должник, не исполнивший обязательство и уплативший за это убытки и неустойку, попадал в положение бесправного раба, который периодически подстегивался санкциями, «стимулирующими» его к исполнению обязательства. Более того, на такого должника всей своей мощью «наваливалось» и государство, заставляя его исполнить обязанности по договору перед контрагентом. И скажем прямо, государство выполняло эту задачу небескорыстно. Дело в том, что в подобных случаях у государства появлялась возможность взыскивать с должника неустойки (штрафы, пени) в повышенном размере, зачисляя их в бюджет. Иллюстрацией к сказанному может служить, например, Постановление Совета Министров СССР от 27 октября 1967 г. №988 «О материальной ответственности предприятий и организаций за невыполнение заданий и обязательств»[805], наделившее органы арбитража правом взыскивать со стороны по договору, грубо нарушившей его условия, неустойку, штраф и пеню в повышенном до 50 процентов размере, с обращением этой части взысканных сумм в доход союзного бюджета (п. 31 Постановления).
Госарбитраж СССР, в свою очередь, в своих инструктивных указаниях от 28 декабря 1967 г. №И 1-59 о работе арбитражей по выполнению Постановления Совмина СССР разъяснил, что грубым нарушением условий договора следует считать неоднократное нарушение обязательств, длительные задержки в их выполнении, причинение невыполнением обязательств существенного ущерба кредитору и народному хозяйству, умышленное нарушение договора, а также непринятие мер к предотвращению или уменьшению ущерба[806].
При подготовке проекта нового Гражданского кодекса было учтено, что ничем не ограниченное применение к договорным обязательствам мер, понуждающих должника к исполнению обязанности в натуре, не соответствовало новым условиям имущественного оборота. Принцип реального исполнения обязательств был уместен в условиях жесткого централизованного планирования производства и распределения материальных ценностей, а также монополизированного имущественного оборота, когда субъекты хозяйствования могли добиться надлежащего материально – технического обеспечения производства лишь на основе фондового извещения (наряда, плана прикрепления). В тех условиях контрагент по договору (зачастую единственный производитель комплектующих изделий) и в целом структура договорных связей определялись, как правило, плановым актом. Естественно, сбой в поставках в каком-то одном звене ставил под сомнение эффективность всей цепочки договорных отношений.
В современных рыночных условиях, когда участники имущественного оборота располагают реальной возможностью выбора контрагента, неограниченное применение принципа реального исполнения обязательств применительно к договорным отношениям стало невозможным. Кроме того, арбитражно-судебная практика со всей очевидностью свидетельствовала о неэффективности принимаемых решений, понуждающих должника к исполнению в натуре обязательства, которое в установленный договором срок не было исполнено в полном или значительном объеме. Подобная практика не учитывала интересы сторон, отнимала у должника всякую надежду «откупиться от кредитора» путем возмещения понесенных им убытков.
Отмеченные обстоятельства послужили основной причиной соответствующего изменения гражданско-правового регулирования, в результате которого теперь можно говорить о сохранении лишь некоторых элементов принципа реального исполнения обязательств применительно к отдельным случаям.
Как известно, нарушение гражданских прав, возникших из обязательства (нарушение обязательства), может иметь место в виде неисполнения обязательства либо его ненадлежащего исполнения. Ранее, в условиях безраздельного господства в гражданско-правовых отношениях принципа реального исполнения, приведенная дифференциация нарушений обязательства не имела практического значения. В настоящее же время характер нарушения обязательства (неисполнение или ненадлежащее исполнение) нередко предопределяет выбор кредитором способа защиты нарушенных прав.
Дело в том, что ГК по-новому решает вопрос о соотношении обязанности должника нести ответственность за нарушение своих обязательств и его же обязанности исполнить это обязательство в натуре. Особой остротой отличается эта проблема в ситуации, когда в качестве меры ответственности применяется длящаяся неустойка (пени). В самом деле, как быть в случае, когда должник, допустивший нарушение обязательств, уже уплатил за это и убытки и неустойку? Может ли кредитор предъявлять свои требования второй, третий, четвертый раз и т. п.? До каких пор можно начислять пени в связи с неисполнением обязательств? Суть нового подхода заключается в различном регулировании двух разных ситуаций.
Во-первых, если уплата неустойки и возмещение убытков вызваны ненадлежащим исполнением обязательства, должник не освобождается от исполнения обязательства в натуре. Следовательно, обязательство продолжает существовать в прежнем виде, а кредитор сохраняет за собой право требовать от должника не только исполнения обязательства в натуре, но и уплаты неустойки и возмещения убытков в отношении последующих периодов. В данном случае, как и прежде, законодатель исходит из принципа реального исполнения.
Во-вторых, если уплата неустойки и возмещение убытков вызваны неисполнением обязательства, должник освобождается от исполнения обязательства в натуре. Естественно, потери кредитора должны быть в полной мере компенсированы путем возмещения убытков. Однако очевидно и то, что в данном случае обязательство прекращается, а кредитор лишается возможности предъявить какие-либо требования должнику.
Довольно значительная дистанция между правовыми последствиями возмещения должником убытков и уплаты им неустойки соответственно в первом и втором случаях вызывает необходимость уяснить отличия между неисполнением обязательства и его ненадлежащим исполнением.
При первом, грубом приближении к данной проблеме можно отметить, что в качестве ненадлежащего исполнения обязательства можно квалифицировать ситуации, когда должник исполнил свое обязательство в полном объеме, но ненадлежащим образом, например: продавцом переданы покупателю товары ненадлежащего качества либо некомплектные; подрядчик сдал заказчику объект с недоделками; перевозчик выдал получателю груз, поврежденный при транспортировке, и т. п.
Факт неисполнения обязательства, безусловно, имеет место, когда должник к сроку, когда обязательство должно быть исполнено, не приступил к его исполнению.
Вместе с тем некоторые нарушения обязательств остаются за рамками названных групп, например исполнение обязательства не в полном объеме. В подобных ситуациях нарушение обязательства должно оцениваться, видимо, в зависимости от конкретных обстоятельств. Нельзя не видеть разницы между недопоставкой товаров в размере одного процента или девяносто девяти процентов от количества, предусмотренного договором. Если в первом случае можно говорить об исполнении обязательства с некоторыми отступлениями от условия договора о количестве подлежащих поставке товаров (ненадлежащее исполнение), то во втором случае правильным будет вывод о неисполнении должником обязательств.
Помимо характера допущенного нарушения при неисполнении обязательства принципиальное значение для кредитора, чье право нарушено, имеют последствия применения избранного им способа защиты: предъявив иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре (если такое исполнение возможно), кредитор сохраняет за собой право требовать от должника и уплаты неустойки за последующие периоды. Заявив иск о возмещении убытков, кредитор тем самым прекращает обязательство и лишает себя возможности впоследствии предъявлять должнику какие-либо требования. Таким образом, в данном случае критериями выбора оптимального способа защиты нарушенного права для кредитора служат характер допущенного нарушения и возможные последствия применения соответствующего способа защиты, обеспечивающие соблюдение интересов кредитора в той или иной конкретной ситуации.
