— Видишь ли, Совет управляет Срединными Землями... — Кэлен прокашлялась. А Мать-Исповедница управляет Советом.

— Ты хочешь сказать, что управляешь всеми королями и королевами? Всеми странами? Всеми Срединными Землями?

— Ну... Да, в каком-то смысле так оно и есть. Понимаешь ли, в Совете представлены далеко не все народы. Одни государства для этого слишком малы, например, Тамаранг, где правит королева Милена, или Племя Тины.

Другие целиком подчинены магии — скажем, земли Мерцающих в ночи. Для таких стран Мать-Исповедница — единственный защитник. Дай только волю большим государствам — и те их просто растопчут, Мать-Исповедница говорит за тех, кто не имеет голоса.

Другая проблема заключается в том, что между государствами существуют разногласия, порой уходящие корнями в глубь веков. О причинах раздора иногда никто уже и не помнит, но советники стремятся отстоять интересы своих стран, не заботясь об интересах Срединных Земель в целом. У Матери-Исповедницы нет других интересов, кроме блага всех Срединных Земель.

Без руководства, осуществляемого Высшим Советом, каждый властитель заботился бы только о собственном могуществе, но Мать-Исповедница обязана думать о будущем и смотреть дальше, чем обычные политики. И когда речь идет о власти, ей, так же, как и в вопросах правосудия, принадлежит последнее слово. И слово это — закон.

— Значит, это именно ты приказываешь всем королям и королевам?

— Я, как и все мои предшественницы, предоставляю Совету право принимать любые решения по своему усмотрению. Но когда эти решения идут вразрез с интересами тех народов, что не представлены в Совете, появляюсь я и высказываю свое мнение, которое не оспаривается. Но это только в крайнем случае.

— И они всегда тебя слушаются?

— Всегда.

— Но почему?

Кэлен тяжело вздохнула:

— Потому что возразить Матери-Исповеднице — значит обречь себя на полную изоляцию и остаться беззащитным перед лицом более сильного соседа. Результатом будет затяжная война, в которой сильнейший сокрушит слабейших, как Паниз Рал, отец Даркена Рала, сокрушил соседей, основав Д'Хару. Они понимают, что в конечном счете в их же интересах иметь независимого главу Совета, который не оказывал бы предпочтения ни одной из сторон.

— Это политика слабых. А что же держит в узде тех, кто сильнее?

— Ты хорошо разбираешься в механизмах власти, — улыбнулась Кэлен. — Ты прав. Сильные знают, что в случае чего им придется иметь дело с моей магией. Впрочем, до такого никогда не доходит. Видишь ли, за Матерью-Исповедницей стоят волшебники.

— Я думал, волшебники вообще не желают иметь ничего общего с властью.

— Разумеется, не желают. Угроза их вмешательства делает это просто ненужным. Волшебники называют это парадоксом власти: «если ты хочешь, можешь и готов применить силу, тебе не придется ее применять». Правители знают, что если они перестанут сотрудничать и прислушиваться к мнению Матери-Исповедницы, то волшебники в любой момент готовы продемонстрировать им, как невыгодно быть наглым и алчным. Все это очень сложная и запутанная система, но суть ее сводится к тому, что я управляю Высшим Советом, и без моего управления неизбежно разразилась бы война, несущая гибель и разорение более слабым, беззащитным, а то и просто миролюбивым народам.

Ричард нахмурился, обдумывая услышанное. Кэлен догадывалась, что сейчас он наверняка вспоминает, как она одним движением руки заставила королеву Милену пасть на колени и принести присягу. Кэлен желала бы никогда не показывать Ричарду, какой властью она обладает и какой ужас способна вызвать в человеке, но это было необходимо. Некоторые люди подчиняются только силе, и ты должен применить ее, если не хочешь быть поверженным сам.

— Ситуация крайне тревожная, — вдруг очень серьезно сказал Ричард. Волшебники все мертвы: они пожертвовали собой, чтобы дать тебе возможность найти Зедда, и, значит, Мать-Исповедница вновь под угрозой, Другие Исповедницы тоже мертвы: их убил Даркен Рал. Если с тобой что-то случится, некому занять твое место. Зедд тоже это понимает, иначе он не просил бы нас приехать к нему в Эйдиндрил. Я видел многих, стремящихся к власти, от моего брата до Даркена Рала, и могу сказать лишь одно: ты для них — только помеха. И если для сохранения мира в Срединных Землях Мать-Исповедница должна править по-прежнему, тебе понадобится помощь. Ты и я — мы оба обязаны служить Истине. Значит, я помогу тебе. — Губы его тронула лукавая улыбка. — Советники боялись волшебников, но посмотрим, что они запоют, увидев Искателя.

Кончиками пальцев Кэлен коснулась его щеки.

— Ты исключительная личность, Ричард Сайфер. Могущественнее меня в Срединных Землях нет никого, и все же мне кажется, что я лишь поддерживаю твою мантию в знак признания твоего величия.

— Я — всего лишь тот, кто любит тебя всем сердцем. Только в этом мое величие. Только для этого я живу. — Он вздохнул. — Там, в Оленьем лесу, все казалось гораздо проще. Только ты и я, и я готовил тебе еду на костре. Вы позволите мне как-нибудь еще раз угостить вас, Мать-Исповедница?

— Вряд ли госпоже Сандерхолт это понравится. Она не любит, когда на кухне посторонние.

— У тебя есть повариха?

— Ну, строго говоря, я ни разу не видела, чтобы она готовила сама. В основном она только распоряжается, размахивая деревянным половником, словно скипетром, снимает пробу и без устали ругает поваров и поварят. А если я забегаю на кухню приготовить что-нибудь, она советует мне поискать другое занятие. Говорит, я нервирую ее поваров. Так что на кухне я бываю редко. Хотя очень люблю готовить.

— Повара, — проворчал Ричард себе под нос. — Вот кого у меня никогда не было, так это поваров. Я всегда готовил себе сам. Ну что ж, надеюсь, эта госпожа Сандерхолт найдет мне какой-нибудь уголок, если мне захочется угостить тебя чем-нибудь особенным?

— Держу пари, скоро она будет исполнять все твои желания.

— Обещай мне одну вещь. — Ричард крепко сжал ее руку. — Обещай, что когда-нибудь ты поедешь со мной в Вестландию. Я покажу тебе такие места в Оленьем лесу, о которых знаю только я. Я давно мечтаю показать тебе их. Там такая красота!

— Конечно, обещаю, — прошептала Кэлен.

Ричард наклонился, чтобы поцеловать ее. Но прежде, чем губы их соприкоснулись, прежде, чем он успел ее обнять, он вздрогнул от боли.

Обхватив голову руками, он закачался и со стоном рухнул на землю. Кэлен подхватила его и помогла лечь. На мгновение ей показалось, что он не дышит, и она помертвела от страха.

— Я сейчас приведу Ниссел. Потерпи, я мигом!

В ответ он лишь слабо кивнул. Кэлен бросилась к двери и, толкнув ее, выскочила в темноту. Ее дыхание серебрилось в морозном воздухе. Взгляд ее упал на небольшое возвышение, где раньше сидели куры.

Куры исчезли. На их месте стояла, сгорбившись, какая-то темная фигура.

Она слегка шевельнулась, и в лунном свете глаза ее вспыхнули золотом.

Существо выпрямилось, со скрежетом царапнув когтями по краю стены. От низкого кудахтающего смеха по спине Кэлен пробежали мурашки. Дыхание у нее остановилось. Тварь была словно сгусток тьмы в серебристом сиянии.

Золотистые точки ее глаз вновь утонули в черноте ночи.

В памяти крутилось что-то, связанное с этим существом, но Кэлен никак не могла понять, что именно. Ей хотелось бежать, но она не знала, куда. Назад к Ричарду или наоборот?

Желтые глаза погасли, но Кэлен ощущала на себе их взгляд, словно холодное дыхание смерти. Из груди ее вырвался всхлип, а существо вскочило на стену и зашлось воющим смехом.

Тяжелая дверь со стуком распахнулась, и в следующее мгновение Кэлен услышала чистый звон Меча Истины, вылетающего из ножен. Черная тень устремилась к Ричарду, глаза ее вновь вспыхнули в лунном свете. Ричард отступил на шаг, а потом схватил Кэлен за руку и, втолкнув ее в дом, пинком захлопнул за ней дверь.

Вновь послышался утробный смех, и тут же — тяжелый удар. Кэлен поднялась на ноги и вытащила свой нож.