— Я очень рад снова видеть тебя, — ответил капитан. Похоже, ей не удалось рассеять его подозрения.

— А как остальные? В каком состоянии лучники, конница? Мы должны воспользоваться случаем, пока враги пьяны и отравлены. Надо бы использовать этот туман. Нельзя останавливаться, надо наносить удар за ударом.

— Они все хорошо знают свое дело, — сказал Райан. — И они ждут своей очереди. Сначала — лучники, потом — конница, потом — копьеносцы. Мы готовы снова напасть на их сторожевые посты. Наши люди могут спать по очереди, но людям Ордена мы глаз не дадим сомкнуть.

— Да, ты прав. Пусть те, кто сражался, сейчас отдохнут, а завтра снова наступит их очередь. И не забывай самого главного. — Она повторила слова своего отца:

— Главное оружие, которое лишает противника разума, — страх и насилие. Они сами всегда использовали это оружие, а сейчас мы должны обратить его против них.

К ним подошел Приндин:

— Исповедница, мы с братом построили для тебя шалаш. Туда мы принесли твою одежду и горячей воды, чтобы ты могла вымыться, если пожелаешь.

— Спасибо, Приндин, — сказала Кэлен, стараясь не показать, насколько ее радует возможность смыть с себя грязь и кровь.

Он показал ей небольшую полянку, где стоял просторный шалаш из ветвей бальзамника, покрытый сверху снегом. Кэлен осторожно пролезла в низкое отверстие входа. Заснеженный пол был устлан ветвями, источавшими приятный запах бальзама. Горели свечи. Ведро горячей воды только что поставили у нагретых камней. Она протянула озябшие руки к теплу, ощущая благодарность за такую заботу.

Там же лежал ее мешок и аккуратно сложенная одежда, Кэлен сняла бусы, подарок Эди, — единственное, что было на ней во время боя. Это украшение было дорого ей тем, что напоминало о матери.

Окунув голову в ведро, Кэлен сначала вымыла волосы, а потом вымылась вся.

Конечно, в ванне было бы куда как лучше, но и такое купание лучше, чем ничего, и ей полегчало. Она заставила себя забыть о невзгодах и думать о чем-нибудь приятном. Кэлен думала о Ричарде... о его мальчишеской улыбке, от которой и у нее всегда становилось веселее на душе. Помывшись, она прилегла, чтобы просушить волосы на горячих камнях.

Ей страшно хотелось спать. Она чувствовала опустошение... ведь ее магическая сила пока не восстановилась после воздействия на этого одноглазого, Орска. Ну, ничего, со временем восстановится. Главное сейчас — хорошенько выспаться.

Но прежде чем расстелить постель и улечься, она снова надела на шею ожерелье, затем оделась сама, достала из мешка мазь и помазала больную губу.

Тут Кэлен увидела костяной нож, который дал ей Чандален, и снова привязала его к руке.

Но прежде чем заснуть, ей следовало еще раз встретиться с воинами, чтобы они знали: Исповедница всегда помнит о них. Они сражались, не щадя жизни, и она считала необходимым сказать, что восхищается их самоотверженной борьбой во благо Срединных Земель.

Итак, высушив волосы и тепло одевшись, Кэлен переходила от костра к костру: слушала рассказы воинов, отвечала на их вопросы, улыбалась им, подбадривая всех, кто в этом нуждался, всем своим видом показывая, что она гордится ими. Она склонялась над ранеными, проверяла, тепло ли они укрыты, утешала, подбадривала и желала побыстрее поправиться.

У костра, вокруг которого сидели в молчании десять человек, Кэлен заметила одного юношу — он дрожал, как ей показалось, не только от холода.

— Что с тобой? — спросила она. — Тебе нехорошо? Ты не можешь согреться?

Он удивился и обрадовался, увидев ее:

— А, это ты, Исповедница. Я не думал, что <она,> так будет. Здесь со мной мои друзья. А шестеро не вернулись.

— Мне очень жаль. Я тоже скорблю о них. Но я хочу, ребята, чтобы вы знали: я горжусь вами. Я еще не видела таких отважных бойцов.

Он нервно засмеялся:

— Да мы бы все погибли, если бы не ты! Ты пришла нам на помощь, когда они начали рубить нас. Едва они тебя увидели, так больше ни о чем и думать не могли — так им хотелось расправиться с тобой, а мы воспользовались замешательством и снова перешли в наступление. Ты спасла нас. — Он покачал головой и продолжал:

Хотел бы я расправиться хотя бы с половиной врагов, которых ты взяла на себя.

Его товарищи одобрительно закивали.

— Мы все благодарим тебя. Исповедница, — сказал юноша. — Мы бы погибли, если бы не ты.

— Неплохо она владеет мечом, а, что скажете? — спросил кто-то из темноты.

Кэлен подняла глаза и увидела, что рядом стоит капитан Райан.

— Я думаю, — продолжал он, — что мы все сможем у нее кое-чему поучиться. Знаете, как она...

Кэлен похлопала его по плечу:

— У вас есть еда?

Он показал на котелок с бобовой похлебкой.

— Не согласишься ли ты разделить с нами трапезу, Исповедница?

Кэлен почувствовала тошноту.

— Нет-нет, ешьте без меня. Вам нужно набраться сил. Спасибо за предложение, но мне надо еще со многими повидаться.

Капитан Райан отвел ее в сторону и тихо сказал:

— Я знаю, ты не все сказала... Когда расседлали твоего коня... мне говорили, что в упряжи запутались обрубленные пальцы.

Кэлен улыбнулась проходившим мимо воинам, и те радостно ее приветствовали.

— Разве ты забыл, — жестко сказала она Райану, — чья я дочь? Неужели ты думаешь, что мой отец не научил меня обращаться с мечом?

— Исповедница, но это не значит...

— Младший командир Слоан убит.

Он умолк и какое-то время молчал.

— Я знаю. Мне рассказывали... — Кэлен споткнулась и едва не упала, Райан подхватил ее и помог удержаться на ногах. — Ты выглядишь не очень-то хорошо. Наверное, даже те, кто налакался отравленного пива, и то выглядели лучше.

— Я давно не спала и смертельно устала... — Кэлен предпочла умолчать, что ей опять пришлось призвать силу своей магии.

У шалаша Тоссидин протянул ей миску похлебки.

Кэлен зажала рот руками. Она испугалась, что грохнется в обморок при виде еды. Тоссидин понял ее состояние и убрал похлебку.

Приндин взял ее за руку.

— Исповедница, ты должна поесть, — сказал он, — но сначала лучше отдохнуть. — Она устало кивнула. — Я приготовил тебе немного чаю, надеюсь, он поможет тебе лучше уснуть. Он там, в шалаше.

— Да, пожалуй, ты прав. — Она пожала руку капитана Райана. — Разбуди меня завтра утром, перед новой атакой. Мне необходимо быть вместе со всеми...

— Только если ты как следует отдохнешь... — начал он, но Кэлен бросила на него испепеляющий взгляд, и он умолк. — Хорошо, — продолжил он после паузы. — Будь по-твоему, Исповедница. Я сам разбужу тебя завтра.

В шалаше было тепло и уютно. Кэлен медленными глотками пила горячий чай, и очень скоро у нее слегка закружилась голова. Как хочется спать... Наверное, если выспаться, она почувствует себя лучше. Уже сейчас возникло радостное предчувствие, что ее сила возвращается.

Укрывшись меховой накидкой, Кэлен принялась перебирать в памяти, что предстоит сделать в первую очередь. Она с тревогой думала о всех, кто завтра и в последующие дни пойдет в бой, рискуя жизнью. И многие не вернутся назад... А ведь они еще так молоды, совсем мальчишки! И каково сознавать, что ты сама начала эту войну?!

Но нет, начала не она. Она только не могла допустить, чтобы длился разбой и гибли невинные люди. У нее как у Исповедницы не было выбора. Она отвечает за всех жителей Срединных Земель. Если никто не остановит Имперский Орден тысячи и тысячи людей погибнут, а оставшиеся в живых будут завидовать мертвым!

Что может быть хуже участи рабов Ордена? Она вспомнила молодых женщин... там во дворце, в Эбиниссии. Сейчас у нее уже ни на что не осталось сил, нет сил даже оплакивать их. Она их потом оплачет, а сейчас надо отомстить.

Жажда мести томила Кэлен.

Преследовать войско Ордена, преследовать, пока оно не перестанет существовать. Завтра она снова поведет своих людей в неравный бой. Она должна дожить до того дня, когда они отомстят за каждого. Никто не останется неотмщенным! Если не остановить Имперский Орден, не только погибнут невинные, погибнет магия, вся магия — добрая и злая, и все, кто наделен даром, тоже погибнут.