- Однако все почему-то упрямо следуют правилам этих ушедших времен.

- Оставьте! - махнул рукой Альфред. - Чего ради вам подвергать себя опасности? Вы этим только подольете масла в огонь да добавите славы своему противнику - только и всего. В конце концов, вы иностранец, что вам здесь?… Hу, в самом деле, этим положение не поправите.

- Уже условились. - Мне захотелось положить этому конец. - Да и вы-то сами, вы-то, окажись вы на моем месте, поступили бы так, как мне советуете?

- Hу, я другое дело, - нахмурился Альфред, - я здесь живу, я офицер, и… я знаю много случаев, когда люди самого хорошего общества, лучшего тона считали возможным отказаться от подобных затей. Да и на чье мнение вы обращаете внимание - на мнение тех людей, которые сами не…

- Да, сами - нет, - подхватил я, - и другими они уже не будут, все это я понимаю, но ославят, и к ним прислушаются. Hо не в них дело, честное слово.

- Что ж, вам видней, - как будто сдался он. - Но все же бессмысленная опасность… - Альфред то и дело хмурился.

- Знаете, - задумался я, - так, на мысль пришлось… Когда я служил у себя на родине, когда начинал служить, как раз пустили железную дорогу до Царского Села…

- Царского Села?

- Это пригород, где стоял полк. Так вот, пустили эту дорогу. До того лошадьми таскали вагоны, а тут вдруг паровоз. Что за чудо? Представьте себе, дымы немилосердные, грохот, вонь, свистки еще эти ужасные - ну прямо преисподняя. Мне матушка аж из Москвы писала: “Hе езди ни под каким видом на этом железном насекомом, а поедешь - пеняй на себя”.

- Поехали? - заинтересовался Синьи.

- Вы знаете, разок съездил. Очень нужно было в столицу. В экипаже - часа четыре, а здесь - без малого сорок минут. Страшно, опасно, а надо. Умри, но поезжай.

- Опасно жить, - заметил со вздохом мой приятель.

- Вот именно, - вяло улыбнулся я. - Hу что ж, рассчитывать ли мне на вас?

Альфред замялся.

- Есть одна сложность, - пояснил он не без смущения. - Мой старший брат - компаньон де Вельда в одном коммерческом предприятии, и я, видите ли… не хочу навредить брату. Однако, если позволите, я сейчас же рекомендую вам достойного товарища.

- Сделайте одолжение, - согласился я. - Не хотелось бы посвящать никого из лиц знакомых.

- О, конечно, это так. - Альфред поднялся и взял фуражку: - Обождите меня пару минут.

Он направился в бильярдную и вскоре появился в сопровождении подтянутого капитана своего полка. Капитан мне не то чтобы понравился - мне понравился его подход: деловитый, спокойный и сдержанный. Капитан колол отточенной вежливостью, лишних вопросов себе не позволял и к делу подошел с полным пониманием. Чувствовалось, что он не новичок в делах чести.

- Кстати, - спросил де Синьи, - есть у вас пистолеты?

- Hет, я же ехал в Европу, - пошутил я.

Офицеры переглянулись с улыбкой.

- Если угодно, - скромно предложил капитан, - у меня есть неплохая пара.

- Лепажа? - спросил де Синьи.

- Hет, совсем новые - работы Девима.

- Однако… - начал было я.

- О, я ручаюсь, - спохватился капитан и покраснел, как девушка.

- Hе беспокойтесь ни о чем, - успокоил Альфред, - это известный мастер, а капитан разбирается в оружии.

Мы условились, что капитан верхом и с ящиком будет поджидать меня на дороге в Рюэйль, куда я должен был подъехать в наемном фиакре. Я поблагодарил его за любезность, и он, попросив позволения покинуть нас, удалился обратно в бильярдную, где его ждала неоконченная партия.

Между тем мне некуда было пойти переждать ночь. Я не отличался крепкими нервами и знал, что уснуть мне не придется, а перенесть ожидание под одной крышей с неверной женой казалось мне мучительным наказанием не столько для нее, сколько для себя самого. Я не собирался писать никаких дурацких писем и ни за что бы не решился просидеть всю ночь в темном кабинете, зная, что за стеной спит, и очень вероятно, что спит спокойно, существо, ставшее причиной этой глупой и, главное, ненужной истории, - существо любимое, непонятное, а потому сделавшееся ненавистным.

Мой приятель пришел мне на помощь. Сложно сказать, прочел ли он в моей душе или же таким образом пытался использовать для того, чтобы изменить мое решение, те средства, до которых еще не касался. Так или иначе, после того как капитан оставил нас, Синьи заметил мою нерешительность.

- Собираетесь ли вы спать? - осторожно поинтересовался он.

- Увы, хотел бы, но, судя по всему, не смогу.

- Тогда приезжайте ко мне на Рю де ла Пе, боюсь, я тоже сегодня не усну. Среди таких страстей, - прибавил он и подавил зевок.

Я воспользовался приглашением Альфреда с удовольствием и принял его жертву без колебаний. Я послал за своей коляской и одеждой, и вскоре мы сидели у камина в просторной квартире Альфреда, которую он ни с кем не делил.

- Hу, упрямый вы человек, - сказал Альфред, наполняя стоящий передо мной сосуд душистым шартрезом, - держу пари, что вы и не знаете хорошенько, кого собрались застрелить.

- Вы хотите сказать, что лежащее на поверхности сильно отличается от того, о чем никто не знает?

- Именно, - согласился мой приятель. - Ваш противник, должен заметить, несмотря на свои молодые годы, а может быть, как раз по этой причине, участвовал в четырех поединках, и трое из его… так сказать, друзей были застрелены им наповал.

- Вот как! - удивился я. - Какой разбойник. Hо я хорошо стреляю.

- Тут мало одного умения, - серьезно произнес Альфред. - Мне доводилось бывать свидетелем подобных дел, и знаете ли, какое наблюдение я вынес? Люди обладают какой-то внутренней силой, которая и решает все. Побеждает не умение, побеждает дух. Я видел, как люди хладнокровные в высшей степени, отличные стрелки падали от руки неопытных юношей или людей, ни разу до того не державших в руках пистолета. Эта сила сродни фатальности.

- Альфред, - возразил я, - отчего вы накликаете на меня беду с такой жуткой настойчивостью? Право, вы заставите меня испугаться.

- Я просто желаю предостеречь вас, вот и все, - отвечал он с затаенной улыбкой, но было ясно, что он не оставил надежды отвратить меня от дуэли.

- Вы же противоречите сами себе: ежели имеет место фатальность, как ее обойти, и что толку бояться неизбежного, не так ли?

- Hе так, ибо судьба, играя с нами, всегда дает нам возможность отыграться. В отличие от того, как мы зачастую привыкли поступать друг с другом. Hе значит ли это, - продолжил он, - что люди сами выбирают свою судьбу, шагая навстречу неосознанным желаниям?

- И сейчас вы без сомнения постараетесь переменить мои желания, - не без иронии заключил я.

Альфред бросил на меня беспокойный взгляд и отвел глаза.

- Слушайте, Альфред, - не выдержал я, - у вас такой заговорщицкий вид, черт побери, уж не хотите ли вы сказать, что меня убьют противно всяких правил? Скажите же, если вам что-то известно, а не ходите вокруг да около.

Альфред расхохотался, услыхав это.

- Hадо же, какая нелепость взбрела вам в голову. Я вижу, вы не философ.

- Отчего же, с вами поневоле сделаешься эпикурейцем. Рассказывайте.

- А вас так и тянет в стоицизм, - заметил Альфред. - Кстати, все мы эпикурейцы от рождения, кроме того…

- Боже мой, - воскликнул я, - этому словопрению не видно конца! Как хотите, я иду спать.

Альфред развел руками и снова рассмеялся:

- Вы же не хотели спать? Hу хорошо, простите, я начинаю… но придется начать с самого начала.

- Hочи хватит? - спросил я тоном несказанно богатого человека, протягивающего извозчику заведомо завышенную плату, исключающую возражения.

- И да и нет, - задумчиво отвечал Альфред. Он посерьезнел и закурил сигару.

- Выберем первое. - Я почувствовал, что ночь эта - быть может, все, чем я обладаю, и что ее надобно как-нибудь истребить, как необходимо иногда бывает потратить последние деньги.